Палата номер пять

– А за подобное поведение вашекомандование может и вас снять, не так ли, товарищ подполковник? Я слышал, что ваш командир крут нравом и не любит такие выходки подчинённых.

Абрамов вскочил.

– Я этого так не оставлю!

Схватил фуражку со стола – и к выходу.

– Куда?! – рявкает десантник, который как известно, бывшим не бывает. – Бойцы – задержать!

И перед Абрамовым в дверях вырисовываются два сержанта с самыми недружелюбными лицами.

И тут понял подполковник, что он попал. Что командир в своей части царь и бог, а до столицы ещё добраться надо. И что поволокут его пузатое нетрезвое тельце сейчас к эскулапам, а там в крови столько промилле, что о дальнейшей карьере можно забыть.

Чуть ли не на колени рухнул Абрамов перед командиром. Весь гонор с него мигом слетел.

Слава с Сергеем Владимировичем стоят, краснеют.

– А теперь давайте акт проверки обсудим, товарищ подполковник, – цедит сквозь зубы командир.

Уезжал Абрамов из части пришибленный, молчаливый. Глаза от встречных солдат прятал.

А командир части вызвал Славу к себе.

– Если он тебя доставать будет – ты мне скажи. Мы мигом на этого товарища управу найдём. Мне таких медиков, как ты терять нельзя. Хоть и «пиджак», но свой человек. Иди, служи, капитан.

Слава до сих пор в той части служит. Майор уже. А вот Абрамова настигла-таки карма. Попался за рулём нетрезвый. А у нас в армии за такое быстро увольняли.

На кого сейчас орёт?

Мнимый больной

Мой бывший коллега, военный врач Александр Николаевич в годы исхода большей части нашего потока из армии (а это случилось сразу же после окончания первого обязательного контракта), в этой самой армии всё-таки остался. Теперь он важный подполковник с седыми висками. Встречные прапорщики и даже лейтенанты вытягиваются при виде его и переходят на строевой шаг, уж больно вид у Александра Николаевича грозный. Но я-то помню, как этот самый подполковник ночью лазил в нашу общагу по связанным простыням. А кто держал другой конец простыни, Александр Николаевич, когда ваш вес на третьем курсе перевалил за сотню? А под чьей кроватью, товарищ курсант вы прятались, когда вас всё-таки спалила гроза нелегалов вахтёрша тётя Надя? То-то же. Где мой коньяк?

Служит теперь Александр Николаевич на весьма важной должности в столичном военном госпитале. Прошёл специализацию по кардиологии и лечит исключительно трепетные сердца молодого пополнения и выдохшиеся моторы ветеранов. На жизнь не жалуется, только на зарплату.

И от него следующая история.

Наш военный госпиталь находится в самом центре столицы. С одной стороны, это хорошо – персоналу удобно добираться. С другой стороны – плохо. У пациентов слишком много соблазнов. И вот поступает как-то в отделение к Александру один любопытный пациент, рядовой Н… Жалуется на проблемы с сердцем, я уж не вспомню конкретный диагноз, но признаки следующие:

– два раза солдат падал в обморок на утреннем построении.

– и ещё два раза на утренней зарядке.

– на первом же кроссе побледнел и свалился под ноги сослуживцев, чем вызвал панику у офицерского состава.

Отправили его в региональный госпиталь. Там солдат показал тахикардию, изменение ритма. При любой физической нагрузке сползал по стенке.

Местные военврачи, обругав на чём свет военкома, подсунувшего им такой подарочек, начали углубленное обследование. Всяческие УЗИ, рентгены и МРТ с кардиограммами картину не прояснили. Каких-то патологических изменений в сердце пациента не выявлено. Гипертония, но это нынче у каждого второго призывника, чай не в спецназ призвали, в пехоту. А пациент активно жалуется на общую слабость, рук поднять не может, бегать не может. И очень хотел бы служить, да вот здоровье не позволяет.

Зашли региональные врачи в тупик. Надо комиссовать, а дело это непростое. Комиссуешь «косаря», начальство потом голову снимет. Пропустишь реального больного, загубишь парня, и опять же начальство голову снимет. И как обычно в армии решили переложить ответственность на других. Отправили рядового Н. в столичный госпиталь. Пусть подполковник Александр Николаевич разбирается, а мы, мол, умываем руки.

Александр просмотрел пухлый том истории болезни, подивился серьёзному подходу коллег и назначил в свою очередь своё обследование.

Для начала спрашивает у солдата:

– Расскажи, воин, как проявляется твоя болезнь?

– Сил нет, – вздыхает боец. – Когда лежу или хожу тихонько – то ещё ничего. А уж если бегать, или не дай Бог полы в казарме мыть – то тут же слабею, в глазах темнеет, и падаю в обморок.

Слушает доктор пациента стетоскопом, бьётся в молодой груди ретивое сердце, бьётся ровно и без сбоев.

«Может сосудистое что-то? – предполагает доктор. – Или вообще неврология. Будем искать».

Устроил бойца в отделение, а сам в кабинет пошёл, думать и документы заполнять. В работе врача, что самое главное? Думаете пациента вылечить? Не тут-то было. В работе врача, а особенно заведующего отделением, главное все бумажки правильно заполнить.

