По ту сторону сказки. Каждый выбирает для себя

Кому дано, с того и спрос,

Ответ придется дать.

Светла мелодия от струн,

Темна раздумий нить,

Пока ты не изменишь их,

Не сможешь говорить!

Леон во сне вздрогнул, застонал, но не смог сбросить сонное оцепенение.

– Вот и хорошо. Ну-ка красавец, давай, вывози своего хозяина отсюда. – Волк развернул белого коня и хлопнул его по крупу. – Пошел в город! Да аккуратно! И нам пора. А то я вроде как сейчас мальчишек тренирую, и как бы они терем не развалили имитируя наш урок. А ты и вовсе гуляешь. Так что гуляй давай! – он рассмеялся, подсадил Катерину на Воронко и тот взвился, унося девочку над лесами, подальше от старой дороги, так, чтобы её увидели возвращающуюся совсем с другой стороны.

Катерина прекрасно провела день в деревне Бортной. Встретили её там как царевну! Предраг с молодой женой и старый бортник Гаврила Иванович и всё остальное, радостное и шумное население деревни только что хороводы вокруг не водили! Катерина перезнакомилась со всеми, перепробовала неимоверное количество видов мёда, осмотрела добротный новый деревянный дом Предрага и его Настеньки. Воронко навьючили бочонками с мёдом и медовыми сотами, и долго кричали вслед, приглашая скорее вернуться, и наконец, к вечеру Катерина возвратилась в княжий терем.

– Катя! Как хорошо, что ты вернулась! У нас беда! Где же ты была весь день??? – Злата подскочила к Катерине, как только та съехала с седла в руки мрачного Бранко. – А! Вижу мёд. В Бортной была? Ой, какое счастье, что не на старой дороге!

– А почему счастье и что за беда случилась? –Катерина торопливо шла за Златой, которая тянула её за руку.

– Напали на Леона. Он написал, что хотел сопроводить тебя, раз Ратко не удосужился, негоже девушке одной ездить! Но, потерял тебя в городе, а дальше пытался найти и какая-то старая ведьма направила его на заброшенную дорогу, а там на него напали, он потерял сознание и его ограбили!

– Какой ужас! Он не ранен? И почему ты сказала, что он написал? Он же уже здесь? Зачем ему писать? – Катерина старательно изображала недоумение.

– Он не ранен, но говорить он не может. – Злата всхлипнула и заплакала.

– А почему? Его ударили по голове? И от потрясения он онемел?

– Он не помнит. Просто не может говорить и всё. Какая беда! И всё из-за Ратко! Если бы он поехал с тобой, ничего бы не случилось.

– Злата, Ратко вместе со Стояном уехали в вотчину рано утром, ты же знаешь! Как он мог ехать со мной?

– Тогда, это ты виновата! Если бы ты одна не поехала, то он бы не поехал за тобой!

– Да что ты говоришь-то такое???! Если он хотел меня проводить, что ему мешало просто меня окликнуть? Тогда-то голос у него был? Я же в городе совсем медленно ехала. Да и ты меня видела, помнишь, из окна терема помахала. Что же ты мне не сказала, чтобы я одна не ездила?

– Да я и не подумала… – Злата растерялась. Последние дни она вела себя как-то не так, как обычно. В голосе появились уверенные визгливые нотки, куда-то делось её обычное желание быть ласковой с людьми. Привычка находить в каждом что-то хорошее исчезла, и она даже не заходила к птицам последние четыре дня, с момента, когда Леон осмотрев её птиц, презрительно сморщил нос. Если бы она могла посмотреть на себя со стороны и задуматься, то поняла бы, что эти изменения произошли именно после приезда Леона.

– Златочка, никто не виноват в том, что он поехал за мной, почему-то не позвал, почему-то не спросил у Агея, у стражи на воротах, куда я поехала, а я говорила с ними, там у одного из стражников родственники в Бортной. Все знали, что я туда еду. И сопровождение предлагали. А что у него украли?

