Чужая дочка

Некоторое время мужчины допивали кофе и обдумывали сказанное.

– Так ведь к тебе прибежит гадёныш, – нарушил тишину Павел Леонидович.

– Вот и славно. Предложу работу. Не захочет – пусть валит дальше: к дружкам, к подружкам. Только им он тоже не нужен. Поскитается месяц—два, прибежит как миленький. – сказал Глеб. – А вообще, зря вы армию не рассматриваете.

Отчим в ответ лишь пожал плечами.

– Жениться бы тебе, – резко сменил он тему разговора, – возраст подгоняет, уже давно пора своих детей воспитывать.

Глеб после этих слов крепко сжал кулаки и отвел в сторону разгневанный взгляд. Душевная боль, причиненная бывшей супругой до сих пор не прошла. Ничего не забылось. Даже год спустя.

– Нет, – Это всё, что он смог ответить.

– Зря ты так, сынок. Зря. Пойми, не все такие, как Светлана.

– Не все, – повторил он и грустно улыбнулся.

***

Марина сидела за рабочим столом и читала произведение очередного незнакомого автора. Её длинные каштановые волосы, как и всегда в последнее время, были собраны в тугой высокий пучок. Любимые когда—то каблуки сменились на удобные шлёпки, элегантные платья – на неприметную одежду в серо—коричневых тонах. За год работы в издательстве «Князь» Марина сильно разочаровалась в себе, что привело к неприятным переменам: пропал радостный блеск в глазах, который всегда сопровождает влюбленных, исчезло желание быть привлекательной, но самое ужасное – полная потеря веры в себя.

Дочитав абзац, молодая женщина сняла очки и прикрыла уставшие глаза. Час ожидания… Марина знала, что начальник просто так не игнорирует своих работников – не в его правилах и не в его характере. Слишком правильный, слишком обязательный, и надежный. Лучший мужчина из всех, кого она когда—либо встречала на своем жизненном пути. Но абсолютно недостижимый. Далекий. Холодный. И главное – ничей.

«Он скоро придет», – сказала себе женщина, пытаясь вернуть мысли к недочитанному произведению. Но они, непослушные, улетали прочь, воскрешая в памяти образ любимого мужчины, заставляя замирать сердце в предвкушении скорой встречи.

В какой—то момент дверь открылась, и в кабинет уверенной походкой вошел тот, в кого невозможно не влюбиться. Короткие светлые волосы, серьезный взгляд серых глаз. При виде его Марина засмущалась, на щеках появился румянец, но отвести взгляд от приближающегося начальника не могла.

– Марина Викторовна, – привычным деловым тоном обратился он к подчиненной, – извините, не мог зайти раньше. О чем вы хотели поговорить?

Мужчина остановился рядом со стулом для клиентов и положил руку на его спинку. Марина почувствовала себя неловко, ей захотелось встать, но это было бы странным поступком, и она осталась в кресле.

– У меня произведение. Уникальное, – чуть заикаясь проговорила она и протянула распечатанный роман. – Автор Виктор Киселёв.

– Не слышал о таком, – удивился Глеб, беря из рук редактора папку. – Начинающий автор?

– Нет, то есть да. – Марина все—таки встала. – Этот роман действительно уникальный, много важного и нужного несет в себе, но интересен будет ограниченному кругу людей. Может, прочитаете? Я бы рекомендовала его к печати.

– Марина Викторовна, я не сомневаюсь в вас как в специалисте, но на данный момент мы будем печатать за свой счет только популярных авторов, чтобы исключить риски. – Он вернул рукопись Марине и добавил: – Но вы можете предложить писателю коммерческие услуги.

– Хорошо, я поняла вас, Глеб Андреевич, – садясь в кресло, сказала Марина.

Глеб кивнул, сдержанно улыбнулся своей подчиненной и уверенной походкой вышел из кабинета.

***

На детской площадке во дворе пятиэтажки было непривычно тихо, но ничего удивительного – конец октября. Холодно. Две девочки лет пяти играли в догонялки, неподалеку стояли их мамы и о чем—то разговаривали, периодически пряча носы в воротники теплых свитеров. Их внимание привлек мужчина в черной кожаной куртке, одетый явно не по погоде. Он стоял около песочницы и держал в руках большую коробку, обернутую розовой блестящей бумагой. Вечерний «гость» выглядел чужеродно во дворе старого дома, будто заблудился. Но это не так, женщины знали, кто он и к кому приехал.

