Солнечное сплетение. Размышления бегущей женщины

– Семьдесят два и подруга? – удивился водитель.

–Я вам тоже не девочка! – рассмеялась Алина дрожащим голосом, – Подруги разные бывают.

У мужчины было доброе усталое лицо. С ним почему-то было спокойно и надежно. Тело оттаивало и мысли, вслед за ним, начали упорядочиваться.

– Я Аля, – зачем-то представилась и протянула она руку.

– Игорь Витальевич, – пожал тот в ответ кончики ее пальцев. Руки мягкие, теплые, не рабочие, без мозолей и трещин. Алина заметила это про себя, но спросить о профессии не решилась. Лицо показалось ей знакомым, но вспомнить откуда не получалось. Усилия, которые она прилагала, только отдаляли ее от истины, и Алина решила бросить безнадежную затею. Но, как водится, лишь женщина расслабилась, и ответ всплыл из глубины памяти. Не может быть! Это Мохов. Лет двадцать назад все девчонки института бредили о нем. Фильмы с ним в главной роли крутили на всех каналах. Какие, однако, у судьбы сюрпризы! По ее глазам Игорь понял, что его наконец-то узнали. Это польстило и расстроило одновременно. Теперь придется надевать дежурное лицо и говорить дежурные фразы. А Алина отвернулась и задумалась. Что же теперь ей сказать? Ой, это вы! Я видела все ваши фильмы! Чушь непролазная. Видела и что? Да и не все. Нелепо, глупо, банально. Каждый день люди видят начисто отмытый пол в отделении. Видят, но никто не восклицает при встрече: «Ой, это вы!». От своих размышлений Алина начала давиться смехом. На недоумение Игоря Витальевича она закусила в улыбке губы и покачала головой:

– Не обращайте внимания, я сама могу и разозлить себя, и рассмешить.

Мохов ничего на это не ответил.

– Я закурю? – через какое-то время спросил он.

– Да, пожалуйста.

Он приоткрыл окно и стал выпускать в него струйки дыма:

– Не дует?

– Нет, нет, – Алина чувствовала себя неловко из-за своего глупого смеха, но никак не могла придумать, о чем поговорить. Очень хотелось сгладить впечатление, отвлечься.

Машина плавно покачивалась, мотор мерно гудел, все навевало дрему, но Алина крепилась, стараясь не заснуть. Этого еще не хватало. Они помолчали еще немного. Машина повернула под арку. Вот он родимый, знакомый двор, знакомый дом. Пора прощаться.

– Спасибо вам, – Аля протянула влажные деньги.

– Не надо, – сказал Мохов холодно. Она ласково посмотрела ему в глаза и виновато улыбнулась:

– Я не над вами смеялась. Я над собой… Глупо так вышло.

Его глаза потеплели, но лицо осталось строгим и печальным.

Дома Олег угрюмо молчал. О, это надолго. Будет теперь игнорировать, пока не затеешь с ним покаянный секс. Но на секс не было ни сил, ни настроения. Горячая ванна, вот что манит и зовет. В ней хотелось лежать до бесконечности и слушать, как капает вода с белья на сушилке. Если не до бесконечности, то хотя бы до того момента, когда заснет муж. Засыпая, Алина думала о том, высохнет ли ее плащ до завтра и что подумал Мохов про ее дурь.

Несколько дней Алина еще вспоминала свою поездку на дачу к Фире Муратовне. Порывалась рассказать о странной встрече то Лиле, лучшей подруге с детства, то Лене, они с дочерью часто делились секретами, но так и не решилась. Может Фире Муратовне рассказать? Нет, не стоит. А что, собственно, случилось? Сказали друг другу две-три фразы с незнакомым мужчиной, с которым они больше никогда не встретятся и только. Нечего тут рассказывать. Совершенно нечего рассказывать. Олег постепенно выздоравливал и его настроение улучшалось. Дочь стала звонить чаще обычного. С одной стороны это радует, а с другой возникло ощущение, что она что-то хочет сказать, но никак не решается. «А вдруг беременна? – екнуло у Алины где-то под ложечкой, – Нет. Нет, нет, не может быть». Лена жила отдельно на съемной квартире. Она давно была сама себе хозяйкой и не отчитывалась перед родителями. Только иногда прибегала занять денег, заплатить за институт. Несмотря на то, что училась заочно и работала, денег ей катастрофически не хватало. «Нет, не может быть, – снова подумала Алина и тут же рассмеялась над собой, – Почему же не может быть?! Дело житейское, простое. Девочка совсем взрослая». Лучше позвонить самой и все узнать, сразу, без предисловий.

Лена смущенно мялась, часто дыша в трубку, отнекивалась и убеждала, что все хорошо, но мама отступить не может. Минут через пятнадцать девушка сдалась:

– Мам, у меня новый парень.

– И что?

– И все.

– Леночка, и из-за этого ты столько времени терзала маме сердце?

Мамин шутливый тон немного успокоил ее, но она еще сомневалась:

– Он тебе не понравится.

– Пришли фотку.