– Говорит, ой, нет, пишет, что какую-то памятную вещь. Почему-то денег не взяли и одежда и фибула дорогая, всё на месте.

– Вот видишь, скорее всего именно за ним следили, и как только заманили в безлюдное место, забрали только то, что собирались взять.

Злата обдумала слова подруги. – Да! Точно! Так и было! Он же раньше не выезжал из города. Даже из терема не выходил, только в сад. Ой, значит, за ним следили какие-то душегубы?

– Если бы душегубы, так и убили бы там же. Что им мешало? Леон без сознания, вокруг никого… Златонька, мы же ничего не знаем, как он жил до приезда к вам. Может быть, с кем-то не поладил…

– Ой, и правда. Он же так прекрасен! Наверняка ему позавидовали и решили отомстить!

Катерина закатила глаза и тяжело вздохнула. Очень хотелось вылить на красивую головку Златы ведро холодной воды. Она послушно пошла за Златой в престольный покой, где князь Борислав грустно смотрел на бледного Леона, сидящего рядом.

– Катя была в Бортной. Привезла меды. Может быть, Леону станет легче от мёда? – Злата засуетилась вокруг страдальца.

– Я знаю, где была Катерина. Она же предупредила всех своих и Агея и на воротах сказала. – устало ответил князь Борислав. – Мёд… Да, пусть дадут, хуже не будет.

Леон тоскливо поднял глаза на Катерину. В его памяти неотвязно крутились какие-то слова, о даре, ответственности и темных мыслях, но думал он только о том, что пока он не начал говорить и петь, ему и мечтать нечего задурить этой малявке голову и заставить ехать с ним, чтобы прогнать туман из его собственного королевства.

Ратко с братом приехали следующим утром. Услышав о немоте Леона он сначала не поверил, а потом обрадовался. – Нехорошо, конечно, но уж больно много он гадостей своим пеним творил. Злата вон совсем на себя стала не похожа. Недаром наше матушка его семейство недолюбливала и не доверяла его матери, королеве Иоанне!

Катерина очень удачно перехватила Ратко, который чуть не высказал всё это сестре. – Не надо! Не расстраивай её. Леон ей нравится, его песни тоже. Сейчас она переживает, а ты её скажешь, о том, что это хорошо?

– Да он же фальшивый как поддельная монета! – вспылил Ратко.

– Я знаю. Только Злата пока всё равно не поверит. Так что не будь таким грубым с ней. Вырази сочувствие, просто ради неё.

Ратко чуть не взвыл, но взял себя в руки, и пошел посочувствовать. И дошел и сделал это и даже никто не видел, как он потом плевался!

– И сколько мы его так держать будем? – Степану кусок в горло не лез за ужином, так как в аккурат напротив сидел Леон и страдал. Поэтому поводу оголодавший мальчишка поужинал второй раз в горнице гостевого терема. Самобранка работала отлично, и пожалуй, ужин был получше, чем за княжьим столом!

– Ты же слышал… Пока не изменится. – печально отозвалась Катерина.

– Так он может и никогда не измениться! – Степан оторвался от сладкого пирога.

– Значит, будет молчать всю жизнь.– решительно кивнул Волк, который куда-то с утра уезжал, а теперь вернувшись тоже решил поужинать. – Письма я у него забрал и кольцо тоже. – сказал он, повернувшись к Баюну. – И доставил.

– Чего??? – мальчишки ничего не поняли и недоуменно смотрели на Кота и Волка.