Тем временем мужчина отыскал взглядом тех, ради кого проделал долгий путь и быстрым шагом направился в сторону качелей. Женщины еще раз посмотрели ему вслед и, потеряв интерес, отвернулись.

***

– Алёна, погляди, дядя Глеб приехал! – сказала пожилая женщина маленькой девочке, сидевшей на низких качелях.

– Папа! Папа! – обрадовалась девочка и протянула руки к приближающемуся мужчине.

Женщина, испугавшись, что внучка упадет, придержала ее рукой, но мужчина уже подбежал, бросил розовую коробку на соседние качели, схватил девчушку, прижал к себе и закружил. Девочка радостно взвизгнула, обняла его за шею и заплакала.

– Папа, почему ты так долго не приходил?

– Алёна, отпусти дядю Глеба, – сказала бабушка.

– Прости, Алёнушка, я виноват, знаю. Прости меня, – ответил он и опустил девочку на землю. – Смотри, что я тебе принес, – взял с качелей большую коробку в блестящей розовой обертке и вручил малышке. – Здравствуйте, Анна Семеновна, – наконец, обратил он внимание на пожилую женщину, одетую в теплую зеленую куртку.

– Здравствуй, здравствуй, – еле слышно ответила та и укоризненно покачала головой.

– И прекратите называть меня дядей, я ей отец, и точка!

– Папа, открой, – попросила девочка и протянула Глебу коробку.

– Сейчас, Солнышко, сейчас, – мужчина снял цветной целлофан, скомкал его и небрежно засунул в карман куртки. – Ну—ка, что тут у нас? – весело спросил он и показал дочке куклу.

Алена сняла перчатки, чтобы открыть коробку, но бабушка снова их надела.

– Холодно! – строго сказала она и повернулась к Глебу. – Вот зачем ты приехал?

– Разве не понятно? – нахмурился мужчина и принялся открывать коробку.

– Алёне нужно поскорее тебя забыть, – тихо, почти шепотом сказала женщина. – Неужели не жалко ребенка? Все нервы малышке вымотали!

– Даже не собираюсь отказываться от нее!

Глеб вытащил из коробки куклу, расправил платьице и отдал девочке. Алена, радостно улыбаясь, стала внимательно ее рассматривать.

– Ой, у нее глазки закрываются! – восторгалась она.

– Люблю, как родную. До трех лет воспитывал! Уж вы—то должны меня понять! На руках носил, ночами не спал, гулял, на прививки возил.

– Папа! Баба! Смотрите, у нее глазки открываются и закрываются! – продолжала радоваться Алёна.

Оба взрослых посмотрели на куклу, дружно кивнули, улыбнулись и вернулись к разговору.

– Я тебя прекрасно понимаю, Глеб. Не сказать словами, как мне за Светку стыдно, чувствую, что моя вина тоже есть: где—то недоглядела, неправильно воспитала. Как же я на нее злюсь! Но она мне дочь, все равно люблю дуру! Такого наворотила! А страдает прежде всего ребенок, – женщина не сдержала слез, вытерла щеку рукавом куртки. – Лучшего зятя, чем ты, и придумать невозможно! Но Светка! Эх… – достала из кармана мятый носовой платок, высморкалась и вытерла лившиеся слезы. Глеб молчал. Он и сам жалел о случившемся, но простить не мог. – И тебя жаль, как она могла так обмануть?! Гадина! Но все-таки ненормально это: к чужому ребенку ходить…

– Что случилось, то случилось, – сказал Глеб. – Но от Алёнки не откажусь, она носит мою фамилию, она называет меня отцом. Она – моя дочь. Точка! – мужчина присел на корточки и одернул на девочке куртку, которая явно была мала и ранее кем—то ношена. – Откуда одежда? – недовольным тоном спросил он у бывшей тёщи.

– Откуда, откуда? – невнятно пробормотала женщин. – Соседка отдала.

Глеб нахмурился, было видно, что разозлился.