По скрипту

– Да вот почувствовала, что это мое. Ко мне еще в молодости все совета приходили спрашивать, вот я решила, почему бы и нет.

Ольга была похожа на добрую, но справедливую родину-мать, а мы на загнанных жеребяточек. И она ласково заталкивала в нас информацию по продукту, зачастую не отпуская на положенные перерывы:

– Вы же хотите закончить тему? А потом я вас отпущу на перерыв.

Она все пихала и пихала в нас манную кашу знаний, и каждый день лично у меня наступал такой момент, когда казалось, что уже некуда сложнее, что уже предел, и тогда меня накрывало плитой уныния и апатии от того, что не было видно границ нагрузки.

Где-то я читала про эксперимент с крысами, которые тонули в бассейне с водой через короткое время. А те, которых вынимали, кормили, сушили и давали отдохнуть, потом могли продержаться в воде до нескольких суток. Одной лишь надеждой на спасение. Ольга надежды не давала, и я каждый день тонула.

В программе обучения было заявлено бесплатное питание. По факту нас ждало небольшое фойе без стульев, с кофеваркой и кулером с горячей водой, с пакетиками чая и подсохшими печеньками. А когда мы выходили на обед, нас ждал поднос, прикрытый салфетками. На подносе лежали бутерброды с варено-копченой колбасой. На стенах висели красивые фотографии интерьеров с кухонными гарнитурами фабрики. В общих перерывах мы стояли с другими группами в очереди за кофе или чаем и смотрели по телику рекламу, в которой счастливая семья каждый день была счастлива доставать оливковое масло из гарнитура нашей фабрики и резать овощи на нашей столешнице. Вокруг счастливых многодетных актеров-родителей бегали счастливые белокурые актеры-дети.

В первые дни я была очарована своим светлым будущим. А оно казалось мне непременно светлым. Скоро я буду зарабатывать от 120 тысяч и стану счастливым продавцом счастливых гарнитуров. В общем, поначалу мебельную колбасу я не ела, а продолжала быть вегетарианцем и искать здоровую еду, приносящую мне радость.

Один раз сходила во вьетнамскую кафешку. Бизнес-ланч от улыбающихся вьетнамских тетушек обошелся в 350 рублей. Эх, каждый день такой праздник себе не устроишь.

Второй раз пошла с девчонками в местную столовую. Не диетическое, конечно, но есть можно.

– Вам пюре картофельное полить подливой от тефтелей?

– Спасибо, не надо!

К концу первой недели я стала пить кофе, а ведь кофе я бросила еще год назад после випассаны. То есть я случайно его бросила. Три дня в Подмосковье я провела в молчании и с травяными чаями по утрам. Практики были прекрасны, а вот кофейная зависимость – не очень. И я решила не пить кофе и дальше. Голова трещала неделю, а потом все как рукой сняло.

Здесь же кофе был хоть какой-то морковкой, хоть каким-то стимулом и удовольствием, и я снова включила этот символ спасительной чашечки кофе в свою жизнь. К концу первой недели я уже закидывалась бутербродом с колбасой на бегу в дальную столовую. Там был оранжевый зал и турецкие супчики. Мне из последних сил хотелось красоты вокруг и вкусной еды, все еще приносящей радость. Хотя, конечно, если честно, уже было наплевать на принципы, хотелось просто жрать, спать и помыть наконец голову.

Глава 3

Воронка огромной фабрики по производству кухонь, как пылесос, как человекомешалка, как мясорубка перемалывала двенадцать заблудших душ.

В первый день Ольга, подбоченившись, задорным зычным голосом спросила:

– Есть среди вас те, кто все-таки прошел СДО?

Подняли руку я и Ира.

Ира выглядела отличницей. Она сидела на передней парте, в белой рубашке и аккуратной серой жилеточке. Ире было лет 30. Она ходила с прямой спиной, была холодна как британец, держалась в стороне от других и чаще всего ела еду из контейнеров, принесенных из дома. На наши вопросы она отвечала, но сама задружиться не пыталась.

– Ир, а кем ты работала перед тем, как попасть сюда?

– Я была в декрете.

– О, надо же, как я. А до этого кем работала?

– Я была стюардессой.

– Ого, как интересно.

– А почему не стала туда возвращаться? Надоело?

– Да нет, там было хорошо. Я почти весь мир облетела. Но я летала 10 лет, и здоровье уже не то. Не смогу больше.

На первом ряду сидели еще Настя, Володя и Эдгар.

– Насть, а как ты здесь оказалась?

