Анахронизм

– У нас вновь поступивший! – пронзительно закричал женский голос. – Сильное переохлаждение, обморожение конечностей, двустороннее воспаление лёгких! Врач его уже осмотрел, поэтому везите его на рентген, а затем в реанимацию!

Он почувствовал, ка его взяли и переложили на каталку, словно мешок с картошкой в багажник автомобиля. При этом боль стегнула в лёгкие с такой силой, что он застонал:

– А-а-ах…

Он ощутил, как его сначала повезли по бесконечно длинному коридору, а затем, когда каталка остановилась, ощущение движения вперёд сменилось ощущением подъёма вверх. Затем вновь был бесконечный коридор. Каталку при движении трясло, и эта тряска отдавалась болью в спине. Когда его вновь переложили, он, почувствовав резкую боль вновь застонал:

– А-а-ах…

– Он в сознании, – сказал приятный мужской голос, – попытайтесь узнать у него имя и фамилию, потому что после рентгена ему введут большую дозу обезболивающего, и он отключится. А в себя придёт не скоро.

– Если вообще придёт? – с сомнением сказал женский голос рядом.

– Ну-ну, – строго с укором сказал мужчина, – мы таких безнадёжных с того света возвращали в нашем отделении, а тут ничего серьёзного. Да и видно, что мужчина крепкий. Выкарабкается.

После короткой паузы, он ощутил слабое дыхание на своём лице и сладкий запах духов, а затем бархатный женский голос спросил:

– Мужчина, вы меня слышите? Постарайтесь назвать своё имя и фамилию.

Ему очень сильно хотелось потерять сознание, погрузившись в мир спокойного беспамятства и безразличия, в котором он находился до того, как очнулся в развалинах бывшей городской больницы. К тому же боль и жар становились просто невыносимыми. Собрав все силы, которые у него остались, он еле-еле произнёс:

– Савин…

– Сафин? – переспросила женщина.

– Савин, – с трудом повторил он, чувствуя, как начинает терять сознание.

– Мужчина! Мужчина! – позвала женщина, хлопая ему ладошками по щекам. – Не теряйте сознание! Потерпите! Я вас поняла! Через «в»! Савин! Имя?! Постарайтесь назвать имя!

– Слава…

– Слава?! Вячеслав?! Вячеслав Савин?!

– Угу, – утвердительно промычал он и провалился в пустоту, чувствуя, как его сознание погружается в бездонную тёмную бездну, где ему до этого было хорошо и спокойно.

Глава 3.

– Здравствуйте, Вячеслав! – сказал полицейский, вошедший в больничную палату, с натянутой на лицо дежурной улыбкой.

– Здравствуйте, – ответил он на приветствие, прекрасно зная, что за этой показной улыбкой, как правило, скрывается холодный расчёт и чаще всего недружественный к тому, кому она адресована.

Профессия накладывает отпечаток не только на того человека, который владеет ею, но и на его окружение. В особенности на семью. Он вырос в семье милиционера, ещё той старой, беспринципной, если можно так сказать патриотической закваски, когда честь мундира и верность данной присяге были не пустыми понятиями, а делом и образом жизни. Вот поэтому хорошо знал и понимал специфику работы правоохранительных органов. Он догадывался, что, как только ему станет лучше, обязательно появится сотрудник полиции, поэтому готовился к его визиту ещё со вчерашнего вечера, когда его из реанимационного отделения перевели в общую палату.

Он пролежал в реанимации три недели с тяжёлым двусторонним воспалением лёгких, практически всё это время, находясь в полузабытье от болезни, мучавшей его тело, и лекарственных препаратов, борющихся с ней. Когда болезнь, вдоволь поиздевавшись над ним, отступила, он понемногу начал приходить в себя, но был ещё очень слаб, чтобы хоть что-то разузнать о том, что с ним произошло. Да и персонал больницы: от санитарок, медсестёр и лечащего врача, – шёл на контакт с ним с большой неохотой, отвечая на его вопросы односложными дежурными фразами, каждый раз намекая ему на то, что сейчас нужно обязательно выздороветь, а всё остальное потом.

