Анахронизм

– Я такого здесь не видел, а где ты его возьмёшь?

Он хотел сказать, что спросит у санитаров, но затем, спохватившись, чтобы не пугать и расстраивать Игоря, соврал:

– Пойду и поищу.

– Нет. Не ходи. Если они увидят, что ты встал и ходишь, они поставят тебя в угол.

– Ну, что значит, не ходи? – раздражённо спросил он. – А если я в туалет хочу? Вот приспичило мне среди ночи. Что мне теперь в штаны какать, что ли? Бред какой-то. Не переживая я быстро.

Игорь, видимо осознав, что он действительно готов выйти из палаты, вновь заскулил и поспешил накрыться с головой. Поднявшись, он, аккуратно ступая, чтобы никого не разбудить, пошёл к выходу. Когда он находился перед самым выходом, он услышал мужской голос:

– Не делай этого, парень. Это чревато печальными последствиями для тебя.

К нему обратился мужчина, рассказавший ему историю Эдика, после чего у того случился припадок. Остановившись у выхода из палаты, он шёпотом спросил:

– Почему?

– Санитары спят, но там сидит охранник, очень неприятный тип, поверь мне. Если он увидит, что ты бродишь по отделению среди ночи, он разбудит санитаров, и тогда тебе несдобровать.

– А если я хочу в туалет? – спросил он, чувствуя, как раздражение продолжает нарастать в нём со скоростью геометрической прогрессии.

Мужчина спокойным голосом ответил:

– Тебе дадут сходить в туалет, но затем пристегнут ремнями к кровати, а если будешь сопротивляться, либо уколют успокоительное, либо поставят в угол. Тебе повезло утром сходить в сортир, потому что ты новенький и ещё не знаешь местных порядков. Поэтому лишний раз лучше перетерпеть. Увы, такие здесь правила, парень.

Раздражённо выдохнув воздух через нос, он сказал:

– Не мне надо в туалет, а тому мужчине, который постоянно закрывает уши ладонями. Он представился мне Игорем. У него несварение, и судя по неприятному запаху, он хочет по большому.

– Не бери в голову, – безразличным тоном сказал мужчина. – Ложись в кровати и спи.

– Что значит не брать в голову, ложиться и спать? – злобно возмутился он, чувствуя, как от сильного раздражения его начинает трясти. – Да он срать хочет, но боится встать, поэтому лежит, скулит, как щенок и ветра пускает, от которых вонь стоит на всю палату. Что теперь, ждать пока он обосрётся, чтобы мы все здесь задохнулись от говна?

– Да, – спокойным голосом ответил мужчина.

– Да что же это за идиотизм? Вы что с ума здесь, что ли все посходили? – сказал он, тяжело дыша, от переполняющей его злобы. – А если на его месте окажусь я, мне тоже нужно будет срать в штаны, а вы все в это время будете говно моё нюхать, как ни в чём не бывало.

– Эй-эй, парень, полегче, – забеспокоившись, сказал мужчина. – Успокойся и дыши глубже.

В это время в коридоре со стороны поста послышались шаги.

– Это охранник, – испуганным голосом сказал мужчина, – видимо он услышал нас. Бегом ложись в кровать, иначе он поднимет санитаров и плохо будет всем. Быстрее.

Долго не раздумывая, он на цыпочках подбежал к своей кровати и лёг, укрывшись одеялом с головой. Он слышал, как охранник, войдя в палату, принялся ходить по рядам между кроватями. Стараясь не шевелиться , он, ощущая всем телом каждый толчок сердца в грудь, подумал, что данная ситуация напоминает ему школьные годы. Когда во время контрольной работы учительница ходила между рядами, и весь класс боялся пошевелиться, чтобы она не заметила, как они списывают со шпаргалок.

Когда шаги охранника удалились, а затем стихли, он осторожно приоткрыл одеяло и осмотрелся. Охранника в палате не было. Откинув одеяло полностью, он осторожно встал с кровати и подошёл к Игорю.

– Эй, ты как, в порядке?

Он хотел убрать одеяло у Игоря с головы, но тот, вцепившись в него, жалобно завыл и сказал, плачущим голосом:

– Нет. Не надо. Он их сейчас приведёт, и они поставят меня в угол.

– Парень, – позвал его мужчина, лежавший у выхода, – оставь его в покое и ложись в постель. Ты всё равно ничем не сможешь ему помочь.

