По направлению к пудельку, или Приключения Шмортика и Барбóне

Слева от лаборатории угол зала с низу до верху был занят книжными стеллажами и шкафами – ‘Как будто мы снова оказались в библиотеке,’ – подумал Барбоне . Только здесь, в отличие от городской библиотеки, царил страшный беспорядок – книги располагались на полках неровными рядами и лежали стопками на боку, некоторые были открыты и топорщились страницами вверх, другие перевернуты обложкой вверх страницами вниз, третьи заложены посередине другими книгами. Книги лежали на полу и на стульях, стояли рядочком прислоненные к стене… Складывалось впечатление, что книги здесь живут своей жизнью и каждая делает все, что ей вздумается и иногда подбивает товарок следовать за собой. Здесь же, среди шкафов и стеллажей стоял маленький рояль с открытой крышкой. На круглом стульчике и на полу лежали нотные листы, несколько книг забрались и на рояль и под рояль тоже. На инструменте среди нот и книг также стоял большой бюст Бетховена, на голову композитора был надет старый летный шлем.

Поближе к окну на невысоком подиуме стоял огромный письменный стол, такой большой, что на нем при желании можно было бы играть в пинг-понг, если б он весь не был завален бумагами и заставлен бог знает чем. Тут была и пара настольных ламп, и огромный канделябр для множества свечей, и старинный письменный прибор с чернильницей и пресс-папье, и чей-то небольшой бронзовый бюстик и колокольчик, каким обычно короли вызывают слуг. И множество чайных чашек и стаканов, и вазочка с конфетами, и тарелка с недоеденным завтраком, и целое яблоко. И снова книги, бумаги, газеты, журналы и чертежи.

Рядом со столом стоял большой телескоп, широкий его конец с толстой выпуклой линзой смотрел в окно. Вся стена над столом была завешана вперемешку географическими и звездными картами, дипломами и сертификатами, фотографиями и вырезками из газет. Поверху всего этого пестрого разнообразия шла ровная трафаретная надпись, очевидно, оставшаяся здесь от предыдущих хозяев помещения: “РАБОЧИЙ, ТОВАРИЩА НЕ ПОДВОДИ! ВСЯКУЮ ВЕЩЬ НА МЕСТО КЛАДИ!”

– Идемте, Пуделек, нас ждут великие дела. Сейчас мы будем есть.

Шмортик повернулся спиной к библиотеке и лаборатории и двинулся в ту часть большого зала, где царил полумрак.

– Fiat lux![6 - Да будет свет! (лат.)] – Шмортик дернул за шнурок, свисавший с потолка, и стена ожила – вернее это массивные шторы поехали в стороны с мягким жужжанием. В этой части, как оказалось, тоже были высокие окна, дающие достаточно света даже в такой пасмурный день, как сегодня.

– Мое ложе, очаг, стол, стул – что еще нужно? Обстановка простая, но я и этому рад. Великие натуры мирятся с бытовыми трудностями, лишь бы им не мешали думать.

Барбоне огляделся. Шмортик, мягко говоря, преувеличивал свое равнодушие к комфорту. В дальнем углу стояла высокая кровать, заваленная подушками и одеялами, очень пышными и мягкими на вид. Перед кроватью лежал толстый ковер – без сомнения, старинный и дорогой. Тут же, вплотную к изголовью кровати, был сложен массивный камин, напротив него небольшой диванчик, заваленный разными вещами. ‘Наверно, очень уютно лежать в постели, и смотреть на пламя’ – подумал Барбоне , – ‘Или пить горячий шоколад с плюшками, сидя на диванчике. Если навести на нем порядок…’ Барбоне с детства знал, что есть в кровати нельзя, а вещи нужно сразу вешать на место. Он всегда следовал выученным правилам и никогда не сомневался в их правильности, поэтому у него почти всегда было хорошее настроение.

В этот момент одеяла в кровати зашевелились, в центре постели образовалась небольшая горка, которая начала медленно двигаться в сторону говоривших. Дойдя до края кровати, “горка” остановилась.

– А кто у нас тут такой тайный? – Шмортик, зажав в углу рта потухшую трубку, говорил неестественно высоким голосом, полным радости, – Кто у нас здесь затаился и готовится явить себя граду и миру? Кто тут у нас такой неожиданный?

Шмортик рывком откинул одеяло. В постели обнаружилась худая черная кошка. Она лежала на животе в позе сфинкса и не мигая смотрела прямо перед собой. Шмортик схватил кошку двумя руками и начал энергично трясти перед своим лицом:

– Кто это тут такой красивый? Кто у нас тут такой теплый и мягкий? Кто такой прекрасный?

Вытянутое тело кошки безжизненно болталось во все стороны как тряпичная кукла, она смотрела прямо перед собой на Шмортика усталым взглядом, который как бы говорил: “Ну вот что это опять происходит? Вот зачем это опять, я вас спрашиваю?”

Шмортик перестал трясти флегматичное животное, расположил черное тельце на согнутой в локте руке, как делают с грудными младенцами после кормления, и поднес плечо с головой кошки к лицу Барбоне :

– Пуделек, знакомьтесь – это Кошка. Кошка, это Пуделек Барбоне!

– А как ее зовут?

– А вот так и зовут – Кошка! Прекрасное имя, очень ей подходит!

Пуделек протянул руку, чтобы погладить ее, но Кошка вдруг вся напряглась и посмотрела на Пуделька таким злобным взглядом, который говорил “даже не думай об этом!”, что Пуделек решил просто помахать ей рукой в знак приветствия.

– Ну не красавица ли? Не умница ли? Что за прелесть! Мы разбудили тебя? Ладно иди отдыхай, моя радость! – и Шмортик положил Кошку назад на постель. Кошка снова заняла позу сфинкса и очевидно потеряла всякий интерес и к хозяину, и к гостю.

Шмортик с нежностью погладил ее по голове и резко повернулся к Барбоне :

– Мила до невозможности. Ну а мы, собственно, на месте!

Глава 4, в которой Шмортик раскрывает большую тайну, а Барбоне готовит ужин

Огромный гардероб, где Шмортик, очевидно, хранил свою одежду, отгораживал спальную зону от кухни, и кухня эта сразу произвела на Барбоне впечатление. Большая старинная газовая плита на шесть конфорок разного размера, массивный старый холодильник, как атомный ледокол в порту приписки, разные деревянные шкафчики, тумбы и сервант для посуды – Барбоне видел такую старообразную обстановку только в Скансене, в музее народного быта. Все здесь было сделано основательно, на века, чтобы служить своему хозяину много лет и потом перейти к его детям и внукам.

Посредине стоял большой дубовый стол, изрезанный и поцарапанный многими ножами на протяжении своей долгой службы, вокруг стола 5 разномастных стульев – ни одного парного. Под столом лежала тыква такого размера, что любая Золушка была бы рада получить ее себе в качестве кареты.

И стол, и все поверхности тумб, шкафчиков и полок, и даже пара стульев были заняты какими-то приспособлениями и аппаратиками, кастрюльками, котлами, мельницами для кофе и специй, бутылками, банками подписанными и нет, пакетами и кульками, черпаками, ситами, вазами и вазочками, блюдами с фруктами, корзинками с овощами и орехами, вязанками трав. Все то же и многое другое висело на крючках и гвоздиках под потолком на стенах. По всей видимости, Шмортик любил делать запасы, но не очень умел наводить порядок. “Как здесь интересно”, – подумал Барбоне , – “только очень беспорядочно, как будто только переехали и еще не успели все расставить по местам. Если бы у меня был такой беспорядок, я бы никогда не смог приготовить даже самый простенький крем-брюле, не говоря о чем-то более значительном. Интересно, как он тут ориентируется?’ Ответ Барбоне получил очень скоро.

– Пуделек! Вы же кулинар, и я уверен, хороший? Тогда план действий у нас такой: я показываю, что где лежит, и рассказываю вам большую тайну, а вы тем временем готовите нам ужин. Так каждый сделает половину работы и мы интересно и с пользой проведем время. Вот, например, тыква – я совершенно не знаю, с какого бока к ней подступиться. Удивите нас, только чем-нибудь очень быстрым, а то я умираю от голода.

Барбоне стало очень радостно, что Шмортик так сказал про него и доверяет ему. Он ненадолго задумался.

– Тогда мне понадобится: котелок на 3 литра, килограмм яблок, крупа кукурузная или пшеничная. Но лучше кукурузная. Что еще? Еще нужно масло, сливки, яйца, молоко… мука, вода, вино белое… шафран, изюм и сухофрукты, куркума, корица, гвоздика, ваниль, кардамон, имбирь, соль, мед, цукаты, сода, уксус, коричневый сахар. Пара сковородок и большая деревянная ложка. И еще капелька рома. Это есть?

Шмортик моментально пронесся по кухне, открыл пару ящиков и достал несколько банок и пакетов – оппля – удивительным образом, все названное у Шмортика было, и вот оно уже ждет на столе. Совершенно непонятно как, но Шмортик прекрасно ориентировался в том кажущемся хаосе, что представляла собой его кухне. Барбоне осмотрел строй банок и баночек, восхищенно посмотрел на Шмортика и полез под стол за тыквой. Шмортик тем временем, пыхнул трубкой и начал:

– Любезный Пуделек! Вы, конечно, знаете, что вот уже сто лет разные люди делают в Земле то там, то тут дырочки и докапываются до нефти и газа. Потом, перепачканные с ног до головы в черном и вонючем, эти люди кладут длиииииииные трубы на поверхности земли или закапывают их вглубь – кому как нравится – и запускают туда это черное и горючее, и оно там течет сотни и тысячи километров, пока не попадает к нам в город, или в другие города, больше и меньше нашего. По пути из этой длинной трубы то там, то здесь что-то вытекает и убегает, загорается, разливается. И вот, вчера еще там был лес, грибы, цветы, бабочки, уточки и белочки, а сегодня – голое место, залитое нефтью. И посередине черного нефтяного озера умирает уточка, сидя на трупе белочки. Где стол был яств – там гроб стоит – И бледна смерть на всех глядит. Зачем же они все это делают? А все для того, чтобы вы, мой смелый бойкий кулинар, имели пылающий очаг, горячую воду в кране и свет над головой в любое время дня и ночи.

Барбоне молча орудовал у плиты, как одинокий ниндзя в стане врагов: большим ножом он крошил оранжевую мякоть тыквы, параллельно он мыл в раковине яблоки и что-то помешивал в большой плошке. На плите в котле и паре сковородок что-то булькало и шкворчало. Барбоне открывал баночки и жестянки, что-то подбрасывал, тряс и нюхал, добавлял или отставлял в сторону – казалось, что у него не 4 лапы, а 12, и каждая лапа сама знает, что ей надо сейчас делать. По кухне волнами шел теплый аромат близкого ужина.

– Как было раньше? – продолжал Шмортик – Наши прадедушки сто лет назад затемно вставали, чтобы все успеть. Зажигали сальную свечу, молча одевались в остывшей за ночь комнате, надевали теплую шубу, брали топор, шли в лес. Рубили дерево, волокли его домой, пилили на части, засовывали в печь поленья, ставили котелок, варили себе кашу на завтрак. Дом постепенно нагревался, каша готова – прошу за стол! Но пока мы возились на дворе уже опять ночь, пора ложиться спать. А как же читать? Как же встречаться с друзьями? Рисовать, лепить, музицировать, петь хором и собирать гербарий? Нет, зажигай снова свою сальную свечу, ступай чистить зубы и спать – завтра снова рано вставать, чтобы успеть сварить себе кашу. Все изменила промышленная революция. Сейчас мы живем совсем иначе – у нас свет в выключателе, тепло в батарее, еда в холодильнике, и почти любое расстояние умещается в бензобаке машины. Раз и готово. Красота. Но есть две проблемы, мой друг. Во-первых, люди, которые обеспечивают нам все это удобство, – все эту необходимую энергию для нашей жизни – имеют наши денежки, но, что много хуже, они имеют над нами власть. А во-вторых, по необъяснимым причинам, люди, имеющие власть, часто оказываются людьми не очень хорошими и их интересы совсем не совпадают с нашими. Они легко могут пережить гибель белочки и уточки, и даже смерть очень правильной собаки и изобретательного мыша, если это даст им еще больше денег и власти. О, они тщательно охраняют свою протекающую тут и там трубу, они делают все, чтобы мы всегда зависели от них, платили больше и думали меньше. Их это устраивает и они хотят, чтобы так продолжалось вечно. Ну или до тех пор, тока они не уничтожат всю нашу планету вместе с нами. Это жадные и глупые люди. Впрочем, большинство людей, которых я знал лично – или жадные, или глупые, или уже умерли.

Шмортик, посасывая свою трубочку, печально покачал головой, но вдруг с воодушевлением запел на мотив Марсельезы:

– Aux armes, citoyens! Formez vos bataillons![7 - К оружью, гражданин! Сомкнём наши ряды! (фр.)] Мир был бы обречен на скорую гибель, если бы не я. Короче говоря, не так давно я перед сном рассматривал таблицу Менделеева – четвертый ряд меня всегда очень успокаивает, обычно я засыпаю между Ванадием и Галлием. Вы же помните таблицу? И вот тут я глянул в конец и понял, что там что-то не на месте. Я люблю безупречный порядок во всем! – Шмортик сделал широкий жест рукой вокруг себя, указывая на царивший на кухне хаос – А там… Там была некая нарочитая избыточность. Как если бы они положили слишком много красного перца в зеленый чай, а потом еще и добавили пальмового масла. Или, может, наоборот, какая-то недосказанность. Ну типа, ‘Пошел под вечер я гулять, но очень захотелось…’ А дальше сиди и складывай. Я прикидывал и так, и этак – ничего не получалось – вот тут выпирает, а тут недостает. Я очень разволновался. Глубокая ночь – сна ни в одном глазу. Чтоб немного отвлечься, я заварил себе чай с мятой и ромашкой и случайно взялся читать какой-то старый номер “Лунного вестника”. Не знаю, откуда он у меня – наверно, случайно украл у кого-то из коллег на работе. Там все больше про старые экспедиции на Луну: анализ лунного грунта, наблюдения за орбитой, гипотезы происхождения планеты. Я совсем тогда не интересовался всем этим, мой друг. И вот, читаю я про то, как формировалась Луна и какая погода там с обратной стороны, которую нам никогда не показывают. Читаю я, читаю… И засыпаю. И дальше мне приснилось все, как оно есть на самом деле. Пуделек, вы знаете химию?

Барбоне поднял глаза от большого котла, над которым стояло облако ароматного пара:

– Я знаю, что есть кислород и мы им дышим. И йод, его наливают на рану, чтобы не было нагноения. И магний, его прописали маме, когда у нее было дрожание в животе. А другое я подзабыл. Я не очень хорошо запоминаю всякую ненужную информацию.

– Ну да, дрожание в животе – лучше про магний и не скажешь… Не важно. Чаще всего в жизни все происходит именно так: все встает на место, если в самый ответственный момент просто лечь спать. Короче говоря, Пуделек, я понял, что не так с таблицей химических элементов: все дело в ее дурацкой, неправильной форме. Она должна быть круглой! Все ряды нужно разместить по спирали – тогда все сразу обретает смысл. Чем дальше от центра – тем легче, чем ближе – тем тяжелее. А в самом центре должен находиться один супер-элемент – отец и мать всех прочих элементов, первоэлемент, испускающий в космос всех своих 118 детей, от невесомого малюсенького водорода до пугающего неподъемного оганесона. Короче, я открыл 119-й элемент. Не буду вас утомлять деталями, но я рассчитал, что килограмма такого первоэлемента хватило бы, чтобы все человечество жило в сытости, достатке и покое не менее 4 миллионов лет. Вы понимаете?

Барбоне понимал. Он перестал мешать в котле и потрясенно спросил:

– И где его можно взять, этот первоэлемент?

– На Луне. Это ближайшее к нам место, где его можно достать. Поэтому я назвал его лунитом. Я все рассчитал. Первоэлемент №119 есть, конечно же, и на Земле, но так глубоко и в таком неудобоваримом виде, что не стоит и пытаться. А вот на Луне, где нет атмосферы, где космическим ветром сдуло весь верхний слой и до ядра рукой подать, добраться до лунита может практически любой человек с киркой и лопатой. Так и вот: я собираюсь полететь на Луну, взять килограмм лунита, вернуться назад и… угадайте что? И стать самым знаменитым и богатым Шмортиком на свете! Ну и заодно спасти человечество от экологической катастрофы, бедности и прозябания в энергетическом рабстве у властолюбивых злодеев. Но главное, конечно, это то, что я смогу купить себе остров в Карибском море, где круглый год лето. И там я смогу заниматься тем, что мне нравиться, никогда не ходить на работу и не видеть никого из тех дураков, кто окружает меня там и тут.

– А где вы работаете? – Барбоне очень хотел расспросить подробнее про лунит и спасение человечества из лап злодеев, но подумал, что сперва будет правильно поговорить про что-нибудь менее грандиозное.

– Это уже другая страшная тайна, мой дорогой Пуделек Барбоне. Две тайны за один день – это слишком серьезное испытание для одной не очень большой и очень правильной головы. А что у нас с едой?

– А вот… Все почти готово, можем садиться.

Глава 5, в которой Барбоне соглашается участвовать в экспедиции и друзья переходят на ты

– Что это было? – Шмортик восхищенно смотрел на пустой котелок. Они только что закончили ужинать и Барбоне собирал грязную посуду со стола.

– Голландский праздничный пудинг со снежным парфе, это рецепт королевского повара при дворе Людовика XVI. Или попросту тыквенная каша под сливочным соусом. Вам понравилось?

– Понравилось ли мне? Да я, как тот Людовик, попросту потерял голову! Я мог бы есть это каждый день утром, днем и вечером. И потом еще вставать ночью, чтобы облизать кастрюлю! Вот именно так!

Шмортик притянул к себе котелок и начал тщательно его вылизывать, засунув внутрь голову целиком. Закончив это дело, он блаженно откинулся на стуле, выставив вперед заметно округлившийся животик.

Кошка сидела на соседнем стуле как третий участник трапезы – от еды она отказалась, на Шмортика смотрела с недоумением, на Барбоне – с презрением.

– Да, теперь я точно вижу, что с вами я угадал. Вы – тот, кто мне нужен! – Шмортик был очень доволен. Барбоне нравилось, что он кому-то нужен, ведь это случалось совсем не так часто.