По скрипту

– Ты серьезно? Это математика третьего класса школы. Вы меня угробить хотите… А ты проблемная, как я погляжу…

Да, черт возьми, я слегка туповатый форест гамп.

Я глотала слезы, стоящие комом в горле, и снова и снова строила столешницы.

И ладно бы сами столешницы, но дело было в самом Михаиле. Это был средних лет парень со светлыми волосами в длинном хвостике, он энергично бегал по академии, и я до этого думала, что он сисадмин. Эдакий повзрослевший рокер с юной душой и раздувающимся от возраста телом. В чем-то он тоже был моим штрихом. Я так же, как он, не хотела взрослеть, я тоже бегала питером пэном без возраста, только уже не курила, не ела мяса и не раздувалась от возраста, а наоборот выглядела и чувствовала себя все лучше. Так что если это и был мой штрих, то со знаком минус, – штрих, по дороге которого я совсем не хочу идти.

Михаил приехал из провинции, где начинал работать дизайнером кухонь и огреб первый негативный опыт, потом работал в Москве (я им продал без скриптов больше в два раза, на спор, а они меня уволили, и не заплатили, предъявив мне мои же записанные телефонные разговоры с личного номера, скоты, фээсбэшники…), потом на нашей фабрике дизайнером-технологом (я знаю тут всю подноготную и кто тут как работает…), а теперь перешел в академию (я три года не был в отпуске, потому что отпускные дают из официальной зарплаты в 20 тысяч, а оно мне надо?) Он говорил «я токсичный» и «я в некоторых группах девушек доводил до слез», но «вы спрашивайте, не бойтесь задавать вопросы, лучше спросить сейчас, чем когда вы уже будете работать». Я не выдержала:

– Михаил, да мы боимся задавать тебе вопросы. Мы же на каждый вопрос огребаем.

– Что? Не одна Ольга так думает? Вы правда меня боитесь?

– Да, – смущенно шепчет второй ряд.

При этом Михаил в принципе не злобный, мировой парень, можно сказать, и знает много, и рассказывает понятно. Но вот как-то все в жизни непреодолимо мрачно, и только и защищаться цинизмом, только и хорохориться подколами. Я уперлась в путь Михаила даже сильнее, чем в сами по себе столешницы. И туда не пройти. До конца второго этапа оставался один день, когда брюхо самолета у метро показалось мне невыносимо холодным.

Глава 11

Через день позвонила директор академии:

– Ольга, ты скажи тогда, когда выздоровеешь, мы переведем тебя в 11-ю группу.

– Ой, Зарина, знаете, я, наверное, совсем не буду продолжать обучение.

– Правда? А почему?

– Ну, у меня ребенку пять лет, у него аденоиды, он постоянно болеет и пока не отпускает меня на работу. Видимо, мне придется еще посидеть с ним и поискать что-то удаленное.

– Понимаю. Ребенок – это важно. Ну что ж, жаль.

– Мне надо приезжать подписывать бумаги о прерывании обучающего договора?

– Нет-нет, мы сами все сделаем. Выздоравливай!

И это все? Муж боялся, что меня эта фирма так не отпустит. И облегчение, и ошеломление, и неприятная пустота внутри. Вроде бы закончилось хорошо, вроде бы я спаслась и не попала в эту машину по перемалыванию индивидуальности продавца в угоду безличному клиенту, с которым нужно общаться универсальными скриптами. Но человекомешалка поехала дальше с теми, кто сделал свой выбор остаться. А их в группе 09 осталось четверо – Настя, Володя, Карина и Маша.

Случайно отстал Макс, у которого мама попала в больницу с инсультом, на следующий день ей сделали операцию, а еще через день выписали из больницы. Макс пошел доучиваться в 11-ю группу, там же оказалась и Даша-с-ногтями, и Эмилия, которая «да не хочу я возвращаться в этот долбаный ЦУМ продавцом детской одежды, у меня там потолок в 80 тысяч, а здесь я могу и 200 поднять, все зависит от нас».

Глава 12

На полочке в коридоре лежит конспект Сониной лекции. Читаю: «Люди покупают у людей». Господи Боже, если это так, тогда почему, Сонь, ну почему из нас, таких живых и душевных, вытравливают искренний интерес к клиенту и работе и вставляют фанерное сердце? Если мы будем фальшиво улыбаться («Помните, вашу улыбку слышно!») и говорить по скрипту, то у кого будут покупать люди? И какие это должны быть люди?

Я сижу и пью дымящийся черный чай. В чашке плавают четыре крупных зеленых семечка. Это кардамон. Его запах уносит меня в израильскую пустыню с редкими деревьями, под одним из таких деревьев я когда-то пила кофе с таким же запахом на топчане у бедуинов. А ведь до этой учебы я и не знала, как выглядит кардамон. До этого я видела его только в молотом виде. Фото этих семян прислал мне Джейси из «Ауры», когда я написала ему, что насморк так и не проходит и напомнила, что он обещал прислать мне фото травок, которыми он сам себя лечит от насморка.

На фото на блюдечке лежали гвоздика и эти странные зеленые семена. Теперь у меня дома стоит баночка с ними. Как память об Индии, до которой я все не доеду. До которой я почти доехала в январе этого года. Мы провели отпуск в Шри-Ланке, и я так рвалась туда, что даже пожертвовала стабильной работой. И этот путь был для меня правильным, единственно возможным, а вот головой об столешницу – совсем нет. Я бы хотела продавать кухни в маленькой компании вегетарианцев, которые берегут природу, сажают деревья взамен использованных, применяют экологичные технологии и материалы, где нет скриптов, а царит доверие, душевность и все приносят друг другу радость. И на самом производстве работают счастливые люди, которые наполняют своей энергетикой каждую деталь той мебели, которая будет стоять на кухне нашего клиента.