Алина каким-то неведомым образом с одного взгляда на человека могла определить ждать от него неприятностей или нет. Жаль, что этот мистический дар работал только относительно других. Если дело касалось ее самой, то дар также мистически приглушался или вовсе пропадал. Дочь вздохнула и согласилась. Спорить с мамой бесполезно. Когда дело касалось ее ребенка, Алина шла к своей цели как танк. На фото оказался приятный долговязый мальчик. Для Алины он, конечно, был мальчик, а в профиле написано двадцать шесть лет. Как хорошо, что есть соцсети. Достаточно узнать имя и вся жизнь человека как на ладони. Мама пролистала все его посты, прошерстила всех его друзей и успокоилась. Как говорится: «В порочащих связях не замечен». А Лене говорить о своей разведке совсем не обязательно. На следующий день Алина позвонила дочери, и, задав несколько отвлеченных вопросов про ее новые отношения, твердо сказала:

– Хорошо, приводи знакомиться.

– Мама, а ты не слишком торопишься? Он подумает, я ему руки выкручиваю, в ЗАГС тащу, – возмутилась дочь.

– А ты объясни все как есть. У тебя строгая мама. Можешь сказать, что я параноик. В общем, вали все на меня. Не бойся, не съем я твоего… как его там? Васю! Приводи.

– Когда?

– Хоть сегодня. Я борща наварила. Давай.

Вечером раздался робкий звонок в дверь. Вася сконфуженно ввалился в прихожую. Он тоскливо озирался, не зная, куда поставить тяжелую сумку. Лена вытащила ручку сумки из его неразгибающихся пальцев и поставила на пол. Внутри брякнули какие-то жестянки. У Лены замерло сердце. А вдруг что-то разбилось? Вася не обратил на звук никакого внимания, и она немного успокоилась.

– Долго вы еще будете там топтаться как неродные? – улыбнулась Алина. Какой милый нерешительный мальчик, так по-хорошему смущается. Вася повесил куртку и вошел в кухню. Хозяйка без лишних разговоров поставила перед ним тарелку.

– Спасибо, – пробасил он.

– На здоровье, – снова улыбнулась Алина. Определенно мальчик нравится ей все больше и больше.

– А Вася художник, – ни с того, ни с сего сказала Лена.

– Граффити? – флегматично спросила Алина.

– Откуда вы знаете? – Вася испуганно посмотрел на Лену, но та была удивлена, как и он.

– Ты художник. На рукаве засохшая краска, – Вася быстро осмотрел рукава и обнаружил пятно, – но не мазок кистью. Пятно от распылителя. В сумке жестянки. Не думаю, что пиво.

Парень покраснел. Лена умоляюще посмотрела на мать.

– Прийти к потенциальной теще затарившись пивом… это слишком! – уже не стесняясь, хохотала Алина.

– Вы прям Шерлок Холмс! – засмеялся Вася вместе с ней.

– Я пробила тебя по соцсетям, Вася!

Смех снял гнетущее напряжение, и все почувствовали себя комфортнее. Борщ остывал, чайник закипал, пора ужинать.

Когда дети уходили, а Вася за один вечер стал для Алины одним целым с Леной, она легонько потрепала парня по плечу и чмокнула дочь в нос.

– Все нормально, – прошептала она Лене на ухо, – не переживай.

Глаза дочери счастливо заискрились, и она поспешила за своим Васей. Алина еще какое-то время смотрела в окно как они весело идут, как смеются, шлепают друг друга, держатся за руки. На выходе со двора, под старым ясенем, Вася притянул Лену к себе и поцеловал. Почки на ветках еще не до конца распустились и обрамляли молодых людей зеленоватой дымкой. Они оглянулись на окна дома, чтобы понять, не смотрит ли мама, но видимо ничего не заметили. Алине стало и радостно, и грустно одновременно. Под толстым слоем надуманного оптимизма что-то сжалось и заныло где-то в темноте души. Вдруг вся ее жизнь показалась серой, монотонной и захотелось плакать. Да что там плакать, захотелось взвыть, да так чтоб весь квартал вздрогнул, весь город. Захотелось, чтобы все почувствовали, как ей плохо, одиноко. Но она только шмыгнула носом и начала мыть посуду.

Нет любви в твоей жизни. Что поделать, если нет? И где ее взять? Не выйдешь же на улицу, не подойдешь к первому встречному и не скажешь: «У вас любви не найдется немножечко? А давайте любить друг друга». Глупо же, абсурд. А Олег? А что Олег? Жизнь с ним напоминает механизм. Все движения и слова отточены до автоматизма. Они словно две шестеренки крутятся параллельно. Вроде бы в одной связке, а не соприкасаются, и крутятся в разные стороны. Вот и сегодня Олег не придет ночевать. Сказал, что работает допоздна и заночует у мамы. Так удобнее и к работе ближе. Алина никогда не проверяла. Даже если врет, то зачем его ловить? Чтобы он, заметая следы, наврал еще больше? Не стоит. Пусть он думает, что жена ничего не замечает, не чувствует. Доверия нет уже давно, хотя это уже и неважно. Даже лучше, что его сегодня нет. Не нужно притворяться, быть милой. Аля свернулась калачиком под одеялом, всхлипнула пару раз и заснула.