Годы в белом халате

Как-то вечером поздней весной в приёмной раздаётся звонок. На скорой везут пострадавшего в ДТП, ничего страшного, но хирургов и травматологов лучше заранее предупредить. Надо – значит надо. В приёмку из отделения спускается бригада. Ждём-с.

Во дворе скрипит тормозами многострадальная «буханка». Мы с напарником подхватываем носилки и мчимся по лестнице. В скорой стонет «типаж»: здоровенный дядька с толстенной золотой цепью на шее. Этот чудик купил навороченный по тем временам джип и решил его испытать. Разогнал до скорости света, с управлением не справился и впилился в опору моста. Рулевым колесом сломал нижние рёбра, в остальном его ангел-хранитель не дремал.

Мы с трудом загрузили это тело на носилки и потащили. Тут же нарисовался главный врач, освободилась VIP-палата, засуетились травматологи. Дядька только постанывает. По всей больнице шухер. Главному уже несколько раз звонили весьма «авторитетные» люди. Короче – рентген, гипс, всё как полагается. Пациент лежит в палате, как король. Из кабинета главного ему притащили телевизор. На тумбочку рядом с койкой поставили ДВА мобильных телефона с длиннющими антеннами. Если бы не рёбра, наверное, и медсестру рядом положили бы.

Потихоньку всё затихло.

Полночь. Сижу на подоконнике в коридоре, курю и смотрю в окно. В тёмный двор, освещаемый только одиноким фонарём, въезжает чёрный джип. Как по команде открываются все двери и выходят ЧЕТВЕРО. Выходят и идут к служебному входу. А надо вам сказать, что этот вход на ночь закрывался. Ключи были у санитаров, то есть у меня. Впускать посетителей в больницу после восьми вечера категорически запрещалось. А они ИДУТ.

Подошли к двери. Один протянул руку и позвонил. У меня паника. ЧТО ДЕЛАТЬ? Впускать – получу утром от завот-деления. Не впускать – так они тут всю больницу взорвут. И, что самое главное – никого, с кем можно посоветоваться! Напарник спит, отделения спят. Пока ментов вызовешь – полчаса пройдёт! Я одним вдохом докурил сигарету и решил спускаться. Десять шагов по знакомой лестнице дались мне нелегко. Тряслись колени, вспотели руки. Дверь я открыл с трудом.

В темноте двора на меня надвинулись четыре огромных силуэта.

– Тут… это… наш братан попал, – густым басом сказал передний.

– Ага, – пискнул я.

– Нам бы пройти.

Из темноты протянулась огромная лапища и что-то сунула мне в нагрудный карман.

– Ага, – снова пискнул я и отодвинулся.

Четверо зашли, пробыли в отделении минут двадцать, а потом спустились и исчезли в темноте. Только закрыв за ними дверь, я дрожащими руками достал из нагрудного кармана смятую бумажку. Там была моя полуторамесячная зарплата и стипендия в одном флаконе.

А дэтэпэшника утром увезли в столицу.

Опалённые зоной

1997 год. Кризисы в то время шагали по стране семимильными шагами, поэтому всё вокруг ужималось и сокращалось. И в один прекрасный день мы узнали, что в наше приёмное отделение будут привозить не только алкашей (вытрезвитель закрыли), но и различных криминальных личностей для всяческих освидетельствований, а также для оказания им первой медицинской помощи. Мы, конечно, очень обрадовались.

В приёмной появились два врача соответствующей специальности, их приняли традиционным тортиком, и уже через неделю прибыли «клиенты».

Первыми привезли двух испуганных деревенских парней, лет 16–17. Их обвиняли в изнасиловании тридцатипятилетней дамы. Ребята тряслись, как осиновые листы, ёрзали на жёстких кушетках в приёмной. Два дюжих сержанта не спускали с них глаз. Парням постригли ногти, взяли образцы кожи, слюны, крови и т. д.

А через пару часов привезли «жертву». Когда дама вплыла в приёмное – мы, честно говоря, опешили. Возникал справедливый вопрос – кто кого изнасиловал. Жертва весила килограммов сто и каждого из своих насильников могла уложить одной левой. Даму осмотрели и увезли.

История кончилась закономерно. То ли парни тянули спички, то ли один оказался виноватее – короче, дама вышла замуж за своего насильника. Что у них там было дальше – история умалчивает.

Через пару дней в дверях приёмной появился небритый мужчина, пристёгнутый браслетами к плечистому милиционеру. Пациент жаловался на боли в спине и выдавал все симптомы почечной колики. К слову, привезли его из ближайшего отделения, куда пациент поступил по обвинению в злостном хулиганстве, совершённом в состоянии алкогольного опьянения и нанесении прохожему телесных повреждений средней степени. На руках и спине поступившего синими чернилами по коже была запечатлена летопись его жизни. Судя по всему, жизнь у него была бурная и сложная.

