Свидетель

Свидетель
Ольга Стародубова

Девушка Алиса переживает тяжёлые духовные терзания. Находясь в поисках себя, она невольно становится свидетелем ужасающего преступления, полностью изменившего её жизнь.

Ольга Стародубова

Свидетель

В данном произведении могут демонстрироваться сцены и диалоги, которые многие могут найти отталкивающими или оскорбительными, присутствующие исключительно ради большего погружения в атмосферу повествования. Автор не преследует цели кого-либо оскорбить или доказать какую-либо точку зрения, а также заранее приносит извинения всем, кого представленный материал оскорбил и/или показался оскорбительным. Спасибо за понимание и приятного чтения.

1 Глава. Мирный день.

Идя вечером домой, привычным маршрутом. Серые дома стали почти прозрачными от легкого налета снега. Степной ветер выдувает белоснежный покров с улицы и редкой травы в черте города, угрюма гуляя протяжным низким воем среди проулков.

Алиса ушла по полупустой улице такого же полупустого города. Она шла так каждый день, слегка бродя, невзначай заглядывая в огороды и в окна домов. Она немного куталась в белый плащ. Не самая практичная вещь для такого промышленного города с частыми черными дождями из угольной пыли. Ветер трепал теплую нежно-голубую шаль на голове. Алиса завязала ее не только из-за погоды. Она уже планировала привычно зайти в храм по дороге. Буйный ветер мог лишь вырывать отдельные пряди из-под теплого плена.

Алиса уже прошла от вокзала, переступала через рельсы по деревянным дощечкам вровень с ними. Ежедневный маршрут помогал не тревожится о постоянных мыслях про свой путь. Все чаще она вспоминала, как ходила тут точно так же, но еще совсем маленькой. Когда мама вела ее в больницу. Совсем не страшно. Даже от воя ветра все так же по-детски не страшно.

Алиса уже дошла до заднего двора больницы через проулок одноэтажных домов. Ныряя в открытые желтые ворота, она оставляла за своей спиной красное кирпичное здание СТО. Частный сектор будто убаюкивал медленным течением жизни. Даже походка людей словно шатала колыбель.

По двору такой же желтой больницы, Алиса смотрела на уже увядшие и истрепанные ветром мертвые цветы. Она ходила здесь настолько часто, что в буквальном смысле запомнила каждый. Сейчас, проходя мимо, она словно хоронила все эти бутоны.

Выходя из центральных железных ворот, нужно немного пройти по обочине до пешеходного перехода. Светофора нет, поэтому каждый раз Алиса словно выдергивала себя из коротких воспоминаний и грез планов в реальную жизнь, воскрешая свое внимание. Пропустив несколько легковых машин, нашлось все же двое водителей, которые изъявили желание ответить девушке взаимностью и пропустить ее. Точно стесняясь, Алиса немного бегом, чуть склоняя голову, перешла на другую сторону, будто самой было стыдно от этого маршрута. Пройдя несколько метров был пешеходный переход со светофором возле школы, но Алиса хотела внести небольшие коррективы в маршрут.

Фигура девушки плыла мимо местного отделения полиции. Казалось, что весь этот район карикатурно идеальный: школа, больница, мечеть, церковь, полиция, аптеки, магазины, почта. Возле стеллы воинов стояла бело-синяя Лада с двумя немного измотанными и уставшими мужчинами в форме. Их взгляд маслом скользил по людям, нарочно не цепляясь. Они были такими яркими пятнами на сером небе в припорошенных снегом домами. Такие же контрастные, как насыщенная свежееотремонтированная больница, блестевшая своей новой железной облицовкой.

Проходя все дальше, виднелся купол мечети с серебряным полумесяцем. Каждый раз девушка, будто стесняясь, прятала внутрь себя желание дойти. После вереницы потерь среди родственников, в душе девушки осталась эта пресловутая дыра размером с Бога. Она вчитывалась в литературу разных религий, словно пряча себя и ища ответы на свои горести. Алиса шла по-прежнему в церковь. По пути, вспоминая мамин рассказ о том, как ее крестили еще совсем маленькую. Подходя ближе к воротам, ее нежило спокойствие, лишь немного поддушивая болью слез в самой глубине горла. Низкорослая и слегка полноватая женская фигура в белом нырнула через голубые железные ворота во внутренний дворик у церкви. От пасмурной погоды даже круглый золотой купол православной церкви не подавал ни единого блеска, как и серебряный слегка заостренный купол на мечети.

Немного грязные ботинки девушка постаралась обтрясти у порога, что бы не тащить все это внутрь. Продрогшие пальцы скользили по темному дереву перил у такой же деревянной лестницы внутрь самой церкви.

