Мемуары монаха. Если бы правда была рассказана

– Не плачь, сын, – нежно сказала она. – Я буду молиться Господу Шиве, чтобы в следующий раз он меня дождался.

– Он был настоящий? Он правда приходил? Ма, сны реальны?

– Конечно, все это произошло на самом деле.

Мне тогда было всего восемь лет, но я до сих пор помню свои чувства. Я не мог заснуть – но не потому, что ум переполняли вопросы, а потому, что я уже погрузился в состояние глубокого спокойствия за пределами сна. Таким было прикосновение Шивы. Я начал терять ощущение своего индивидуального «я», и мне казалось, что я становлюсь неотделим от обширного и безмолвного океана, который смотрит вверх на бескрайнее небо. Не было ни границ, ни сопротивления, только синь огромного океана и неба, только покой, свет и радость. Мое юное тело только что обнаружило свою душу, которой исполнилось много миллионов лет.

Прошло еще года два. Когда мне исполнилось десять, я перестал читать комиксы и перешел на книги. На первый взгляд я был весьма счастливым, но в глубине души я жаждал снова увидеть Бога, причем не во сне, а наяву, в полном сознании. Я чувствовал себя довольно неприкаянным. Мне хотелось не просто больше знать о нем – но знать его самого, поскольку я верил, что только он способен ответить на все вопросы, которые упорно преследовали меня: «Почему мир такой, какой он есть, и почему я такой, какой я есть? Почему одни люди живут в больших домах, а другие спят на улицах? Почему люди болеют и умирают?»

Ни друзья, ни старшие родственники не могли аргументированно побеседовать со мной, а тем более обсудить все эти вопросы. Почти год я напрасно искал ответы, а потом увлекся нумерологией, астрологией и прочими эзотерическими дисциплинами в надежде, что они принесут мне желанную ясность. Среди маминых знакомых был один ученый брахман по имени Пандит Суреш Шарма; он согласился обучить меня астрологии. От него я узнал о значении планет и их положений. Он научил меня составлять гороскопы, нормализовывать знаки зодиака, основываясь на широте и долготе, и так далее.

Я изучил все важнейшие труды по классической и современной астрологии. В них было много объяснений и даже замечательных прозрений, но ни одного ответа. Я читал, что святые – авторы классических пособий по астрологии – обретали божественное знание с помощью прорицаний. Очевидно, у них должен был быть способ получать и интерпретировать это знание. Почему Божественное говорило с ними, а не со мной? У визионеров, которые писали чудесные труды необычайной глубины, демонстрируя свой дар предвидения, было что-то общее – они жили в уединенных местах, в лесах и горах, пели ведические гимны и медитировали на Бога. Я не мог уйти жить в лес, но подумал, что вполне могу сидеть прямо и стараться медитировать на Бога. Поэтому я начал медитировать, используя для этого любую возможность, хотя ни от кого не получал наставлений и практически не понимал, что такое медитация. Мой метод был прост – неподвижно сидеть и произносить «Ом». Это я и делал. Когда выдавался свободный час, я садился медитировать.

Однако начали происходить едва заметные изменения. Часто мне казалось, будто я нахожусь на перекрестке времен, там, где смазывались линии, соединяющие прошлое, настоящее и будущее. Это смахивало на дежавю, но с одним отличием – я видел, что случится в следующее мгновение. Подобно тому, как вспышка молнии на доли секунды освещает темное небо и вы отчетливо видите все вокруг, эти проблески интуиции раскрывали мне такую информацию о человеке, сидящем рядом, которой я просто не мог знать.

Иногда в библиотеку заходили незнакомые посетители; они еще только направлялись к столику в фойе, а я уже знал, о чем они будут спрашивать. В другие дни, гуляя по улице, я внезапно «узнавал» что-нибудь о первом встречном. Я как будто видел людей насквозь.

Я не знал, как обозначить это явление. Сам я называл его интуицией, однако моя интуиция вела себя слишком свободно и непредсказуемо. Она жила своей жизнью и не поддавалась дрессировке. Она включалась и работала, но я не мог по своему желанию призвать ее на помощь или повторить ее действие. Мне хотелось, чтобы она была более сговорчивой и последовательной. Мне нужен был внутренний проводник, который отвечал бы на мои вопросы, а не просто выдавал мне случайную – пусть и безошибочную – информацию о прохожих на улице.

Постепенно слухи о моих астрологических изысканиях разошлись широко, и знакомые стали все чаще обращаться ко мне в поисках ответов. Между школьными уроками я составлял гороскопы, читал, медитировал и общался с людьми, отчего мой график выглядел довольно плотным и в нем не оставалось места для игр. Но я не жалел об этом: будучи астматиком, я и так не очень любил спортивные забавы. Ингаляторов у нас тогда не было; первое такое устройство я приобрел только в четырнадцатилетнем возрасте.

