Анахронизм

– Скажите, с этими людьми что-то не так? Я уже говорил вашему коллеге в прошлый раз, что знаю этих людей. Если бы я их не знал, как бы я тогда назвал их имена?

Полицейский наконец-то, оторвавшись от папки, аккуратно закрыл её и бережно положил на тумбу рядом с больничной койкой. Улыбнувшись, он спокойный голосом сказал:

– В этом, Вячеслав Владимирович, и заключается вся соль дела. Представьте себе, я тоже очень хорошо знаю этих людей, как и мой предыдущий коллега. Скажу вам более того, большая половина граждан нашей страны знает этих людей. А Ангелину Всяких, так вообще вся страна знает и не только наша. Дело совершенно в другом, Вячеслав Владимирович.

Полицейский замолчал, внимательно всматриваясь в его лицо, на котором сейчас было полное замешательство.

– Я вас не понимаю? – сказал он, чувствуя раздражение от того, что: полицейский во время беседы тянет кота за все подробности, находящиеся у пушистого ниже пояса, и после сказанного, сверлит его взглядом, пытаясь по его реакции на услышанное, угадать ход мысли.

«Какой же дебил вас научил этому? – раздражённо подумал он. – Почему нельзя вести беседу нормально, без этих психологических приёмов вербального и невербального общения, как в голливудских фильмах про шпионов?»

Полицейский, добродушно улыбнувшись, выдержал выразительную паузу, наслаждаясь его замешательством и непониманием, после чего проигнорировав его вопрос, спросил:

– Вы лично, Вячеслав Владимирович, знакомы с этими людьми?

– Я же говорю вам, – ответил он, чувствуя, как раздражение нарастает в нём всё сильнее от того, что полицейский во время беседы ходит вокруг да около, не говоря ничего конкретного, – что подробно рассказал вашему коллеге про случай в ресторане…

Полицейский, перестав, улыбаться, резко перебил его и жёстко повторил вопрос:

– Вы лично знакомы с этими людьми?

– Да.

– То есть вы утверждаете, что лично знакомы: с генералом погранвойск Свириденко Николаем Павловичем, министром образования Королёвой Кристиной Михайловной, её замом Савиной Надеждой Наильевной и фотомоделью Всяких Ангелиной Георгиевной? Я вас, Вячеслав Владимирович, правильно понимаю?

Он опешил, услышав, какие высокие государственные должности занимают родные и близкие ему люди.

– И эти высокопоставленные государственные деятели, – продолжал полицейский своими вопросами вбивать в него гвозди всё сильнее и глубже, – конечно же, подтвердят, что лично знакомы с человеком, который голым, непонятно как оказался в здании бывшей городской больницы. Верно, я вас понимаю, Вячеслав Владимирович? Что же вы молчите?

– Не знаю? – еле выдавил он из себя, находясь в сильной растерянности. – Наверное. Думаете, что я вам вру?

Полицейский, откинувшись на спинку стула, забросил ногу на ногу и, вновь перейдя на благодушный тон, сказал с улыбкой:

– Допустим. Всякое ведь может быть. За много лет работы в полиции я, если честно, перестал уже чему-либо удивляться. Но есть один очень интересный момент в вашем повествовании, который ставит под сомнение вашу искренность.

– Какой? – мгновенно спросил он.

– Вы назвались именем, которое принадлежит погибшему мужу Савиной Надежды – это заместитель министра образования нашего государства, если вы не забыли. Почему? – задав вопрос полицейский, не дождавшись ответа, продолжил. – Более того, вы усердно интересовались подробностями аварии, в которой он погиб. Зачем?

«Ну, вот и всё! Тупик! – подумал он, не зная, что ответить полицейскому. – Зря я подумал, что контора измельчала на кадры. Это прошлый сотрудник был восторженным дураком, которому можно было вешать лапшу на уши. С этим подобное не пройдёт. Калач тёртый. По крайней мере, я узнал, чем занялась Надя после моей смерти – она полностью посвятила себя работе и любимому делу, став целым замом министра образования. Надо сказать, что у всех в будущем жизнь сложилась замечательно, если даже Лина с её жутким характером и полным отсутствием серого вещества в черепной коробке, так пристроилась. Хотя в этом, как раз и нет ничего удивительного, там много ума не надо, там другое надо и в другом месте, которое находится явно ниже головы. Надеюсь, что Алёнку и Руську Надя пристроила, и у них всё хорошо. Вопрос – что теперь делать мне?»