В палате он был не один, но поговорить было не с кем, потому что его немногочисленные соседи постоянно спали, а выйти из палаты в коридор он не мог, так как был ещё очень слаб. Утром, после того как ему вынули катетер для мочи, он попытался встать с кровати, чтобы самостоятельно сходить в туалет, но почувствовав сильное головокружение, свалился на постель и на короткий период времени потерял сознание. Более он этого не делал, справляя нужду в больничный мочеприёмник. Единственный, кто мог ему хоть что-то пояснить – это сотрудник полиции, которого он ждал с нетерпением всё утро. Но увидев эту слащаво-приторную улыбку, на холёном гладко выбритом лице, он сразу же понял, что ничего хорошего ждать не стоит.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался полицейский, продолжая благодушно улыбаться.

– Спасибо, – ответил он на дежурный вопрос, вымучив дружелюбную улыбку на лице, – уже намного лучше, хотя болезненность и слабость ещё крепко держат моё измученное тело в своих объятиях.

Он решил вести диалог открыто, стараясь, не закрываться во время беседы, поэтому ответил так длинно с лёгким поэтичным налётом на простой дежурный вопрос. Тем самым он хотел показать своему собеседнику, что готов к открытой конструктивной беседе. К тому же, после длительного молчания и отсутствия собеседников, ему элементарно нужно было с кем-то пообщаться, ведь человек, хоть и животное в определённой степени, но уж слишком социальное.

– Понимаю, – с сочувствием произнёс полицейский, натянув на лицо скорбную маску, с соответствующими ситуациями эмоциям, – самому приходилось побывать в вашем положении, только не с воспалением лёгких, а с очень тяжёлым бронхитом.

Полицейский замолчал, внимательно смотря на него. «Скорее всего, врёт, – подумал он. – Старается подстроиться под оппонента. Мол, мы с тобой братишка, вроде как бы и одной крови, поэтому нам ли скрывать, что-то друг от друга? Видимо мои дела подходят под определение – так себе, – иначе бы он не начинал беседу в такой уж явно дружественной манере. Хотя с чего я это взял, что за подозрительность? Ведь я никого не убил и не ограбил, почему вдруг я решил, что мои дела плохи? Человек просто выполняет свою работу и старается делать это так, как умеет. Может ему удобно вести беседу именно таким образом, может он так привык. Что я цепляюсь к нему без причины? Просто я один и не знаю, чего мне ожидать в будущем. Неизвестность и непонимание ситуации, пугают и раздражают, поэтому я ощетиниваюсь в каждой ситуации, постоянно ожидая удар. Нужно успокоиться».

– Да уж, бронхит, да ещё и в тяжёлой форме ничем не лучше воспаления лёгких, – сказал он с пониманием, говоря всем своим видом, что между ним и полицейским устаканились дружественные отношения, поэтому можно продвигать беседу дальше, перейдя к её основной части.

– Вот и я про тоже! – согласился полицейский с его словами. – Понимаю, что вы сейчас чувствуете себя не лучшим образом и вам необходим покой, для скорейшего выздоровления, но вынужден задать вам несколько вопросов. Уж извините, но такая у меня работа.

– Да-да, конечно! Задавайте! Я если честно, с удовольствием на них отвечу. Устал за это время от молчания, а местные, как вы, наверное, заметили, не особо разговорчивы, – сказал он с усмешкой, показывая рукой, в сторону спящих соседей по палате.

Полицейский, кинул беглый взгляд в сторону других пациентов, скорее ради приличия, нежели из-за какого-то интереса, после чего, повернулся к нему и с улыбкой сказал:

– Сказать по правде, Вячеслав, весь наш отдел ждал вашего выздоровления, как христиане второго пришествия Спасителя. Даже чуть ссора не произошла между сотрудниками, когда начальство решало, кто будет проводить с вами беседу. Мне можно сказать очень сильно повезло.

Он в удивлении вскинул брови, хотя уже начал догадываться, куда клонит его собеседник, понимая, что дело не в везении отдельно взятого сотрудника, а в его личных профессиональных качествах. «Судя по всему дело действительно дрянь, – подумал он, – если к моей скромной персоне такой повышенный интерес со стороны правоохранительных органов. Первое впечатление меня не обмануло».

– Чем же я заслужил такой повышенный интерес со стороны полиции, вроде бы я никого не убивал и не грабил? Да и привлекался всего лишь один раз, но тогда всё закончилось миром.

