Записка с того света

– Доктор Кольс из онкоклиники.

– А кто представил тело для кремации?

Она снова защелкала мышью и несколько раздраженно сообщила:

– Тело представил муж умершей.

– Как его фамилия?

– Хотите сказать, что вы не знаете его фамилию? – удивилась блондинка.

– Именно так, любезная фройляйн. Моя родственница совсем недавно вышла замуж во второй раз. Она писала мне об этом.

Совсем обескураженно девица сказала:

– Хороший же вы родственничек. Мужа зовут Дитмар Гундер. Здесь записан и номер его удостоверения личности. Советую вам почаще бывать в Германии.

– Обязательно учту ваш совет. Огромное спасибо, фройляйн.

Он шел по одной из аллеек кладбища в направлении выхода и думал о том, что если организатор происшедшего с Жаклин Дитмар Гундер, то организовал он дело безупречно. Предъявить ему пока нечего.

Оказавшись за оградой кладбища, Макс остановил первое попавшееся такси.

7

– Господин учитель, господин учитель, – мальчишка тянул руку вверх, стараясь перекричать вдруг разгулявшийся класс. Он почти выскочил из-за парты, чтобы учитель наконец заметил его. Но учитель математики господин Клос, оглушенный криками школяров, сверкая огромными очками, сидящими на кончике вспотевшего носа, ничего не слышал. Не пытаясь унять класс, он, заложив руки за спину и с глуповатой улыбкой на лице, прохаживался по классу – от школьной доски к противоположной стене классной комнаты и обратно. Такое случалось не впервые, и господин Клос знал, что скоро все угомонятся. Подобные вспышки истошного подросткового восторга вспыхивали всякий раз, когда учитель в конце урока подбрасывал классу для умственной разминки нечто «горяченькое» из той области математики, с которой в данный момент их знакомил. Строго говоря, понятия и законы логики, которые учитель Клос сегодня изучал со своими подопечными на уроке, не входили в школьный курс математики. Но поскольку курса логики в школьной программе не было, учитель Клос решил посвятить ей пару уроков при изучении курса математики. Он считал – и вполне справедливо, – что без логики нет и математики. Тем, что вызвало такой восторг сегодня, был пример (пожалуй, несколько надуманный) неформальной логики, приведенный в форме анекдота. При этом учитель Клос хотел развлечь школяров. Он начал так:

– Скажите, кто из вас знает, кто такой коммивояжер? – он обвел взглядом класс.

Подняла руку только Ангелика Беккер, у которой отец был коммерсантом:

– Это разъездной торговый агент.

– Верно, Ангелика. Правда, на сегодняшний день людей, занимающихся такой профессией, почти нет. Так вот, слушайте анекдот:

– Встречаются в поезде два коммивояжера. Первый спрашивает у второго: «Куда вы едете?» Второй отвечает: «В Ганновер». Тогда первый говорит второму: «Вы говорите, что едете в Ганновер, чтобы я думал, что вы не едете в Ганновер. Но вы же на самом деле едете в Ганновер. Зачем же вы обманываете?»

После этих слов класс разбушевался. При этом хохотали и те, кто понял смысл, и те, до кого он не дошел. Это был своеобразный сброс напряжения, накопленного в течение урока. Когда шум утих, учитель спросил:

– Все поняли, почему между ними произошел такой разговор?

С места вскочила все та же Ангелика Беккер:

– Потому что они конкуренты.

– Правильно, Ангелика. Объясни, пожалуйста, после урока тем, кто не понял.

Учитель вернулся к своему столу и только теперь заметил Дитмара Гундера, сидящего с поднятой рукой. Дитмар был одним из лучших его учеников и вечно задавал какие-нибудь вопросы, выходящие за рамки школьной программы и не имеющие отношения к теме урока. Он жил своей собственной математической жизнью. Учитель Клос посмотрел на мальчишку:

– Что, Дитмар?

