Мир, который не вернуть. Том 1: Начало

– Я молился за их души, потому что… все заслуживают прощения, понимаешь? Пусть и посмертное, но всё равно. У них были свои мотивы так поступать, своя жизнь о которой мы не знаем. Возможно, их просто вынудили так жить…

– Они ведь сами согласились. Сами захотели этого.

– Послушай, Костя, мы – всего-навсего люди. Мы не можем знать всего о мире, обо всём. Поэтому мы не можем справедливо судить человека по его поступкам, не зная ничего. Но нам приходится судить о людях, чтобы что-то решать. Такое вот странное положение дел. И за всё это нас судят там, на Небесах. Мир людей и до этого не был справедливым, правильным, а сейчас… сейчас правил нет совсем, как когда-то давно… Послушай, ты должен быть готов ко всему, чтобы сделать ход первым. Но, всегда, чтобы ты ни сделал, помни, что прежде всего ты – Человек. В погоне за зверем можно и самому стать зверем. Не становись тем, против кого борешься. Оставайся человеком. Оставайся человеком, чтобы потом не жалеть… вот я сейчас жалею.

Повисло молчание.

– Я не понимаю, – тихо сказал я. Павлов говорил связно, но я не мог его понять. – Не понимаю о чём ты.

– Со временем ты всё поймёшь. Просто… – он резко замолчал. – Просто не забывай этого.

– Хорошо, но ты какой-то странный… что такое?

– Ох… всё так просто, и всё так сложно… Мне… мне не так много осталось, – грустно улыбнулся он и оголил левую ногу. На лодыжке, вокруг вчерашней раны, на коже проступили синие пятнышки.

– Что… это? – в ужасе отшатнулся я. В голове пронеслись самые жуткие мысли, но я не хотел в это верить.

– Ты, наверное, и сам уже догадался… – с грустью ответил Павлов.

– Этого не может быть… Нет… Нет! – сначала меня захватила злоба, а затем в один миг все силы ушли. И в приступе слабости я упал на пол. – Как… так?..

– Видимо, вчера мне не повезло… Вытянул свой несчастливый билет, – Павлов попытался улыбнуться, но мне не стало легче.

– Но ведь… Но ведь ты не можешь вот так просто умереть! Ты не можешь… не можешь меня так оставить… – отчаяние наполняло с каждой секундой всё больше. Слёзы с болью проступили на засохших глазах, заставляя картину мира расплываться, а после этого они тяжело и быстро покатились по щекам, будто два огромных валуна мчались с крутого склона.

– Нет, Костя. Я же ещё не умру… Мы ещё повоюем! – сказал он ободряюще, а затем тихо и мрачно добавил: – По крайней мере, я буду помогать тебе до последнего, друг. Пока могу ходить, пока соображаю…

«Друг? Меня уже давно так никто не называл… – подумал я. – И ведь действительно: у меня до этого не было друзей, настоящих друзей… и вот, когда появился один, его у меня отбирают».

Всё это пронеслось в голове так быстро, что я даже не успел нормально осознать это. Слёзы стекали по лицу, стало очень страшно.

– Если… если умрёшь ты – я… я сам не смогу выжить… – мрачно подметил я. – Один… ты оставишь меня одного…

Чувство безысходности захватило меня, будто тёмная клетка, что захлопнется через несколько дней, где тебе остаётся просто ждать этого момента.

Павлов слез со стола. Похрамывая, подошёл, и сел рядом:

– Верь в себя, Костя. Сомнения рождают слабость. Помнишь, что я сказал, когда тебя избил Максим?

– Причём тут это? К чему ты вообще?

– Пойми, что я не просто тогда хотел тебя поддержать. Я не врал. Если ты ещё сомневаешься в моих словах – просто подумай, где сейчас Максим, а где ты, – эти слова подействовали как удар током. Там, внизу, не было времени, чтобы подумать об этом.

– Но ведь это из-за тебя. Сам я ничего не сделал, – тихо подметил я.

– Ты правильно поступил. А Максим – нет. Это всё равно важно.