Я рассказывала об этой мечте молоденькой девочке-дизайнеру из Питера. И она назвала меня мечтателем. Что ж, пусть так, я мечтатель. Я сижу и пью дымящийся чай и возвращаюсь в жизнь слабой щепкой. Я пытаюсь вспомнить, на чем я остановилась перед тем как упасть. На аденоидах? Окей, записываем ребенка к ЛОРу, лечим дальше. На муже? О, как я рыдала в минуты слабости, что хочу, хочу приносить пользу семье, это моя ответственность. А муж говорил: «Учись, учись, я прикрою». И сам учился, и работал, и варил суп. А теперь с какой радостью я варю суп ему и ребенку.

Глава 13

Я вылезла из своей воронки, а тут – мир уже не тот. Он с февраля этого года не тот, как только мир внезапно разделился на эту и ту сторону. А стадия отрицания, страха, гнева уже давно переросла в будничное ожидание пи*деца. Невозможно долго находиться в состоянии стресса, это научно доказано, это на уровне выработки гормонов. Не выдерживает человек больше 10 дней или что-то около того. После этого он перестает так остро чувствовать, привыкает. И мы привыкли. Привыкли к тому, что где-то там умирают люди, что там происходит что-то дикое и страшное, но понять, что именно, – невозможно абсолютно ни с какой стороны. Я перестала орать, что я за мир во всем мире, и охреневать, что в век таких высоких вроде бы вибраций люди ведут себя, как обычные дикие племена с борьбой за власть, земли и ресурсы. Ничего не меняется в этом многовековом зверином духе охотника, сильнейшего, который надел штаны и пиджак, и вместо деревянной дубинки у него дубинка ядерная. А я ощущаю себя одуванчиком на ветру, и у меня нет слов, просто нет слов. И до сих пор их нет. Остается только смотреть, как рушится мой хрустальный тонкий мир, и констатировать факты.

Сегодня у нас с мужем заблокировали на бирже американские ценные бумаги.

Одни наши друзья улетели в Турцию.

Еще одни друзья тихонько покрикивают от возмущения в рамках дозволенного «ВКонтакте».

«Фейсбук»[1 - Сеть признана экстремистской и запрещена в РФ.] отменили.

«Инстаграм»[2 - Сеть признана экстремистской и запрещена в РФ.] нелегален.

В мае я уходила из «ВКонтакте», где делала «Доброй Работе» новый дизайн. Делала я его в «Канве». Вчера решила продолжить, а «Канва» c 1 июня не дружит с Россией. Так, а «Тильда»? Дружит. А «Фигма»? Тоже дружит. Уф.

Такое ощущение, что ты бежишь маленькой фигуркой по шахматной доске, где квадратики твоего пути в любой момент могут исчезнуть, и тебе срочно нужно перепрыгивать на соседние. Никакой стабильности, и постоянно как канатоходец – приходится лавировать, подстраиваться под настоящее, продолжать варить суп и водить ребенка в садик в этой стране, пока ее еще не отменили. Тратить оставшиеся накопления, пока и их не отобрали, как доллары. И искать работу. И делать дизайн «Доброй Работе».

Я сажусь за компьютер с ощущением, что передо мной столешница. И от этого комок в горле. «Я не смогу, я никто, я не дизайнер, лучше попросить кого-то сделать мне дизайн». «Ничего, соберись, ты можешь, вспомни, как ты можешь, бери и делай». И я беру и делаю не вставая за шесть часов. Потом посылаю двум дизайнерам на посмотреть, и обе говорят:

– Это хорошо, это свежо и легко смотрится.

Спасибо, столешницы! Вы научили меня работоспособности.

А на следующий день я села за компьютер и из меня брызнул фонтан слов. С той же силой, с какой я вгрызалась в плотный мир, меня вынесло в мир творческий. И я только тут поняла, что спускалась в ады за материалом.

Вот это «Путь художника», вот это книга. Когда я начинала ее проходить, у меня действительно был творческий тупик. Я умею рисовать, но не хочу, я умею писать тексты, но не хочу, я умею играть на гитаре, синтезаторе, варгане, но не хочу. Мне не жилось, я тлела, а теперь горю! Я стала извергающимся вулканом эмоций, которые надо успеть облечь в слова, пока лава не остыла. Пока эти события еще помнит тело. Я чувствую, как столешницы остывают, с каждым днем на эти воспоминания наплывает новая волна ощущений и смывает всю остроту и боль предыдущих.

И вот сейчас у меня ощущение, что я качусь на синем самокате в своем размеренном темпе и счастлива каждый день ехать на нем в светлое будущее, где мой ребенок вырастет умненьким и здоровеньким, где мы будем жить на своей земле в своем доме и рядом будут мои любимые сосны. И хотелось бы, конечно, море, но это уж как получится. И будет у нас самая любимая, самая добрая работа, самый прекрасный дом, самое теплое солнце, ведь бог любит нас, каждого из нас. И мы все достойны счастья на этой планете.

На днях мы купили ей два дерева в проекте «Посади лес». Конечно, этого мало, но хоть что-то.

А пока мужу снится, что ему вставляют иглу в вену и голос сзади говорит: «Не волнуйтесь, мы делаем это для вашей же безопасности, вы же понимаете…».

И еще ему снится, что они стоят с малышом за руку и смотрят, как поезда с танками едут по мосту.

Москва, 2022

notes

Примечания

1

Сеть признана экстремистской и запрещена в РФ.

2

Сеть признана экстремистской и запрещена в РФ.