Каждый год я особенно сильно болел в марте-апреле и в сентябре-октябре – целых четыре месяца. Воздух в это время наполнялся аллергенами, и лекарства далеко не сразу облегчали мое дыхание. Ночами я подолгу сидел вместе с мамой во дворе, потому что дышать лежа было еще труднее. Устроившись у нее на коленях, под небом, иногда темным, а иногда освещенным луной, я смотрел в пространство и думал о его обширности и о бесчисленных звездах, местами очень ярких. Меня снова затапливали потоки вопросов. Кто создал Вселенную? Почему я живу здесь, а не на другой планете? Есть ли на других планетах люди? Может быть, Бог живет на какой-нибудь дальней звезде? Где находится Бог?

Проходили минуты и часы, и к утру я постепенно переставал хрипеть и задыхаться. Только тогда удавалось заснуть. Отец поднимал меня на руки и уносил в кровать. Но бывало и так, что уличный воздух не помогал, и тогда папа быстро вез меня в больницу. Я не возражал, поскольку ночевка в палате означала, что завтра я не пойду в школу. Вернувшись потом домой, я возвращался к чтению или медитировал. Уколы, которые мне делали в больнице, были невысокой платой за все эти удовольствия.

Мой преподаватель астрологии обучил меня основным ведическим песнопениям, однако он был только астрологом и потому не достиг той фонетической точности, которая необходима при декламации Вед. Я чувствовал, что для продолжения своих исследований должен научиться правильно читать ведические гимны. Недостаточно было просто сидеть и петь «Ом». Я снова обратился к маме, которая знала одного молодого, но образованного брахмана по имени Пандит Сурья Пракаш Шарма. Незадолго до этого он как раз переехал в наш город.

Следующие несколько недель Пандит-джи учил меня правильно и ритмично произносить коренные строфы «Яджурведы», одной из четырех Вед. Эти стихи используются для призывания различных видов божественных энергий. Санскрит – язык, на котором написаны Веды – обладает способностью вводить ум в состояние подобное трансу. Главным образом, это происходит благодаря рифме, ритму и носовым звукам в разных стихотворных размерах. Так что Пандит-джи согласился давать мне уроки ведических чтений. Однако наши совместные занятия длились недолго.

Время от времени к нему приходил кто-нибудь с просьбой составить гороскоп. Астрология не была его специальностью, хотя все полагали, что если он силен в литературе Вед, то должен отлично знать и астрологию – в конце концов, эта наука основана на ведических текстах «Веданги». Однажды пришел мужчина и попросил сделать гороскоп замужества для дочери. Он подыскал ей хорошего жениха и хотел знать, насколько гармонично молодые подходят друг другу в астрологическом смысле. Пандит-джи допустил какие-то ошибки в расчетах и пришел к выводу, что совместимость будет идеальной.

Максимально возможное количество гармоничных аспектов, какое может найти астролог при составлении карты супружества – тридцать шесть. Пандит-джи насчитал сорок три. Он ответил посетителю, что сорок три – это значительно лучше, чем общепринятые тридцать шесть. Я встревожился. Мне было всего 12 лет, но я поправил своего наставника, указав, что в этом гороскопе всего двенадцать положительных совпадений, при двух дошах, то есть недостатках. Собственно, это означало, что партнерство будет очень тяжелым. Мужчина разозлился на меня, велел мне замолчать и добавил, что Пандит-джи абсолютно прав и что такое идеальное сочетание возможно, поскольку у него самого гороскоп совпадает с гороскопом его жены в тридцати трех пунктах.

Посетитель с радостью поверил в правильность ошибочного толкования: оно звучало приятно и позволяло ему продолжать подготовку бракосочетания, а он этого и хотел. Так действует большинство людей – они не ищут истины и не хотят ее знать. Фактически, они боятся истины. У них уже есть утешительные идеи или убеждения, и на самом деле такие люди хотят только одного – официального подтверждения своей правоты. Они будут спрашивать всех, пока кто-нибудь с ними не согласится.

Когда мужчина ушел, Пандит-джи сказал:

– Я не могу тебя учить.

– Что случилось? – я не заметил его обиды.

– Ты считаешь себя великим астрологом?

– Пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль! Но если этот человек не передумает и на основании этого гороскопа выдаст свою дочку замуж, то оба супруга будут несчастны. Я просто хотел помочь.

– Я понимаю. Но ты не должен был поправлять меня в его присутствии. Это невежливо и оскорбительно.

– Извини, Пандит-джи!

– Не спорь со мной. Я больше не буду тебя учить. Уходи, – сказал он. И саркастически добавил: –?Ты же брахман, ученый астролог. Тебе не нужен наставник.

Я прикоснулся к его ступням и ушел из его жизни. Мы оба причинили друг другу боль: я задел его эго, а он развеял мою мечту. Я решил, что мне больше не нужны ни гимны, ни астрология; я пойду своим собственным путем. В следующие месяцы я изучал важнейшие тексты по йоге и тантре, вчитывался в мантры и с новым пониманием погружался в медитацию. Эта садхана принесла некоторые результаты: у меня еще больше обострилась интуиция, улучшилась память, стали появляться видения и галлюцинации; однако мои достижения не шли ни в какое сравнение с тем, что обещала эзотерическая литература.