– Деньги порабощают, это уж я точно знаю,– вздохнул Василёк и начал молиться.
– Правда, что ли, позвонить?
– Звони. Мне уже самому интересно, кто во всём этом виноват.
– Вот только не умею я врать, слишком уж я прямой человек.
– А ты представь, что это правда.
– Легко сказать
– Ещё проще сделать.
Игорь Сергеевич снова задумался.
– Если он…
– Да хватит тебе гадать, звони, не томи душу.
– Да, пойду, звякну.
– Главное ничего не доказывай, говори так, как будто тебе всё известно.
– Попробую.
Игорь Сергеевич вышел из палаты.
– Позвонить можно?
– Руки мыл?
– Сейчас.
– Сколько же можно напоминать?
Игорь Сергеевич быстренько вымыл руки и снова подошёл к медсестре.
– Вымыл.
– Звони, только недолго.
Игорь Сергеевич собрался с мыслями и набрал номер Льва Абрамовича.
– Алло.
Игорь Сергеевич попробовал разозлиться. Злиться он уже привык, а потому особого труда ему это не составило.
– Алло,– повторил Лев Абрамович.
– Здрасти.
– А-а, Игорь Сергеевич, стараюсь, стараюсь, ещё…
– Стараетесь?– в голосе Игоря Сергеевича послышалась насмешка.
– А что такое?
– И вы ещё спрашиваете что такое?
– Игорь Сергеевич, потише,– сделала замечание медсестра.
– Ваше счастье, что здесь чужие люди, а то бы я сказал…
«Увереннее надо, увереннее…»
– Игорь Сергеевич, я вас что-то не понимаю.
– Да ну?
– В чём, собственно, дело?
– Ах ты, скотина, прикидываешься ещё.
«Что я несу?»
– Я…
– Предатель, как ты мог? Ради лишних ста рублей упечь меня сюда.
«Откуда он узнал?»
– Что за глупости? Кто вам сказал?
– Это неважно, важно, что я теперь знаю, почему я здесь.
– Это абсурд.
«Потом ещё извиняться… И зачем я только звонил?»
– Не отпирайтесь, я прекрасно знаю, как вы подкупили Семёнова и Эдуардыча.
«Кажется, он не блефует. Но откуда он узнал?»
– Я не…
– Ладно,– голос Игоря Сергеевича зазвучал спокойнее.– Мы деловые люди, и я вас могу простить, я даже согласен полежать здесь некоторое время, но с вас десять процентов с продаж,– Игорь Сергеевич сделал паузу.– Ваше счастье, что мне нужны деньги, а то бы уже все газеты вертели вас направо и налево.
«Судя по всему, он действительно всё знает. Что делать? Десять процентов– мелочь, а такая известность мне ни к чему. А может продолжать отпираться? Что он сделает? Но эти газетчики…»