Солнечное сплетение. Размышления бегущей женщины

– Ну, мама, – укоризненно пробубнила дочь.

– Может, ты думаешь, мне вымпел преходящий дадут или грамоту за ударный карьерный труд на благо капитализма?

– Опять твои комсомольские шуточки!

Лена поняла, что говорить бесполезно. Раз мама начала шутить, перетянуть ее на свою сторону точно не удастся.

После ужина они еще посидели, поболтали, поворчали на мужчин и разошлись каждая в свою жизнь. Незаметно время их сделало подружками. И, хотя дочь не смела быть с матерью на равных, доверие росло с каждым годом. Как интересно все получается. Ты начинаешь говорить со своим ребенком о своих взрослых проблемах, о личной жизни и дочь неожиданно начинает давать тебе советы, бывает дельные. А ведь когда-то она лежала на твоих коленках и даже помещалась на них. Ничего малышка тогда не понимала, только любила тебя безгранично, и ты была для нее всем миром, целой вселенной. И ты ее любила. Сейчас, конечно, тоже любишь, но уже иначе. Как опору что ли, как товарища. Лена хочет, чтоб у ее мамы решились финансовые проблемы и это приятно, впрочем, и здесь можно разглядеть ее личный, меркантильный, интерес. Ей станет легче платить за образование. Забавно… Нет, решать свои проблемы за счет унижения неприемлемо. Невозможно вернуться на старое, пусть даже хлебное, место, словно побитая собака. Невозможно лицемерно улыбаться и общаться с теми, кто в душе презирает тебя, ни во что не ставит. Может быть, на новой работе будет проще? Вроде милая женщина… Вера…

Когда Алина приехала к Моховым, ее накрыло отвратительное тягостное чувство. Ей словно вытягивало внутренности в тугую звонкую струну. Очень хотелось удрать, сверкая пятками. Зачем только согласилась?! Все вокруг такое чуждое, далекое. Чувствуешь себя неотесанным чурбаном. Алина никогда не задумывалась над социальным расслоением в обществе, но сейчас ощутила его как никогда остро. Люди, к которым она вошла в дом были иные.

– Чай? Кофе? – спросила Вера у Алины.

– Стакан воды, если можно.

Дом Моховых непонятный. Да, именно непонятный. Это ощущение сразу проникло в душу Алины, как только она вошла. Стены тоскливого зеленого цвета. Или освещение такое? В гостиной пустовато, хотя все как у всех: камин, диван, кресла. На каминной полке фигурки. Вроде все очень красиво, но не комфортно. Лестница на второй этаж узковата. А может, просто не на твой вкус? Как-то тоскливо…

Вера шумела кофемолкой на кухне и Алина, не зная куда себя деть в незнакомой обстановке пошла к ней. Вода фильтрованная, безвкусная, но стакан помогает занять руки и помогает сглаживать неловкость. На полу лежал старый ирландский сеттер. Он напоминал кучу волнистой коричневой шерсти. Морда милая, флегматичная. Когда Алина вошла, он не встал, а только понюхал воздух своим шоколадным носом в ее направлении. Видимо запах его устроил, он слегка шевельнул хвостом в знак приветствия и вернулся в исходное положение.

– Не бойтесь, он не укусит. Грэй очень дружелюбный, – сказала Вера.

– Я поняла, – Алина хотела погладить пса, но не знала, как он к этому отнесется.

– Еще водички? – спросила хозяйка, указывая на пустой стакан гостьи.

– Можно, – кивнула та.

– А тебе, Игорь?

– Мне кофе, – Мохов сел рядом с Алиной. Грэй подвинул передние лапы, пропуская хозяина. Его хвост начал приветливо мерно похлопывать об пол, но Игорь Витальевич не обратил на него внимания. Он провел ладонью по столу, как будто хотел разгладить несуществующие складки и задумался, глядя не то Але в глаза, не то сквозь нее. На стуле стало неуютно, и она подумала уйти опять в гостиную от его пристально смотрящих серых глаз, но шататься по чужому дому тоже неудобно.

– Возьми, – Вера через стол протянула мужу чашку, чем вывела его из прострации. Игорь Витальевич привстал и потянулся за кофе. И тут пес, непонятно зачем, ткнулся мордой ему в ноги. Мохов неловко качнулся, и горячий кофе пролился Алине на руку. Она отдернула руку, но все же немного обожглась. Не задумываясь, она молниеносно вылила на место ожога воду из своего стакана. Потом уже спокойно подошла к раковине и подставила кисть под струю холодной воды. Водой забрызгало ей юбку. Лужа растеклась по столу. Начало капать на пол.

– Боже мой, простите! Простите, простите, пожалуйста, – растерянно повторял Мохов.

Вера побежала за аптечкой.

– Не переживайте, я почти не обожглась, – соврала Алина, пытаясь разрядить ситуацию.

– Вам больно? – не унимался тот.

– Ничего, ничего.

– Мне очень жаль… – Мохов взволнованно и виновато смотрел то на руку Али, то на лицо. Его глаза из серых превратились в ярко-голубые.

– Ничего страшного. Единственная кара небесная, которая вас ожидает, терпеть мое присутствие пока одежда не высохнет.

Мохов стиснул зубы и вышел из кухни. Вера принесла целую коробку лекарств и начала в ней копаться. Нехорошо получилось, только пришла устраиваться на работу, как уже испортила о себе впечатление. И почему в его присутствии начинаешь говорить глупости?

– Я вытру? – показала Алина на лужу под ногами.

– Бросьте. Ерунда какая, – отмахнулась Вера, – Вот, держите. Это хорошая мазь. Идемте, я дам вам во что переодеться.

Алина послушно пошла за ней. Когда проходили через гостиную, она заметила, что Игорь Витальевич сосредоточенно смотрит телевизор. Он оперся подбородком на скрещенные пальцы и совершенно не обращал на них внимания.

– Я вашему мужу не нравлюсь. На работу, наверное, не возьмет, – с тревогой сказала Аля.

– Почему вы так решили? – искренне удивилась Вера.

– Он строгий какой-то.

– А, вы об этом, – тихо хихикнула хозяйка, – Он не очень любит новых людей в доме, только и всего. До вас у нас работала очень милая женщина, но и к ней он привыкал около полугода. Сейчас она ушла на пенсию, и мы пригласили вас. Поверьте, это обоюдное решение. Его «строгость» лично к вам не относится. Приходите завтра. Спокойно начинайте работать. И, пожалуйста, не обращайте на него внимания. Обыкновенные мужские капризы. Постепенно он к вам привыкнет и все встанет на свои места.