Храм был слегка темноват, но вовсе не пугал. Он был будто интимно в полумраке свечей, которые пригибались от редких лучей сквозняка, немного отражаясь в золотых обличниках и рамах на таких нежных и приветливых иконах. От убаюкивающего покачивания огня свечей, именования на иконах переливаясь нежным слегка розовым оттенком золота.

Алиса, словно по прежнему стесняясь и боясь, скользнула внутрь и подошла к месту, на котором она ощущала, необъяснимое для нее самой, спокойствие во время молитвы. Через всю плотную и густую тишину храма разнеслась эхом негромкая фраза пожилой женщины в платке, которая сидела недалеко от входа на деревянной табуретке:

– Куда ты в брюках-то?

Ответа на этот немой вопрос не последовало. Алиса лишь чуть сильнее ссутулилась, словно еще сильнее пугаясь и стесняясь самой себя.

От окна почти под самой крыше пробивался редкий свет. Девушка шептала тихую молитву откуда-то из сердца, пока мелкой росой проступали тихие слезы. Всю атмосферу лишь немного разрывал ворчанием материал ее пальто, когда Алиса крестилась.

Закончив, белая фигура девушки, плавая, выпорхнула вновь наружу, под нервные порывы степного ветра. Алиса по прежнему мерно брела, прокручивая в своей голове тяжелые свинцовые мысли о всем, что происходило с ней за всю ее не особо долгую жизнь. В момент молитв и чтения боль обычно утихала, но когда она оставалась одна, это все накатывала на нее лишь с новой силой.

Девушка уже дошла до одного из любимых мест: небольшой мост через местную реку. Из-за бесконечных производств в городе, река практически обмелела. Сейчас, все некогда процветающие предприятия, закрылись, но природа все никак не может залечить эту рану в себе. Девушка шла по деревянной части моста. Плахи уже слегка прогнили, где-то уже совсем успели иссохнуть и развалится, но мост все еще пригоден для перехода. Редкие машины, слегка сбавляя скорость, ворчали шинами по асфальту совсем рядом, через перила моста. По берегам реки тоскливо свисали ветви деревьев, словно сами оплакивали убитую реку, которая извилисто уходила в повороты и терялась из виду. Проход по ветхому мосту, дарил небольшую тревогу, несмотря на столь частое его использование.

Девушка бродила взглядом по пустующим улицам и слегка пестрым домам, которые казались такими яркими на фоне серого, почти потухшего, неба. Алиса плыла к синей вывеске «Почта». Ныряя внутрь через стеклянную дверь, она не видит очереди. Неужели до такой степени опустел город? Подойдя к единственному окну она встречается взглядом с немолодой полнотелой женщиной с седыми кудрями:

– Здравствуйте. Посылочку забрать? – в голосе был вопрос, но не в самом предложении. Скорее что-то похожее на просьбу.

– Да. Имя? – Женщина ударом коротких пальцев опустила вниз очки и начала звонким цокатом бить по пластиковой клавиатуре.

– Сафина Алиса Дамировна – девушка старалась делать длинные паузы между каждой буквой и четко произносить их для удобства женщины, но спешащий гогот клавиатуры словно подбивал делать это быстрее.

Женщина так же попросила Алису продиктовать ее номер телефона, после чего сразу же начала рыться в своей коричневой сумке в поиске его самого, пока почтальонша объясняла, что нужно будет продиктовать цифры из СМС. Алиса суетливо спешила, словно ее накажут за медлительность. Хотя, она была одна в отделении почты и ей еще пришлось примерно минуту ждать самого СМС.

Когда женщина вбила нужные цифры, она встала и ушла в другое помещение, на склад. От ожидания и осознания, что прямо сейчас Алиса получит то, что так долго хотела, с ее лица пропадает всякая тревога и суетливость, что была ранее. Казалось, что именно сейчас ей несут ее надежду. Получив заветную картонную коробку в бело-синем скотче, девушка кивком поблагодарила работницу и с улыбкой сказала «Спасибо».

Отойдя немного в угол помещения, девушка поставила коробку на стол напротив окна. Не видя на столе ножниц или канцелярского ножа, Алиса достала из своей сумке ручку и проткнула ей скотч, как ножом. Раскрывая сперва картон, затем разворачивая пленку, перед ней на темно-зеленом фоне блестела золотыми буквами надпись «Коран» и витиеватые узоры вокруг. Лицо девушки засеяло в подобии смущения. Алиса укрывая завернула книгу вновь в пленку и положила в коробку. Закрывая створки коробки внахлест, что б она не открывалась по дороге, девушка проверила, закрыла ли она сумку и все ли там на месте, взяла коробку в руки и, прижимая к себе, вышла обратно, под все тот же нервный степной ветер.