– Почему? – удивлённо спросил он. – Это же больница, пусть и психиатрическая, что здесь нет элементарной утки, чтобы сделать в неё свои дела? Пусть сходит, я даже вымою её за ним. Что санитары настолько нелюди, что не понимают того, как он мучается? Он терпит уже из последних сил.

– В этом всё и дело, парень, – вздохнув, сказал мужчина. – Это непростая психиатрическая больница, а специализированная. И люди соответственно в ней находятся непростые, а преимущественно с уголовным прошлым. И санитары здесь, те же вертухаи, поэтому не жди с их стороны понимания и сострадания. Смекаешь?

– И Игорь уголовник? – с сомнением спросил он. – Я вижу, что он психически не здоров, но ведь, как ребёнок. Мухи не обидит.

– Все, парень все. И Игорь, и я, и ты в том числе. Ведь ты же не просто так сюда попал? Верно?

Пропустив вопрос мужчины, он спросил:

– А он, что натворил?

– Игорёк? – переспросил мужчина. – У Игорька подпольная кличка Достоевский. Был такой писатель в лохматые годы, то ли прошлого века, то ли позапрошлого, не помню. Книжку нацарапал про то, как один идиот бабку зарубил топором…

– Да-да, Раскольников я знаю, – перебил он мужчину, не желая слушать сюжет романа «Преступление и наказание» Достоевского, который он знал ещё со школьной скамьи. – Он её не зарубил, а ударил по голове обухом. Это разные вещи. Что Игорь тоже?

– Нет, – махнув рукой в сторону Игоря, сказал мужчина. – Игорёк безобидный, он на такое не способен. Там другое.

– Что же? – жадно спросил он.

– Родители Игорька разбились на машине, когда тот был ещё совсем маленький, – начал рассказ мужчина, – он их даже не помнит, скорее всего. Его на воспитание взяла бабка. Надо сказать отвратительная была женщина, именно из-за неё у Игорька поехала крыша. Я вот только одного так и не понял, почему эта старая калоша не отдала его в детский дом? Возможно, ей доставляло удовольствие издеваться над собственным внуком?

Мужчина, задумавшись, замолчал, а он почувствовал, как к горлу подступил ком. Кое-как проглотив его, он сдавленным голосом спросил:

– Что она делала?

Мужчина, выйдя из задумчивого состояния, продолжил:

– Ну, как и все маленькие дети, Игорёк гадил в штанишки, чем очень сильно расстраивал любимую бабушку, которая сначала ругала его за это, пока он был маленьким, а затем, когда он подрос, принялась безжалостно его лупить. Уже потом выяснилось, что у ребёнка недержание мочи, но бабку это не остановило. Она запугала внука тем, что если тот продолжит писаться, она просто отрежет ему его мужское достоинство. Каждый раз, когда Игорёк просыпался ночью или под утро в мокрой постели, бабка хватала ножницы и демонстративно приставляла их к его орудию преступления. У ребёнка на фоне постоянного страха развился психоз, который со временем перерос в тяжёлую форму шизофрении, своего рода фобию. Игорёк патологически боится справлять нужду, как малую, так и большую.

– Господи, какой ужас, – сказал он, чувствуя жалость к Игорю, – бедный ребёнок.

– Да, – согласился мужчина, – его бабка та ещё сволочь, думаю, если бы не она, он бы вырос нормальным человеком и не попал сюда.

– Он её убил?

– Нет, – сказал мужчина, а затем добавил с сомнением, – не совсем так. Игорь вырос неуверенным в себе парнем, который без разрешения бабушки боялся даже в носу поковырять. Стерва держала его в ежовых рукавицах, полностью сломав ему нервную систему. Полное отсутствие воли, характера, самостоятельности, вечный страх и боязнь сделать, что-то неправильно. Ни семьи, ни друзей. Но бабушка не вечна. Стерва стала совсем стара, и её хватил инсульт.

Мужчина вдруг резко замолчал, прислушиваясь к звукам в коридоре. Он, мгновенно среагировав, подбежал к своей кровати и лёг на неё, накрывшись одеялом. Кто-то прошёл мимо палаты, а затем через пару минут обратно. Видимо, кто-то из персонала: либо санитары, либо охранник, – ходили по нужде в сортир. Когда шаги утихли, он осторожно встал и подошёл к мужчине.

– На чём я остановился? – спросил мужчина.

– Инсульт.