12'92

12'92
Павел Николаевич Корнев

06'92 #4
Декабрь девяносто второго. Первая годовщина независимости России – страны, от большинства граждан которой не зависит уже почти ничего.

И пусть ты не считаешь каждую копейку, набирая мелочь на молоко и хлеб, а преуспеваешь и относишь себя к пресловутому среднему классу – никакой роли это не играет. В любой момент могут подойти крепкие ребята в кожаных куртках, а дальше, как повезёт, вплоть до пары выстрелов в упор и неглубокой могилки в лесополосе.

Одиночке не выжить. Выживут только наиболее организованные сообщества.

Павел Корнев

12’92

01|12|1992

день

Остаток осени прошёл без неприятных сюрпризов. Приятных, впрочем, тоже не случилось, если, конечно, не брать в расчёт тот немаловажный факт, что нас с Андреем не прихватили за известное место ни бандиты, ни менты. Ну а сами мы на рожон не лезли, сидели тише воды, ниже травы. Пацаны фасовали сахар, собирали мебель и скупали ваучеры, Воробей торговал своим ширпотребом, а Дюша буквально разрывался на части, в добавок ко всему перечисленному занимаясь организацией цеха по производству железных дверей и оконных решёток.

Сам я преимущественно учился, а в свободное время ходил в качалку или слушал музыку в компании Зинки. И так меня эта размеренность убаюкала, что сам не заметил прихода декабря, а там наступило время платить по счетам. К счастью, платить должен был не я, платить должны были мне. Оставалось лишь о долге напомнить.

Разговор предстоял не из лёгких, и по возвращении из института я забил на подготовку к семинарам и завалился на диван с томиком Рекса Стаута. Так до шести и читал, вроде как впустую время убил, зато голову разгрузил.

В шесть спустился этажом ниже и позвонил в квартиру семейства Марченко. Дверь открыла Зинка. Она обрадованно улыбнулась, привстала на цыпочки и быстро чмокнула меня в губы. Сразу отступила, кинула быстрый взгляд в сторону кухни и сообщила как-то очень уж громко, будто бы даже и не мне:

– Серёжа, а я ещё уроки не сделала! Историю учить надо.

И точно – не мне. С кухни выглянул её папенька – Борис Ефимович Марченко, он же с недавних пор Борис Нахимович Михельсон. Круглолицый и лысоватый сосед протянул руку и не преминул заметить:

– Вот-вот! Уроки делать надо!

Зинка ответила на это раздражённым фырканьем и спросила у меня:

– Серёжа, я зайду сегодня? Ксюша кассету новую принесла, музыку послушаем.

– Сегодня по работе мотаться буду. Не знаю ещё, когда вернусь. Звони.

– Ну, Серёжа!

– Завтра точно пораньше освобожусь, – пообещал я.

– Ловлю на слове!

Зинка отправилась в детскую, и тогда Борис Ефимович тяжело вздохнул.

– Вот же вертихвостка! Одна… музыка на уме!

Он выразительно глянул на меня, и сохранить невозмутимое выражение лица удалось с превеликим трудом.

– Так понимаю, Сергей, ты по делу? – уточнил Зинкин папенька, не дождавшись никакой реакции на свои слова.

– Угу.

Сосед махнул рукой.

– Заходи! – Он первым прошёл на кухню и предложил: – Чай, компот?

– Лучше – деньги.

– Деньги – лучше, – согласился Борис Ефимович и вновь вздохнул. – Ты, никак, о долге напомнить заглянул?

– О нём, – подтвердил я, усаживаясь на табурет.

Округлая физиономия Зинкиного папеньки явственно помрачнела.

– Серёжа! Ну мы же договаривались! Я же объяснял! До конца недели за акции НИИ по подписке надо деньги внести, а ты мне руки выкручиваешь!

– И в мыслях такого не было, – заявил я в ответ. – Насчёт акций и зашёл уточнить. Много получилось выкупить?

– Пока ещё нисколько. Пока только заявку утвердили. Семь процентов достанется. Думал, больше будет, но директор с замом подсуетились. Да и работники ваучеры сдавали охотно. С верой в будущее. Кретины!

– Семь процентов? – Я припомнил наш прошлый разговор и после несложных арифметических подсчётов уточнил: – Это немногим больше трёхсот тысяч?

Борис Ефимович кивнул.

– Примерно так. Но я ещё рассчитываю у коллектива сколько-нибудь акций скупить. Если наличку тебе отдам, как с людьми рассчитываться стану? Сам посуди: семь процентов – это ни туда и ни сюда! Вся затея псу под хвост! – Сосед вздохнул и уточнил: – Так чай или компот?

– Чай, – решил я.

– С печеньем или сахаром?

Я не выдержал и рассмеялся.

– У вас как в анекдоте: если руки с мылом моете, тогда чай без сахара!

– Много сладкого вредно, – насупился Борис Ефимович, выставил на стол розетку со смородиновым вареньем и вазочку с овсяным печеньем, налил в кружку заварки, добавил из термоса кипятка. – У меня, Серёжа, как ты сам знаешь, сейчас на руках тысяча двести долларов. По нынешнему курсу это что-то около полумиллиона. Если тебе долг верну, то впритык останется за акции внести.

– За акции ваучерами внесёте, – сказал я, отпив крепкого чёрного чая.

– Шутишь? – возмутился Борис Ефимович. – У меня их пять штук всего! Это пятьдесят тысяч!

– У вас пять, у меня поболее, – спокойно отметил я, вытянул из кармана толстую пачку приватизационных чеков и принялся отсчитывать: – Раз, два, три… – Выложил на стол двадцать шесть ваучеров и заявил: – С вашими пятью получается триста десять тысяч, как раз расплатиться за акции хватит. Остаток наличкой добьёте.

Сосед глянул на не столь уж и похудевшую стопку ценных бумаг и спросил:

– И много их у тебя?

Я из этого секрета делать не стал, как и не стал хранить в тайне свои планы.