Идя в свой дом, девушка ощущала радость и спокойствие, подобно тому, что она ощущала совсем недавно в церкви. Совсем недавно точно так же она прижимала к себе коробку с Библией. Каждую книгу она словно физически старалась поместить себе в сердце.

Алиса сама не заметила, как ноги привычно привели ее к дому. Длинное кирпичное здание без лифта. Хрупкое тело сгибалась от тяжелой железной двери. По серым ступеням нервным эхом разносилось цоканье темно-красных осенних ботинок без каблуков, лишь синхронно перебивая его шуршанием почти целлофанового белого не длинного пальто. Казалось, что во всем городе не осталось людей, кроме совсем уж редких прохожих, которые так же суетливо и нервно прятались друг от друга.

Алиса достала из коричневой сумки серебристый ключ и золотистым брелком в виде розовой бабочки в стразах. Немного оглушая тишину подъезда звяканьем металла, девушка открыла большую черную железную дверь. Прячась от мира, она нырнула в свое миниатюрное логово. Девушка освободила руки от коробки, поставив ее на небольшую полку в прихожей. Сняла со своего плеча сумку, поставила ее на полку в прихожей. Стаскивая с ног ботинки, немного замаралась об грязь на них. Боясь задеть белое пальто, расстегивала пуговицы и снимала с себя, оттопырив замаратые пальцы. Даже аккуратность не уберегла ее и она задела белую ткань. Уже помечая в голове мысль о том, что нужно будет протереть от грязи предмет одежды, Алиса проходила дальше в свою однокомнатную квартиру и на ходу снимала с себя остатки одежды, заползая в домашние брюки и футболку, которые девушка заранее оставила на диване.

За окном оставалась та же серая погода, которую изредка перебивали порывы могучего ветра. На полке у стены стояла икона Богородицы Семистрельной. Алиса останавливала свой взгляд на ней каждый раз, приходя домой. Казалось, она жалеет ее. На нижних полках лежала немногочисленная религиозная литература, которая на перебой сверкала золотыми буквами с корешков.

Девушка прошла в миниатюрную ванную, намочила под краном небольшую тряпочку и пошла вновь в прихожую, оттирать свое пальто. Вся ее квартира, несмотря на размер, казалась весьма просторной из-за наполненности очень чистыми, почти сверкающими, цветами в интерьере. Стены были белыми. Мебель пыталась внести малую яркость, но и то было сделано нежными, почти прозрачными зелеными, голубыми и розовыми оттенками. Даже дерево было светлым, маскируясь под стены дома. Лишь совсем редкие и не свойственные темные цвета появлялись какими-нибудь мелочами. Тишина квартиры скрашивалась воем порывов ветра за окном и шуршанием одежды проживающей здесь одинокой девушки.

Девушка вернулась в прихожую, проверила, закрыла ли она дверь, и взяла с полки картонную коробку. Сидя на диване, она уже окончательно освободила ее он пленок и всей защиты, складывая весь ненужный мусор отдельно. Алиса скользила пальцами по гладкой обложке, лишь слегка проваливаясь в выбитые рисунки и надписи на ней. Она открыла ее и немного пробежалась взглядам по страницам, не вчитываясь, продолжая любоваться. Уже планируя то, как будет выглядеть ее вечер, она положила новую покупку к предыдущим, которые уже стояли на небольшой полке в шкафу рядом с диваном.

Алиса готовила себе еду на небольшой плитке. Наконец помимо звуков ветра и шуршания одежды, появились звуки шкварчания еды на сковородке. В углу комнаты стоит телевизор, который практически никогда не включается. В этом маленьком кусочке мира всегда царила тишина.

Девушка поставила на небольшой белый стол стеклянную тарелку с едой. Ей не нужно было ничего во время еды смотреть или слушать. Погруженная в саму себя и свои мысли, они лишь изредка смотрела в окно, немного лениво ковыряя приготовленную яичницу. В голове сменялись кавалькадой воспоминания о детстве, как ее учила готовить мама, как это было у других детей. День лениво и вязко стремился к закату.

Когда окончательно стемнело, Алиса включила люстру, в окружении хрустальных кристаллов. Под освещение теплых лампочек, она достала с полки несколько книг разных религий, села на диван и начала читать. Редкий момент в ее дне, когда бесконечный поток мыслей и воспоминаний утихает, и она может отпустить происходящее, погружаясь в написанное внутри книг.

Книги с плотными темными обложками с выбитыми на них золотыми буквами и орнаментами сменяли друг друга. Алиса вчитывалась в книгу своими прозрачно-голубыми, почти рыбьими, глазами. Одна книга сменяла другую, читая по главе и по аяту, девушка искала то, что заполнит ее изнутри. Тишину пустоватой квартиры разрывал лишь шелест белых страниц и периодический звук закипания чайника. Одна из немногих вещей, что могла отвлечь ее от поиска душевного тепла – наполнения себя изнутри горячим чаем.