Пациенту назначили анализ мочи, милиционер отстегнул наручники и проводил в туалет. Через минуту из туалета раздался грохот и маты. Пациент встал ногами на унитаз и попытался вылезти в крохотное окошко под потолком. И в лучших традициях Винни Пуха застрял. Ждать, пока он похудеет, не стали – выломали вместе с оконной рамой.

Анализ делали очень быстро и уже через полчаса мы узнали, что с такими анализами пациент должен был умереть ещё до поступления. В моче были сплошные эритроциты (кровь, короче).

– А ну покажи руки! – приказал поступившему опытный милиционер.

Тот нехотя показал.

Оказалось, что пациент прокусил палец и добавил в мочу каплю крови. А все симптомы колики успешно симулировал, чтобы получить возможность побега.

Через день привезли ещё одного замечательного пациента. Синие летописи на коже присутствовали в том же объёме. Но фантазия у него была развита гораздо больше. В процессе освидетельствования пациент на минуту остался в туалете без присмотра. А в отделении, как назло, в тот день чинили оконную раму. И какой-то идиот оставил на видном месте молоток и гвозди. Так наш пациент не придумал ничего лучше, чем прибить мошонку гвоздём к дверце туалета. Вызвали хирурга и столяра с плоскогубцами. Репродуктивную функцию спасли. Пациента передали в соответствующие службы.

Минут через двадцать я спустился покурить и увидел совершенно офигевшего хирурга, который докуривал третью сигарету.

– Что с вами? – спросил я.

– У него там подшипники, – по секрету поделился хирург.

– Где? – не понял я.

– В том самом месте. Под кожу вживлены. Первый раз такое вижу.

Бедный наш хирург. За последующий год он увидел ещё много интересного. Проглоченные бритвенные лезвия «Ленинград», гвозди в желудке и в мягких тканях. Вазелин, закачанный в кулаки и в тот же многострадальный половой орган. Приёмная обогатила свой словарный запас воровской феней и многоэтажными матами. У нас появились знакомые в криминальной среде, а за одной из медсестёр долго и настойчиво ухаживал романтичный молодой рецидивист. К счастью, его посадили за попытку украсть из ювелирного магазина что-нибудь в подарок возлюбленной.

А потом МВД выделило районной милиции деньги, и всё вернулось на свои места.

Гвозди бы делать из этих людей

Воскресенье. Вечереет. Ничто не предвещает беды. Санитары приёмного отделения лениво перебрасываются картами. Медсестра что-то заполняет в одном из многочисленных журналов. Начало сентября, ещё тепло.

Внезапно на столе начинает истошно дребезжать телефон.

– Приёмная районной больницы, – привычно отзывается медсестра. И тут же меняется в лице. – Сколько? Поняла. Ждём.

И тут же нам:

– Звоните немедленно всем хирургам и травматологам. Под городом авария, рейсовый автобус столкнулся с грузовиком. Более сорока пострадавших. Большую часть привезут нам.

А вечер обещал быть томным.

Через двадцать минут, оторванные от телевизора и семьи, к больнице слетаются врачи. Первая скорая уже здесь. За ней несётся вторая, третья. Приёмная наполняется стонущими, плачущими людьми. Автобус был заполнен под завязку. Ехали в общежития студенты, пенсионеры возвращались с дач. К счастью, серьёзных повреждений мало. Легкие ЗЧМТ, ссадины, поломанные пальцы, разбитые носы. Бригады скорых пациентов не сортируют, забрасывают пострадавших с места ДТП в приёмку и улетают за новой партией. А уж приёмная разбирается, у кого глаз подбит, а у кого рёбра сломаны. Старенький списанный восточными немцами рентгенаппарат стонет от непривычной нагрузки.

Погибший один. Сам водитель автобуса. В последний момент он пытался увести автобус от удара, и грузовик смял кабину прямо напротив водительского места.

В приёмной – преддверие чистилища. Крики, стоны, на линолеуме лужи крови. Скамеек и кушеток не хватает, прибывающие ложатся прямо на пол. Из областного центра уже вылетел вертолёт санавиации с подмогой.

Золотое правило сортировки больных: «Обращай внимание не на того, кто кричит, а на того, кто затих. Возможно, скоро ты его потеряешь!» Твёрдо помня этот принцип, выхватываю из толпы тихую бабульку, сидящую в углу на расстеленной газетке.

– Что у вас?

– Да ты не волнуйся, внучок. Всё хорошо у меня. Вот, когда падала, лбом ударилась.

Над бровью у пациентки небольшое рассечение. Обрабатываю, накладываю повязку. Проверяю на ЧМТ.

– Голова не кружится? Сознание не теряли?

– Да всё у меня хорошо.