– Этот красавец напел одной царевне о своей великой любви. Батюшка её неглупый человек, сразу молодца раскусил и дочери запретил и думать о таком женишке, а чтобы глупостей не наделала, запер её в высоченном тереме. Только вот дочь решила, что Леон в неё навеки влюблен, и она в него. Короче, стала ему писать. Письма на веревке спускала, и перстень свой так же передала. Он ей отвечал-отвечал, а потом сообразил, что в соседнем царстве более выгодная невеста есть, да и поехал туда. А письма и перстенек с собой прихватил, на всякий случай. Начал у соседей свататься. Наша царевна сначала не поверила, потом рыдала неделю, а потом начала потихоньку успокаиваться, да только вот письма и перстень надо было вернуть. Послала к нему гонца, а Леон не будь дурнем, ни письма, ни перстень не отдал. А тут ещё в соседнем царстве ему новой влюблённой царевны братья бока намяли, тоже ничего со сватовством не вышло!

– А зачем письма-то ему нужны? – недоумевал Степан.

– Не знаю. – Волк сморщил нос. – Надеюсь, не для того, чтобы у девицы денег за них потребовать. До такого он пока не дошел. Но, кто его знает-то, чего у него на уме??

– Вот именно. Никто и не знает. А царевна наша тем более не знала, да так загрустила, что чуть не зачахла. Меня батюшка её звал, с дочкой поговорить, лекаря посоветовать. Она мне и рассказала. Ну, не совсем рассказала… Короче, узнал я, в чём дело. А сейчас и Леон под лапы попался! Как было бедняжке не помочь? Вот Волк и изъял у паразита сверточек заветный. И царевне его отвез. Как она? Обрадовалась?

– Да уж обрадовалась не то слово. А то от красавицы одна тень осталась. Я ей на окошко положил и спрятался. Она проснулась, увидала… И плакала и смеялась от радости. Глядишь, и наладится теперь у неё всё. Тем более, что жениха ей хорошего нашли.

– Вот и хорошо. – довольно кивнул Баюн. А то удумал паразит… Так измываться над девицей. Видать, решил про запас её оставить. Раз с соседской царевной не выгорело дело, так, если приспичит, к этой вернуться. Тут уже и папенька сдался бы. А ну откажи Леону, так он и ославить дочку может! Земли у Леона в тумане, а жить как? Песнями-то состояние не получишь. А жить он привык широко. – объяснил Баюн, ухмыляясь. – Так что сами понимаете, если у такого есть власть убеждения, беды он понатворит не меньше, чем скалистые драконы. – Кот кивнул Катерине напоминая ей о том, как она спасала волчью стаю от гибели. – Мерзавец не огнем плевался, конечно, но был ничуть не менее опасен.

Несколько дней ещё погостили у князя Борислава. И начали собираться в сказку, где спала мама Рады, так как Баюн счел, что скоро подойдет самое подходящее время. Ратко собрался с ними, Леон почти безвылазно сидел у себя, опасаясь нового нападения, и скорбя о потерянных способностях. А Злата медленно приходила в себя, не слыша завораживающего голоса. Она вдруг вспомнила о своих птицах, и с радостью приходила в горницу, где они жили. Она словно очнулась и опять заметила, что окружают её люди, которые нуждаются в добром слове и улыбке, сочувствии, а то и в помощи.

– Катя, можно с тобой поговорить? – Злата робко остановила Катерину и поманила её в сад, к пруду. Весна каждый день меняла облик сада. Расцветали первоцветы, все деревья оделись яркой листвой и вот, стоя в окружении такой красоты, Злата начала плакать. Слезы полились ручьем, да так, что Катерина перепугалась.

– Злата, что случилось? Что-то с Леоном?

– Нет, он как был, ничего не поменялось. А вот я… Со мной что-то плохое приключилось! Я забросила всех! И люди наши понять ничего не могли, и птиц чуть не сгубила, хорошо, что нянюшка моя их кормила! И я такое гадкое думала про всех! И говорила тоже! Про Ратко, особенно! Что это со мной? Я так люблю Ратко! А тут!!! – новый поток слез. – И я к Леону не хочу заходить! Я совсем злая стала! Он болен, у него беда, ему плохо, а я не хочу! Через силу иду.