– Что же вы молчите, Вячеслав Владимирович? Или вы не Вячеслав Владимирович? – с ухмылкой спросил полицейский.

– Я не знаю, что вам ответить? – сказал он правду, тяжело вздохнув.

– Хорошо, Вячеслав Владимирович, – сказал полицейский, сверля его пристальным взглядом, – для удобства я буду обращаться к вам именно так, пока нам не удастся установить вашу личность. Если вам нечего мне ответить, тогда я постараюсь ответить за вас.

– Как это? – насторожился он.

– Да очень просто, – с улыбкой ответил полицейский. – У вас гражданин Савин очень тяжёлые формы амнезии и шизофрении. Вы не помните, кто вы, и каким образом, очутились нагишом в полуразрушенном здании на окраине города, без каких-либо документов, удостоверяющих вашу личность. Все попытки правоохранительных органов в лице полиции города установить вашу личность не увенчались успехом. То есть вы, Вячеслав Владимирович, никто и звать вас никак. Согласны?

– Допустим, – сдавленным голосом сказал он, чувствуя, как в горле пересохло после слов полицейского, – а что с шизофренией?

– Так же никаких проблем, – всё также беспечно улыбаясь, ответил полицейский. – У вас не просто шизофрения, а её очень тяжёлая форма. Не зная, кто вы и откуда, а, так же, не имея возможности, узнать это, вы взяли довольно-таки известную личность и полностью спроецировали её на себя. Ну, признаться, тут я немного погорячился, сказав, что Вячеслав Савин известная личность. Дело не в нём, а в его семье. Жена – замминистра. Сын пошёл по стопам деда, кстати, бывшего боевого офицера МВД. Сейчас внук начальник чего-то там, где-то в столице. Дочь научный сотрудник какого-то НИИ в северных широтах. Одним словом – колоритное семейство. Да даже Савин, если уж на то пошло, не так прост, как кажется. Дурак дураком и то про него такие легенды в интернете слагают, что слёзы на глаза наворачиваются, когда читаешь. Вроде бы, даже какой-то писака книжку про него нацарапал.

– С амнезией понятно, а это-то, зачем сюда приплетать? – понуро спросил он, подумав про себя, что в прошлом его детский психолог записала в неврастеники, а в будущем полицейский в шизофреники.

Может быть, так оно и есть, иначе, как ещё объяснить ту временную вакханалию, которая происходит с ним. Только, как тяжёлую форму психического отклонения.

– Как это зачем? – удивился полицейский, и по его лицу он понял, что попал под каток правоохранительной системы, которая приготовилась его пережевать вместе с костями, не подавившись. – Для полноты картины, чтобы не возникло никакого сомнения.

– У кого? – спросил он, понимая, каким будет ответ.

– У суда и общественности, Вячеслав Владимирович!

Посмотрев на полицейского недобрым взглядом исподлобья, он прошипел злобным голосом:

– Готовите меня для заклания на жертвенном камне, как козла отпущения?

Полицейский, поморщившись, возразил:

– Ну, зачем же так грубо, Вячеслав Владимирович? Просто мы предлагаем вам сотрудничество на взаимовыгодных для обеих сторон условиях.

– Да? И в чём же моя выгода, стесняясь, спросить? Бесплатная модная одежда, стильная причёска и путёвка на санаторно-оздоровительное лечение в экологически чистый район севера с трёхразовым питанием?

Полицейский, растянув рот в неподдельно-довольной улыбке, с воодушевлением произнёс:

– Прекрасно сказано, нужно запомнить. Приятно иметь дело с умным, понимающим человеком. Вы совершенно правы, Вячеслав Владимирович.

– А если я не соглашусь? – злобно сказал он.

Полицейский, от души рассмеялся:

– А у вас есть выбор?

– Выбор есть всегда!

– Это касаемо человеческой совести, – наморщив нос, сказал полицейский. – Вы, Вячеслав Владимирович, можете в глубине души послать меня в пешее эротическое путешествие, но за вас уже обо всём подумали и решили, вне зависимости от вашего выбора или позиции. Поэтому без вариантов. Я бы на вашем месте думал о другом.

– О чём же?

– В местах не столь отдалённых сотрудникам правоохранительных органов, всегда нужны свои глаза и уши.

Усмехнувшись, он спросил:

– Предлагаете заниматься доносительством?

Полицейский, изобразив глубокое удивление на лице вперемешку с испугом, воскликнул: