Когда идет дождь

Когда идет дождь
Ольга Степнова

Успешная сорокалетняя редактор отдела мужской прозы крупного столичного издательства Лена Иванова страдает от беспросветного одиночества. У Лены всю жизнь проблема с лишним весом, в личной жизни у нее нет ничего, кроме работы, а потому она коротает вечера дома – одна, с коньяком. Соседи судачат за спиной, что за сорок лет Лена ни разу не была замужем, что не за горами климакс, а на уме у нее только карьера. Никто не задумывается, что в прошлом у Лены мать, которая тиранила ее за лишний вес, за любой проступок, любую неудачу. Мать считала ее тупой, ленивой и толстой, считала своим наказанием. На мать Лена не злилась, но ко всем окружающим и к миру в целом стала цинична и жестока. И теперь Лене хорошо только когда всем вокруг плохо. И счастье свое она находит с мужчинами, которых отбивает у лучшей ненавистной подруги…

Ольга Степнова

Когда идет дождь

Часть 1

1

Она была одинока.

Нет, не так.

Она. Была. Одинока.

Не в том космическом, возвышающем смысле, а в самом низменном, дающем право на насмешливые взгляды и злые пересуды за спиной.

Она так и слышала эти дребезжащие презрением голоса:

– Скоро сороковник, и ни разу замужем не была!

– Интересно, когда рожать думает?

– Вот-вот, климакс нагрянет, а на уме только карьера…

Хотелось выйти на улицу, зажмуриться и закричать…

Что закричать?

Внутри было так много обиды на жизнь и на несправедливость судьбы, что слов не хватало, и выразить эту обиду можно было только одним звуком – "а-а-а!".

"А-а-а!" – кричала она мысленно каждый день, возвращаясь домой на свои элитные сто сорок пять метров.

"Может, котёнка?" – робко обрывал этот крик внутренний голос.

Кошек она терпеть не могла.

Собак тоже.

Рыбок, птичек и хомяков на дух не переносила.

Проблему одиночества космос решать отказывался, с каждым годом приближая рубеж под названием "одинокая старость".

Сегодня всё было как всегда – она мысленно закричала "а-а-а!", возвращаясь с работы. Внутренний голос спросил "может, котёнка?". "А, может, пятьдесят грамм?", перебила она его и достала из буфета коньяк.

Это стало традицией – глушить одиночество хорошим дорогим коньяком.

Тёмная жидкость плескалась на самом донышке, нужно было пойти в магазин и обновить запасы.

Она уже накинула плащ, как вдруг представила – одна, под моросящим дождём, почти в ночь, непричёсанная и в тапках, – бредёт к магазину.

Представила лица соседей, случайно увидевших её в окно или встретивших на прогулке с собакой.

– Спивается баба…

– Жалко…

– А чего жалеть, сама виновата…

Спасительно запищал скайп.

Жанна на связи. Лучшая подруга на связи. А может, и не лучшая, и не подруга, а так…

Кто-то же должен был ей хоть иногда говорить – "Лена, ты как?".

– Лена, ты как?

Жанна была в толстом банном халате, с мокрыми волосами.

Без тональника веснушки на лице казались жирными чернильными кляксами.

"Ну, и уродина", – привычно подумала Лена и бодро ответила:

– Да лучше всех!

– А чего в плаще? Собралась куда-то?

Жанна откусила от яблока и захрустела оттопыренной щекой – мерзко, противно и вызывающе.

Лена присела на краешек стула.

Сказать ей правду в лицо?

Ты мне противна!

Могла бы нормально одеться, причесаться и не хрустеть мне в лицо…

Но Лена сказала:

– Прогуляться хотела.

– Понятно.

Жанна яблоком указала на коньячную бутылку с содержимым на дне и многозначительно повторила:

– Поня-ятно… А у меня новость.