– У нас с мужем квартира в Видном, и я прямо из окна вижу ТЦ через трассу, рядом со МКАДом. Вот, хочу в нем работать. Напрямки он близко, но придется обходить по надземному пешеходному переходу минут 20. Но все равно близко.

– А до этого ты работала вообще?

– Да, я была агентом по недвижимости.

Настя не из Москвы. У нее светлые волосы в хвостике, она не использует косметику, да ей это и не надо. У нее гладкая кожа и свежий цвет лица, и она похожа на качественно сделанную резиновую куколку со вздернутым носиком и небесного цвета глазами. Настя спокойно и ровно прожила модуль по продукту, впадать в ступор от идиотизма работы по скриптам она стала на продажах. Но это сильно позже, на втором этапе.

Володя напоминал подростка – долговязого, в рытвинках на лице, только седого. У него две дочки, и даже когда он ругается на старшую по телефону, то «мам, тебе даже кошка не верит», как говорит мой сын про меня. Володя – экономист по образованию, но работал только в продажах. Пришел он из «Румера», где продавал столы.

– Да мне, Оль, что столы, что кухни, какая разница, – говорит он, идя со мной в дальнюю столовку по коридору, где глаза наши цепляются то за диваны, то за шкафы, то за детские. – У меня дома постоянный ремонт и нам нужны средства.

Второй ряд – это мой ряд. Я люблю второй ряд. На первом ты как под обстрелом, а на втором есть возможность выбора: хочешь – спрячешься за спинами впереди сидящих, хочешь – задашь вопрос или ответишь. Рядов нашей аудитории было три, и я бы села на любой, лишь бы к окну. Чтобы золотая клетка не сильно давила, мне нужно было периодически смотреть в окно и видеть там трассу и лес. Лес был настоящий, густой, чистый. Он беззвучно шелестел за стеклом и успокаивал: «Я с тобой, я рядом». А кухни для меня были городом, антиприродой, стружкой тех самых деревьев, которые качали листочками через дорогу. Я сидела на двух стульях, между мирами, и так мне было терпимо.

От стекла шел холод, и в первый день я терпела, во второй сидела в капюшоне, на третий пришла в жилетке, а сзади под спину навострилась класть свой рюкзак горизонтально. А нашей пышной Родине-Ольге все это время было жарко, и она периодически приоткрывала окно.

– Оля, специально для тех, кто мерзнет, повторяю: мы открываем окно, выходим в открытый космос, – подтрунивала она.

– Надеваю скафандр, – отвечала я, надевала капюшон толстовки и, стиснув зубы, продолжала терпеливо ковыряться с программой и ставить в проект чертовы античные колонны с патиной и массивный малофункциональный, но понтовый портал.

Ладно, мне было не так сложно, как Игорю – дяденьке чуть старше меня, лет 50. Игорь был подтянутым, аккуратным, хоть и чуть пожеваным жизнью фотографом. К его рыжей бородке отлично шли и его курточка цвета хаки, и светло-синие облегающие джинсы. Игорь был почемучкой, он задавал Ольге миллион вопросов:

– А если клиент скажет, что ему не нравится мой дизайн?

– А если он захочет то, что мы не можем?

Я так и видела его клиентов. Именно такие бы и пришли к нему, ведь он призывал их своими опасениями. Но не придут, потому что у него ничего не получалось с программой дизайна. Ему помогали ребята и слева и справа, и только слышались отчаянные возгласы:

– Ну где она? Опять потерялась.

Игорь терял мышку. Ему снова помогали, он сильно отвлекал весь второй ряд. На второй день он хотел встать и уйти, не заключая учебный договор, но Ольга мягко сказала ему:

– Игорь, вы не торопитесь, попробуйте еще, ничего страшного не случилось, вы сможете.

И он остался. На третий день он все так же терял мышку, бился с программой и старался делать это тихо, но воздух был наполнен его злостью и отчаянием. На четвертый день он не пришел.

На четвертый день подорвался на мине еще один новобранец – дизайнер интерьеров Владимир. Это был замкнутый парень средних лет с красным лицом и светлыми глазами. Он носил клетчатые рубашки, бесформенные пиджаки, один раз пришел в свитере Хемингуэя. Он еще больше покраснел, когда мы стали изучать «1С». Он быстрее всех нас освоил KitchenDrаw, но плевался и боролся с «1С».

– Ненавижу эту бухгалтерию! – говорил он на перерыве.

Бухгалтерия выиграла битву. Или может Ольга была последней каплей:

– Владимир, вы только на стажировку приходите в опрятном виде.