В сонных конвульсиях, текст уже начал плыть перед глазами и сливаться во что-то единое и мало понятное. Девушка вероломно закрыла все книги, оставляя в них маленькие кусочки разноцветной бумаги, которые она использовала, как закладки, и сложила их назад на полку. Богородица с иконы по-прежнему смотрела на нее с нежной жалостью и заботой. Тяжелые веки сами падали в сон. Алиса легла на не расправленный диван и уснула, укрывшись лишь белым пледом. Она не расплетала светло-русую косу, которая за сутки носки порядком истрепалась. Сквозь сон, девушка убирала с лица редкие волосы, которые щекотали ее лицо.

Свет. Безграничный и болезненно белый. Перед лицом открывается воронкой или туннелем лучей света. Казалось, что она остается неподвижно лежать на своем диване в темноте, пока над ней разворачивается небо.

На фоне белоснежного, как альбомный лист, начали виднеться треугольники, разрезающие лучи, кружащие вокруг, опускаясь и поднимаясь танцем. Все ближе были видны крупные белые крылья, едва различимые на таком же белом фоне. Лишь у ближайших, из подлетевших так близко, ангелов можно было разглядеть лица. Такие же чистые и будто размыленные, без острых черт. Андрогинные тела покрыты чем-то между тканью и подобием облаков, складки немного виднелись тенями и развивались от движений.

Алиса лежит в темноте, которая редкими высокими языками пламени достигает ее уровня. Казалось, что под ней копошиться сама земля. Отвернув голову от света, Алиса увидела ворох человеческих тел, которые ворочались, толкались, ерзал друг по другу.

Она ощутила такое одиночество и безысходность, как почувствовала на своей голове заботливые поглаживания, которые были ей до боли знакомыми. Поднимая взгляд, девушка увидела вновь свою ушедшую из жизни мать. Впервые после похорон, она приснилась дочери. Так же, как в детстве после кошмаров, мать гладила по макушке свою испуганную дочь, чуть бормоча себе под нос что-то на мотив колыбельной.

С той же самой заботой и лаской, мама передает Алису в руки другого человека. Девушка не успевает разглядеть лица, но видит мужские руки, которые протягиваются к ней в объятиях. Кажется, что ей не хватает сил, и Алиса падает в пучину людей, которые ей только недавно пугали. Падая, она видит свет, который не пропадает, но становится дальше. С чувством паники, Алиса просыпается за полчаса до будильника.

Девушка, нервно дыша, проснулась. За окном наконец-то утих ветер, который до самого вечера бился о стекла. Глаза нервно хлопали ресницами. Грудь судорожно вздымалась, как во время истерики, как от всхлипов. Волосы еще сильнее выбились из бесцветно русой косы. Алиса пошла умываться в ванную. Холодная вода успокоила и вернула в реальность. Девушка расчесала волосы и заплела волосы заново. Бросив взгляд на часы, девушка начала одеваться. Времени было еще достаточно, но Алиса никогда не завтракала и не пила чай до работы.

Девушка привычно заползла в свои вещи, которые так и не убирала со вчерашнего дня. Алиса пробежалась по дому, выключая свет за собой. Накинула на себя тоже белое пальто и ботинки, коричневую сумку через плечо и еще раз проверяла, все ли на месте и все ли она сделала из своего ежедневного ритуала утренних действий. Выходя из квартиры, недоверяя ключу, трижды ударила по дверной ручке, проверяя, точно ли закрыта дверь. По серому подъезду вновь глухим эхом разносилось цоканье темно-красных ботинок без каблуков.

За большой и тяжелой железной дверью подъезда встречал еще спящий город. Покрытый густой предрассветной темнотой, лишь редкие пятна фонарных столбов разрезали конец ночи. Редкие машины спешили по дороге, освещая разбитый асфальт своими теплыми фарами. В окнах домов посменно зажигался и гас свет таких же собирающихся по делам людей.

Алиса, шурша одеждой, так же плыла по привычному маршруту, но в обратном направлении. Все магазины и аптеки закрыты, даже почта. Только школа начинает лениво просыпаться огнями в окнах первого этажа. Единственный оплот бодрости – отдел полиции. Почти все окна горят, видны мужские силуэты внутри. На парковке несколько легковых машин в черных и белых цветов. Только пару машин ППС видно сразу по ярким отметинам цвета среди монохромности остальных.

Переходя дорогу, даже не пришлось ждать или особо яростно высматривать водителей, что смогут пропустить, настолько их было мало. Желтая больница тоже светилась теплыми окнами с узорчатыми занавесками, которые скрывали больных. Это единственное освещение внутри двора, через который шурша проходила Алиса.