– Господин учитель, что такое вероятность?

– В каком смысле?

– В математическом, конечно.

Учитель Клос взглянул на часы:

– Сейчас окончится урок. Останься. После урока постараюсь тебе объяснить.

Так слово «вероятность» вошло не только в лексикон Дитмара Гундера, но и существенно определило его жизнь.

Сорокапятилетний Дитмар Гундер сидел на роскошном кожаном диване в большой комнате дома, который принадлежал его жене Жаклин Эрленбах, но уже скоро должен был перейти в его непосредственное владение. То, что это произойдет, Дитмар мог утверждать с высокой вероятностью. Вероятность того, что нечто может помешать ему стать полноправным хозяином дома, была низка. Он снова вспомнил, как в далеком школьном детстве учитель математики Клос объяснял ему какой-то пример из области теории вероятностей:

– Понимаешь, Дитмар, если мы утверждаем, что вероятность некоего события ничтожна, то это не значит, что оно не может произойти в принципе. Заруби себе это на носу. Оно может произойти, но мы просто говорим, что вероятность этого ничтожна. Ты понял?

В то время Дитмар это понял, а за свою непростую жизнь он еще и убедился, что часто то, что по расчетам имеет высокую вероятность, так и не случается, а то, вероятность чего ничтожна, вдруг обрушивается на голову человека, принося ему массу неприятностей. Он взял со столика возле дивана на четверть наполненный стакан виски и залпом его выпил. Ему нравился роскошный дом, в котором он в настоящее время проживал, но существовала вероятность, что дом придется продать. Насколько высока эта вероятность, он не представлял. Вероятность продажи дома зависела от другого события, которое могло произойти с пока неоцененной вероятностью. Об этом событии не хотелось думать, потому что, не произойди оно вообще, дом тогда точно придется продавать, так как накопившиеся долги никто ему прощать не собирался. И это можно было утверждать со стопроцентной вероятностью.

Продавать дом, конечно, не хотелось. Дитмар встал с дивана и, запахнув дорогой черный халат, скрестил на груди руки. В таком положении он подошел к бару, откуда достал початую бутылку виски, и вернулся к дивану. Неопределенность ситуации давила, и он еще раз наполнил стакан алкогольным напитком. В дверь позвонили. Он снова опрокинул стакан и пошел открывать. На пороге стояла темнокожая женщина со специальной тележкой для уборки помещений. На полочках тележки были разложены разные тряпки и мочалки, стояли емкости для воды и пластиковые бутылки с чистящими и моющими средствами. Увидев мужчину в халате, она смущенно на ломаном немецком языке сказала:

– Простите, господин. Я должна здесь убирать. Меня заказала фрау Эрленбах. Она дома?

– Она умерла, – коротко ответил Дитмар.

Женщина продолжала стоять и непонимающе смотреть на Дитмара. Он сказал:

– Но вы можете заходить и делать свое дело.

Он пропустил уборщицу, и та со скорбным лицом начала выполнять привычную для нее работу, стараясь не мешать хозяину. Когда она уходила, спросила:

– Теперь вы будете заказывать уборку? На кого высылать счет?

– На Дитмара Гундера, – ответил он и подумал, что вероятность того, что он будет делать подобные заказы, не очень велика.

Пока женщина убирала, он успел до конца допить бутылку виски, и теперь неприятные мысли не так остро сверлили мозг. Гундер откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Телефонный звонок вернул его к реальности. Мужской знакомый голос сказал:

– Привет, Дитмар.

– А, это ты, – ответил он.

– Да. Хочу сообщить тебе кое-что.

– Валяй.

– Этот Курт Хильберт посетил могилу твоей женушки. Я видел это собственными глазами и решил сообщить тебе.

– Ничего особенного. Этот – не от мира сего – изобретатель узнал от меня, что Жаклин умерла. Видимо, решил отдать дань уважения или что-то в этом роде…