Время жестоких чудес

– Дружеские и прочие контакты имеют большое значение, – невозмутимо продолжила майор. Да, форма смотрелась бы на ней гармоничнее нелепого передника с рюшами. – Что я тебе разжевываю, не маленький, сам понимаешь.

Сашка понимал. Понимал он и то, что в какой-то момент члены «Экрана» приняли разные решения насчет того, кого считать друзьями и кому следует доверять.

– И с кем сотрудничать, – вздохнула Нагавкина. – Андрей Кульчицкий во время рижской конференции в конце тысяча девятьсот восемьдесят второго года вышел на контакт с представителями мировых элит. Тех самых, кто давно знал о приближающихся кораблях и планировал превратить Землю в кормушку для других рас.

Сашка вспомнил Ксенины слова.

Мы все прокляты

– А как узнали, что это сделал именно Андрей?

Нагавкина достала из ящика стола тонкую папку и протянула Сашке несколько черно-белых фотографий:

– Вот. Декабрь восемьдесят второго.

Фотограф снимал снаружи помещения – вероятно, кафе, – в то время как изображенные на фото мужчины сидели внутри, у окна. Лицо сидящего справа заслоняли узоры на стекле – Сашка приблизил лицо к фото, прищурился и долго всматривался в снимки. На всех фотографиях было видно только край уха и нечеткий профиль. Темные волосы. Зато можно было хорошо разглядеть свитер и тонкие ладони.

Сашка помертвел. Он узнал свитер. Он коснулся плеча, где на свитере – на его свитере, который сейчас лежал у него дома, – виднелась знакомая зенитовская эмблема.

Мужчина в свитере держал в руках папку и протягивал ее через стол собеседнику. На другом фото он сидел, наклонившись вперед, и что-то говорил, жестикулируя. На третьем – что-то рисовал или писал на листе бумаги.

Лицо его собеседника так же скрывали узоры на стекле, и были видны только рукава пиджака и руки, в которых мужчина держал какую-то коробочку. Диктофон?

– И что это доказывает? – Сашка с вызовом глянул на Нагавкину. – Я вижу четыре руки, папку с бумагами и какое-то устройство.

– Наши спецслужбы «вели» агента той стороны, это он на фото. – Нагавкина ткнула пальцем в руки с диктофоном. – Его проследили до ресторана «Кабург» в Юрмале, где и состоялась встреча. А кто в «Экране» в начале семидесятых выбирал между карьерой физика и карьерой футболиста в клубе «Зенит», как ты понимаешь, знали все.

Нагавкина достала из папки еще одну фотографию. Сашка сразу узнал Андрея Кульчицкого, хотя до того ни разу не видел его лица. Невозможно было не узнать Ксенины острые скулы и ее же внимательные глаза. На лице молодого человека с фото расплывалась широкая улыбка, которая делала его похожим на голливудскую звезду. Андрей стоял на футбольном поле в обнимку с какими-то парнями, один из них придерживал ногой мяч. На Андрее был свитер с эмблемой «Зенита».

Палец Нагавкиной обвиняюще постучал по первому фото.

– Доказательство – полное фуфло. Фуфло – буквально. Я согласна. Но его оказалось достаточно с учетом того, что произошло дальше.

– Что… что же произошло?

Нагавкина развела руки в стороны.

– «Экран» закрыли. После Риги прошло дней шесть. Пришел приказ: работы свернуть, дефенсоры – сдать, сотрудников – в другие подразделения. Вы, молодежь, наверное, думаете, в советское время не было структуры могущественнее КГБ? – Сашка опустил глаза. Нагавкина кивнула.

– А как же. Застенки, допросы, абсолютная власть. Все было. Но оказалось, что существует что-то еще. Что-то выше абсолютной власти. Надмировые структуры, которые уже тогда контролировали все. Доступно?

Сашка молчал.

– А потом полыхнул пожар. Пожар – буквально. Причину так и не установили. Большинство дефенсоров, бумаг и оборудования не спасли. Очевидно, кто-то пытался замести следы. Андрея быстро убрали – перевели на Кольский полуостров. В апреле нашли его тело в заброшенной шахте. Кульчицкому-старшему передали: свалился то ли по дурости, то ли самоубился. Доступно?

Нагавкина говорила быстро, отрывисто, как дрова колола. Сухие щепки слов летели во все стороны. Сашка потер щеку, будто его царапнуло по лицу.

Наконец он спросил:

– А кто еще был в «Экране»?

