Палата номер пять

Расстроился Саша. Но нечего делать. Начальство приказало.

Ждут главного хирурга. А он, как назло, где-то задерживается. То ли операция у него в другом конце страны, то ли лень ехать. День прошёл, второй. Прапорщика наблюдают, дабы чего не вышло. Есть не дают, потому что в любой момент Самый Главный Хирург может приехать.

И вот, наконец, звонок. Едет!

Снова открывают операционную, стерилизуют инструмент и бельё. И тут в кабинет Александра Ивановича кто-то робко стучится.

– Кого ещё черти принесли? – рычит доктор, открывая дверь.

А на пороге – прапорщик. Бледный, похудевший, замученный. И в кулаке что-то сжимает.

– Прапор, ты почему встал?! Тебе надо к операции готовиться. Главный уже выехал.

– Не надо операции, – вздохнул прапорщик.

– Почему? – удивился хирург.

И тут прапорщик кулак разжал и протянул ему ладонь, на которой лежали облезлые, потерявшие цвет звёздочки.

– Сами вышли. Сегодня утром.

– И как? – сочувственно спросил врач.

– Больно, блин.

– Ну и замечательно. Ты полежи пока. Надо посмотреть: мало ли кровотечение будет из кишечника. И это…руки помой.

Слышали бы вы, как ругался Главный.

И Ленин такой молодой

Лет десять назад я ещё носил офицерские погоны и ездил с проверками по различным воинским частям своего региона. Проверки проходили довольно буднично. Столовая – медпункт – казармы – всевозможные классы для обучения личного состава. Гигиена питания – коммунальная гигиена – гигиена детей и подростков. Если имелись склады или техника – гигиена труда. Короче, универсальный солдат. Одним своим лицом заменял целую санстанцию. Ещё и сумку с пробирками для микробиологических смывов таскал.

Собираюсь как-то на очередную проверку в отдалённую часть, а тут на столе звонит «секретный телефон».

– Старший лейтенант Гушинец! – привычно вытягиваюсь я.

Потому что по такому телефону мне обычно только один человек звонит.

– Гушинец, б…! – командиру телефон в принципе не нужен. С его голосом надо только форточку открыть и он до меня из столицы докричится. – Что у тебя за бардак на территории творится?!

Лихорадочно перебираю в голове весь бардак, который творится на моей территории. Обычный армейский бардак. Крыши у казарм текут с конца восьмидесятых, личный состав хилый пошёл, болеет, зарплата у медиков маленькая.

– Ты в Н-ской части давно был?! – подсказывает командир.

– Собираюсь, – я всегда был уверен, что наш полковник обладал телепатическими способностями. Ну вот как он за 80 километров узнал, куда я чемодан с пробирками пакую?

– Собирается он! А ты знаешь, что у тебя там вспышка?!

В Н-ской части двадцать бойцов. На этих двадцать бойцов – тридцать офицеров. Тихая и мирная часть, склад боеприпасов и топлива. Какая вспышка?!

– Только штаны просиживать умеете! – ревёт командир. – Сиди, жди. Я тебе сейчас в подмогу толкового офицера пришлю! А то ты совсем в своём лесу распустился!

И трубкой – бамс!

Поговорили. Люблю я с командиром разговаривать. Очень бодрит с утра.

И тут снова звонок. Медсестра Н-ской части.

– Павел Владимирович, у нас тут трое бойцов с какой-то кишечной инфекцией. Надо бы их проверить.

И тут меня озарило.

– Наталья, – говорю, – а вы мне первому доложили?

– Никак нет. Я сначала в столицу позвонила. А уж потом вам.

– Наталья, – вздыхаю я, – очень вас попрошу. В следующий раз мне первому звоните. Я всё-таки отвечаю за эпидсостояние региона.

– Ой! – не по-военному ужасается медсестра. – Вы уже получили?

– Не то слово.

Сижу. Жду подмогу. Приезжает целый майор Владимир Ильич. Кстати, действительно толковый эпидемиолог, опытный специалист. Выцыганиваем у медроты буханку, едем.

В части легкая паника. Троица пострадавших активно лежит в единственной палате крошечного медпункта, кайфует, вкушая плоды редкого армейского отдыха. Бедолаги. Ставим всех троих в интересные позиции. На анализ – кровь, кал, промывные воды. Рвотные массы. Как нет рвотных масс? Вы же в армии! Чтоб сейчас же были. Сею всё это добро в чашки и пробирки. Майор опрашивает пациентов.

Картина в принципе ясная. Под пытками признались, что накануне вечером сбежали в самоволку на местную автостанцию, где от души вкусили радостей жизни в виде чебуреков и пирожков с мясом. Такой удар по пищеварительной системе и подготовленный человек не вынесет. А желудок у солдата избалован рациональным армейским пайком. Вот всех троих и подкосило.

Эпидемия зарублена на корню. Пишем отчёты и идём к командиру части отчитываться. В кабинете командира уже полное собрание: сам командир, начмед, зав. столовой. Атмосфера неформальная. Представляются.

– Юрий Владимирович, – командир.

– Никита Сергеевич, – начмед.

– Владимир Ильич, – проверяющий.

И тут повисает пауза. Командиры люди в возрасте, имена-отчества быстро выстроили в логическую цепочку.

– Непорядок, – говорит командир. – Ну ладно Леонида Ильича пропустили, но уж Иосифа Виссарионовича – это мы зря.

– Константина Устиновича ещё, – подсказывает зав. столовой.

– И этого тоже можно. Товарищи офицеры, внеочередной съезд ЦК КПСС позвольте считать открытым.

И начали они заседать. Как это у военных принято. С тостами и анекдотами, которые женщинам лучше не слышать. Втихомолку подбираюсь к зав. столовой и шепчу на ухо:

– Я признаю, что лишний на этом празднике генсеков, но позвольте поинтересоваться, товарищ старший прапорщик, вас-то как по имени-отчеству? Запамятовал я, давно у вас был, уж простите.