Я всегда знал, что жизнь накажет его. Что всё его зло вернётся к нему самому, ведь зло никогда не бывает забыто.

«Может, все эти поговорки правдивы? Про карму, про бумеранг?»

После небольшой паузы Павлов продолжил всё так же спокойно и размеренно:

– Костя, послушай, я научу тебя. Научу тому, как нужно выживать. Ты сможешь прожить много-много лет, до самого конца всего этого. Много-много лет… – он резко закашлял в руку. Я мельком увидел красные капли на пальцах. Палов быстро вытер руку и продолжил, не обращая внимания: – Выйдешь в один прекрасный день на улицу, вдохнёшь полной грудью и крикнешь: «Я выжил!» и больше не будешь бояться тех, кто тебя может услышать. А в глубокой старости будешь сидеть на крыльце дома, ведь выжившие построят новую цивилизацию, и смотреть на закат с любимой женой, и будете вспоминать всё это как дурной сон. Люди уже и раньше сталкивались с трудностями, и каждый раз кто-то выживал.

Я не разделял такие мечты, но невольно тоже вообразил эту картину – это была утопия, настоящий рай. От одной только мысли об этом чувствовалось тепло солнца, которое приятно ласкало кожу, тёплый летний ветер.

Я невольно начал улыбаться и появилось сильное желание остаться в этой иллюзии навсегда. Невольно появилось желание жить, которого этого не замечал. Это было что-то естественное, что-то животное, будто первобытный инстинкт.

Но реальность всегда сильнее. Сильнее любой иллюзии. Открыв глаза, я снова увидел комнату, в которой мы находились и грустное серое небо, которое проливало свои слёзы весь день.

Я вспомнил об «укусе» и мигом весь настрой разбился, будто хрупкий хрустальный бокал надежд, упавший на бетонный пол окружающей действительности.

Я не мог просто так согласиться с этой мыслью:

– А лекарство… разве ничего нет? – спросил я тихо, в отчаянии. – Должно же быть что-то…

Павлов отрицательно покачал головой.

– Я… – я подскочил и начал ходить туда-сюда по комнате. – Я не верю! Нет! Ты же не можешь умереть от простой царапины. Да как?.. Как это вообще возможно?!

– Костя… – грустно сказал Павлов и потянулся ко мне.

– ЧТО?! – крикнул я. – НЕТ! НЕТ!!

Я уже не мог контролировать себя. Слёзы шли безостановочно. Голос срывался на крик. Я не слышал ничего, кроме другого голоса в голове:

«Снова ты будешь один. Ты не смог спасти его. Не смог спасти другого», – говорил знакомый голос в голове, но я постарался не обращать внимания на него.

Через какое-то время нашествие прошло, и я услышал Павлова:

– Костя, послушай… – Павлов встал и хотел взять меня за руку, но я вырвался и отпихнул его. Он грустно посмотрел на меня.

– Мы вылечим тебя, – отчаянно сказал я, глядя на стену – скорее себе, чем Павлову. – Вылечим…

Я сел на пол, упёршись в стену, и плакал безостановочно:

– Я не хочу оставаться один. Один… снова… – только эта мысль кружилась сейчас в голове. Ни о чём другом я думать не мог.

Павлов сел рядом:

– Я понимаю… Мне тоже было бы очень страшно… мне и так… Я тоже не был готов ко всему этому… безумию, – я увидел у Павлова слёзы. – Но ты должен… должен быть сильным и жить дальше, понимаешь?.. Ты должен быть сильным, потому что не раз ещё потеряешь друга. На войне люди часто теряют близких, а это намного страшнее войны.

– Почему ты так говоришь? – тихо спросил я.

– Я пытаюсь смириться. Единственное, что я могу ещё сделать – научить тебя. Дать тебе шанс доказать, что моя жизнь не была напрасной…Чтобы ты прожил… за нас обоих.

Я промолчал. Сейчас я всеми силами пытался успокоиться. Пытался смириться, но это было невозможно.