Осенний день короток, бумажек у кардиолога много, жена к частым задержкам мужа на работе привычная, не звонит уже с глупыми вопросами «Когда придёшь?». Завозился Александр Николаевич с бумажками (простите, с важными документами) до темноты. Сидит, пишет, устал. Решил передохнуть и покурить в туалете. Если солдаты там постоянно курят, неужели и подполковнику нельзя.

Стоит, дымит, забором госпиталя любуется. И вдруг краем глаза замечает в окне какое-то шевеление. Второй этаж, однако. Сверху, как по волшебству, ползёт простыня, связанная узлами. А по этой простыне, словно волк из советского мультика спускается вновь поступивший боец Н. Да так ловко спускается, что и в пехоту его можно, и в спецназ сразу. Александр Николаевич пугать солдата не стал. Второй этаж, всё-таки, разожмёт от неожиданности руки – в травматологию переводить придётся. А куда солдат бежит – это доктору давно известно. За забором – город. А через дорогу – круглосуточный магазин, где нерадивая продавщица тётя Клава приберегла для солдатиков заветные бутылки. Надо же поступление отметить с товарищами по палате. Вот и побежал.

И как побежал! Рысью, от куста к кусту, пересёк огромный двор госпиталя. Одним махом запрыгнул на высоченный забор, только ноги в ночном небе мелькнули.

Подождал Александр Николаевич ещё немного. Видит – возвращается. В руках – пакетик, в пакетике что-то позванивает и булькает. И только Н. к простыне подошёл, и подниматься начал, как доктор голову из окна высунул и говорит:

– Вы, товарищ солдат, как закончите с вечерним моционом, так загляните ко мне в кабинет. Надо ваше сердце после такой физической нагрузки проверить.

Боец с простыни таки сверзился. То ли воинское приветствие хотел подполковнику отдать, то ли честь. Но падал недалеко и на клумбу, обошлось без травматологии. С утра же прошёл он экстерном все проверки кардиологические, которые патологий у солдата не выявили. Пытался петь свою песню про то, как в обморок падает от малейшей физической нагрузки, но безжалостный подполковник напомнил ему, про то, как ловко и быстро боец спускался по простыне, бежал через двор и через забор прыгал. Легенда и разбилась.

Всем критикам сразу скажу, Александр Николаевич, доктор ответственный. И, несмотря на ночной поход солдата за водкой, к делу подошёл со всей серьёзностью. Реального больного в часть бы ни за что не отпустил. А на прощание посоветовал солдату Н. поступать после службы в театральный.

– С таким талантом самое место в комедиях Мольера. Мнимого больного играть.

О полезности огурцов с грядки

Давно я обещал эту историю в комментариях к какому-то рассказу. Завозился, забыл, другие проекты отвлекли. Но обещания надо выполнять.

Солдат – явление стихийное. Особенно когда он не один. И чем больше этих самых солдат, тем стихия разрушительнее. К примеру, трое бойцов, это так, дождичек, а вот два десятка – это уже тайфун и землетрясение в одном флаконе. Особенно для того, кто за них отвечает. И военным докторам тоже достаётся. Отправили солдат разгружать какие-нибудь ящики со снарядами – точно кто-нибудь себе на ногу ящик уронит. Послали их в лес, на стрельбище, так они найдут в лесу какую-нибудь несъедобную гадость и обязательно съедят. И ведь не от того, что у них паёк маленький, а так, со скуки. Стоишь ты на посту, ёлку охраняешь. Скучно же. А рядом кустик, и на кустике ягоды симпатичные, чёрные, значит спелые. Ну как тут удержаться городскому парню и не отправить пригоршню этих ягод в рот. А где пригоршня, там и две.

А потом начальник медпункта, промывая желудок очередному горожанину, на полном серьёзе предлагает замполиту провести в части курс ботаники. Чтоб всякие волчьи ягоды от черники отличали.

Но сейчас не про ягоды. В начале осени началась в части привычная забава. Со всех концов страны приехали на наш полигон сотни молодых бойцов и устроили на этом полигоне игрища. На танках катились, в цели стреляли, друг другу морды били. Веселье.

Три дня перед учениями я не спал вообще. Прежде чем допустить всю эту толпу на полигон, мне нужно было проверить все источники водоснабжения, осмотреть территорию на предмет внезапно павших диких животных, ну и кучу других мелочей учесть, о которых даже рассказывать скучно. Хожу я по полигону (сорок квадратных километров, между прочим), проклинаю тот день, когда решил стать военным эпидемиологом. А в лесу – благодать, птички поют, сосны шумят, прапорщики с сержантами матерятся. Солдаты из моей части толпами носятся, кто место под лагерь готовит, кто от командования прячется. Работа кипит.

Отгуляли мы праздник, отстрелялись. Вроде никого на этот раз танком не задавило, ни один грибник не пострадал (разве только морально). Я похудел килограммов на пять, берцы к ногам приросли, жена забыла, как я выгляжу, но это так, мелочи военной жизни. Прошло довольно много времени. Уже и листья все с деревьев облетели, клины отучившихся в учебке бойцов потянулись в свои части.

Прихожу утром в лабораторию – любимая картина. Перед дверями на ступеньках сидит боец, держится за живот и активно стонет.

– Диза? – спрашиваю.