– Конышев Евгений, Образов Константин, Клименко Ирина, – Нагавкина пристально посмотрела на Сашку, но он смотрел с прежним растерянным выражением. – Коллеги и друзья Кульчицких… в то время.

Нагавкина отвела глаза в сторону и добавила:

– Сейчас первые двое работают на кафедре физики в университете, где учится твоя Ксения.

– Она не моя!

Потом до Сашки дошел смысл сказанного. Он вскочил, и табуретка с грохотом упала на пол. Нагавкина не шелохнулась. Сашка поднял табуретку и остался стоять, держа ее в руках, будто забыл, что делать дальше.

– Ксеня знает? А они во всем замешаны? А сейчас? – В голове теснились вопросы, Сашка дунул на некстати упавшую на глаза прядь волос. Лоб вспотел. Нагавкина подошла, спокойно забрала у него из рук табуретку и поставила ее на место. Сашка сел с потерянным видом.

– Ксения не знает. – Нагавкина вернулась на свое место. – И мы не знаем, кто из них в какой степени задействован в деле, – она поморщилась, – нет никакого «мы». Когда-то я была «мы» – легко отождествлять себя с могущественным органом власти, правда? А теперь у меня от этого самого органа власти одна пенсия осталась. Ну и опыт, что уж.

Она потрогала кулон на шее. Какой-то камешек, обрамленный металлом. Вздохнула.

– Ира Клименко не поверила в вину Андрея. Мы… я успела его допросить. Он все отрицал. Утверждал, что в тот вечер не мог оказаться в Юрмале, потому что ходил на дискотеку. Андрей был меломаном, это все знали. Я поражалась: сын Кульчицкого, астрофизик, аспирант – и такой балбес с такими интересами. Футбол, музыка, девочки… и космос. Как он все совмещал? Загадка. Но Бенцион Владимирович не держал в команде лишних, Андрюша был по-настоящему талантлив… во всем.

Нагавкина сдвинула брови.

– Андрей уверял, будто в тот вечер было уникальное событие: западный диск-жокей, впервые в СССР. В клубе «Октобрис» было много фотографов и репортеров, Андрей говорил, что вылез на сцену и почти наверняка засветился на фото. Умолял меня поднять хронику… я не успела.

Зато администратор за стойкой гостиницы вспомнила, что он спрашивал, как пройти на автовокзал. И в кассе на автовокзале подтвердили, что молодой человек покупал билет до Юрмалы. – Нагавкина смотрела на фото Андрея. – Все запомнили его улыбку и свитер. Мое расследование… в общем, я пыталась найти доказательства уже после того, как мы получили приказ все сворачивать. В Ригу сама слетала. Зачем-то. Что-то мне покоя не давало… а потом все постепенно забылось.

Она снова вздохнула.

– Думаю, Кульчицкий тоже не до конца поверил в предательство Андрея, но он вел себя тихо. А Ира подняла шум. Попыталась… поднять. Ее ликвидировали. Мы не успели предотвратить. – Пальцы Нагавкиной с силой сжали кулон. – У вас там ее плащ, наверное, лежит? – Она кивнула в сторону Ксениной квартиры.

Сашка плотно сжал губы и опустил глаза.

– Ну и не отвечай. Пусть лежит. Надо уберечь его и остальные вещи. И твою Ксению.

– Она не моя, – упрямо повторил Сашка. В кухне воцарилась тишина.

Значит, Андрей…

Сашка не хотел в это верить. Но что ему остается? Он поколупал пальцем край стола и задал еще один вопрос:

– А почему эти элиты, которые решили управлять миром, не подверглись действию облучения вместе с остальными миллиардами людей?

Нагавкина невесело усмехнулась.

– Элита, Александр, – красивое слово, которое должно обозначать людей, наделенных особыми правами и обязанностями. По положению и по нравственно-моральным качествам эти люди должны быть выше других. – Палец Нагавкиной описал круг по краю чашки. – А по факту это люди, среди которых из поколения к поколению, от династии к династии передавалось знание о том, что рано или поздно Земля снова понадобится… союзникам для подпитки и процесса размножения. – Нагавкина со значением ткнула пальцем в потолок. Сашка поднял голову и уставился на аккуратную белую люстру, похожую на луну. – Чтобы запустить новый жизненный цикл, им нужно… питание.

Сашка поднес ладони ко рту и стал на них дуть, чтобы согреть. В квартире Нагавкиной было тепло, но ладони стали ледяными.

– Ты вообще как себе представляешь действие этого самого сигнала? – Нагавкина не отводила от Сашки взгляда.