Полицейский, услышав про то, что он некогда имел дело с правоохранительными органами, заинтересованно сказал:

– Дело не в этом, Вячеслав, но уж если вы упомянули о таком интересном случае из вашей жизни, не могли бы вы более детально рассказать о нём?

– Могу, конечно! Ничего особенного, обычная пьяная драка, или как говорят в ваших кругах – банальная «бытовуха», – сказал он, упомянув инцидент из своей молодости, произошедший в японской забегаловке. – Подгуляли мы компанией в ресторане японской кухни «Сакура», что в центральном городском парке, ну и как водится, зацепились языками с другой компанией. Ну, а далее всё, как в дешёвых голливудских вестернах: разбитый мужские лица, женский визг и много битой посуды.

Полицейский всё это время молчал и жадно слушал его, ловя каждое сказанное им слово. Когда он замолчал, полицейский, словно бы выйдя из оцепенения, с задумчивым видом спросил:

– А не могли бы вы вспомнить фамилии и имена участников этого инцидента?

– Могу, конечно, – сказал он, после чего назвал фамилии Нади, Кристины, Коляна, Ангелины и двух уродов, с которыми подрался.

Полицейский быстро раскрыл блокнот и вписал в него, как он понял, названные им имена и фамилии. «Пусть роет носом землю, – подумал он, – вдруг, что-нибудь интересное наковыряет». Он неспроста упомянул о драке. Дело в том, что, как только он пришёл в себя, он, сразу же поинтересовался у лечащего врача, посещал ли его кто-нибудь за то время, пока он лежал в больнице? Когда он получил отрицательный ответ, он мгновенно смекнул, что, что-то не так.

Он ведь назвал свои имя и фамилию во время поступления в больницу, врачи в свою очередь должны были, сообщить его данные полиции, а правоохранители обязаны были отыскать его родных и близких, сообщив им о его госпитализации. Так почему же, никто им не заинтересовался за целый месяц: ни жена с детьми, ни мать, ни тёща, ни друзья, ни коллеги по работе, – одним словом – никто? Такое могло быть в одном случае – Вячеслава Савина, как личности просто не существовало! Он чувствовал, что это как-то связанно с теми временными казусами, в которые он попал, но не был в этом уверен. Он мало что понимал, например: почему не погиб во время аварии и как голышом оказался в здании бывшей больницы? Нужна была информация, и он рассчитывал, что предоставит её ему полицейский.

– Говорите, что миром всё закончилось? – с сомнением спросил полицейский. – В суде?

– Нет, что вы? До суда дело не дошло, не тот размах. Одна из сторон забрала заявление, после извинений и оплаты битой посуды, – он не стал упоминать отца, который, по сути, уладил весь конфликт без всяких извинений, посчитав, что это не имеет в данном случае никакого значения. – Я же говорю, что ничего серьёзного и интересного, обычные пьяные разборки, поэтому не понимаю, чем моя скромная персона могла заинтересовать ваше ведомство?

Договорив, он, как ни в чём не бывало, натянул на лицо скромную добродушную улыбку законопослушного гражданина и уставился на полицейского взглядом, в котором читалось полное непонимание происходящего. «Я тебе, дружок, дал задание, – злорадно подумал он, отметив не без удовольствия и гордости, что мельчает контора, если бы напротив сидел его отец, он бы не смог так легко и завуалировано навязать ему свои желания, – а ты теперь выполняй, а как справишься, сразу же доложишь. Ну, а сейчас вернёмся к началу разговора. Чем же это я заинтересовал вашу контору? Рассказывай».

– Да-да, Вячеслав, конечно, мы немного отвлеклись, – спохватился полицейский. – Как я уже сказал, дело не в том, что наш интерес связан с какой-либо противоправной деятельностью с вашей стороны, как вы подумали изначально. Дело в другом. В вашей личности.

– А что с ней не так? – спросил он, ощутив, как чувство предстоящей беды, начинает закрадываться ему под кожу.

– Подобного случая ни в моей практике, ни в практике сторожил министерства внутренних дел нашего города, и области ещё не было, – с неподдельным восхищением сказал полицейский. – Мы за месяц, так и не смогли установить вашу личность. Вы, как будто с луны свалились.