Хомут для Скарабея

Правитель остановился так резко, словно наткнулся на глухую стену. Он не мог скрыть гнева, причиной которого послужили дерзкие слова подданного. Рука непроизвольно ухватилась за рукоять кинжала, висевшего на поясе.

– Оставь этот труд, – от зоркого взгляда Ка не укрылось это движение. – Я могу говорить с тобой на равных. Между нами разница в том, что ты правишь своим народом, а я правлю Городом Мёртвых.

– Ты непочтителен, Ка.

– Отчего же? Я почитаю тебя, как правителя и вправе рассчитывать на взаимность.

– Ты смешон! Что проку во власти, если ты не имеешь подданных?

– Я имею власть бОльшую, чем ты думаешь. Я знаю, кто ты, чей ты сын и какое положение занимаешь. Что ты знаешь обо мне?

– Ты шутишь? Оракул во все времена оставался Оракулом, знающим Язык Звёзд.

– И всё?

– Мне не обязательно знать больше. Не может быть, чтобы на всей Земле Кхем ты оказался единственным, кто знает Язык Звёзд.

– В ответ я могу сказать одно. На Земле Кхем много номов (провинций), но найдётся ли еще один Аменемхет?

Лицо правителя приобрело землистый оттенок.

– Я скормлю тебя шакалам! Твоя дерзость не имеет границ!

– Только потому, что тебе знакомо имя Имхотеп.

– Тебя зовут Ка! Ты не можешь быть Божественным Имхотепом!

– Я сын Имхотепа. Ты сам, по своей воле, склонишь колена, когда узнаешь, где именно ты стоишь. Этот город строили мои предки. Ты много раз произносил его название. Многие поколения искали его, но все попытки были безуспешны. Аменемхет! Кроме меня, ты единственный смертный, кто прикоснулся к стенам этого города.

Правитель вздрогнул. Его лицо судорожно подёргивалось.

– Я не верю тому, что ты говоришь. Я не верю, что ты сын Имхотепа. Сто раз по сто и ещё столько же Серебряный Диск рождался и умирал. Ты человек из плоти и крови и не можешь жить так долго.

– Вот как? Не ты ли только что назвал моего отца Божественным? Не считаешь ли ты, что сын Божественного может быть простым смертным? Ты тоже Божественный. Твоя власть ограничивается властью над телами смертных. Я же владею их душами.

Ка подвёл правителя к нише в стене и сделал едва уловимое движение. Аменемхет уже не удивился, когда углубление в стене медленно увеличивалось, расширяя проход.

Они вошли в небольшую, хорошо освещённую залу. Посреди зала стоял саркофаг из белого камня с высеченным чётким орнаментом.

Правитель медленно обошёл последнее пристанище неизвестного.

– Я прежде не видел подобного рисунка, – прошептал он бесцветными губами.

– Ты много чего не видел. Посмотри.

Крышка саркофага медленно отодвинулась и взору правителя предстала мумия.

– Это и есть мой отец Имхотеп. Я не буду открывать его лица, ибо воздух, коснувшись праха, уничтожит его. Можешь поверить на слово – черты его лика остались такими, какими были на момент Великого Перехода. Если можно сохранить прах нетленным, то почему же нельзя сохранить живое тело?

– Мне не незнаком этот рисунок. Я повидал не один саркофаг, но рисунки на них менее выразительны.

– Ты прав. Пойдём, я покажу тебе другие рисунки. Они прекрасны. Их рисовали ещё до того, как Мармаш показал свою чёрную силу.

– Ты сказал – Мармаш? Кто это?

– Это не человек. Объяснять это так же долго, как учить тебя разговаривать со звёздами. Чтобы ты понял, приведу пример. Ты хочешь поднять руку, но сама она никогда не поднимется. Для этого нужна мышечная сила. Эта сила будет задействована лишь тогда, когда твой мозг отдаст приказ. Ты думаешь, что твои приказы имеют малую силу? Ошибаешься, мой господин. Твой мысленный приказ никому не виден. Ты просто подумал и посредством приказа твоя рука указала на Восток. И это видят все. Невидимая сила, переходящая в силу видимую, и есть Мармаш. Ты слышал разговор служанок. Помнишь, Хатсут говорила о том, что её повелитель неразумен? Как ты думаешь, что она имела в виду?

– Она посмела усомниться в моём рассудке. А я только и делаю, что пекусь о благополучии своих подданных. Не будь я Аменемхет, если не велю привязать дерзновенную к хвосту лошади и пустить по пустыне.

– Воля твоя, но ты не прав. Ты помнишь, что распорядился возделывать земли по обе стороны Могучей Реки?

– А как же иначе? Я думаю о благе народа.

– А на деле усиливаешь чёрную силу Мармаш. Проявится она не сразу. Медленно, очень медленно Земля Кхем потеряет жизненную силу и превратится в пустыню. Ты подумай о том, что твои предки тоже желали благополучия своему народу. Народ роптал, когда твой дед запретил из года в год возделывать один и тот же участок земли. Природа нуждается в отдыхе. За один цикл земля восстановит свои силы и будет приносить больший урожай. Разве есть прок от воспоминаний прошедшего праздника, если в будни во рту не окажется маковой росинки?

– Ты ушёл от ответа.

– Нет, я хотел, чтобы ты понял, что Мармаш, когда набирает силу, не имеет преград. Он способен не только передвигать пески, но и сотрясать землю, дробить камни. Может в одно мгновение превратить твой дворец в груду дымящихся камней. Это уже случалось с нашими предками, которые жили давным-давно. Мармаш не пощадил никого – ни старого, ни малого. Погибли не только люди – погибла и их земля. Её поглотило море. Но не сразу, а частями. Именно поэтому ты видишь это наследие.

Они подошли к следующей нише. Зала, открывшаяся их взору, как две капли воды, была похожей на предыдущую, только стоящий посредине саркофаг, был гораздо больше.

Нет, в саркофаге не оказалось забальзамированного тела. Увидав горы драгоценных камней, Аменемхет потерял дар речи.

Его сокровищница была большой, но камни, лежащие в саркофаге, были крупнее. В рубинах кровавым бликом играл отблеск огня.

– Это первое, что ты отметил. Кровь. Я прав?

Был ли Ка прав?

Аменемхет вздрогнул от неожиданности, уловив, что Ка читает его мысли, так же свободно, как и общается со звездами, иначе, откуда оракулу может быть известно, что цвет рубинов он только что сравнил с кровью?

– Сила Мармаша не имеет границ. Ты только подумал, а я уже знаю, о чём твои мысли. Скоро сюда придут иноверцы. Они придут с моря. Земля Кхем не сможет долго сопротивляться. Я предрекаю ей забвение. Придёт время и она вновь расцветёт пышными садами. Только твои дети, ныне здравствующие, не увидят этих садов. Ты жил относительно спокойно, однако, как говорят Звёзды, ты последний Правитель своего рода.

– Значит, война, развязанная эллинами, будет жестокой, – Правитель запустил руку в саркофаг и захватил пригоршню камней. – Камни. Амон сотворил их разными, как и людей. Время над ними не властно. Я мечтал не только о власти. Я мечтал о Бессмертии. Считал, ещё не время строить пирамиду. Мои предки оставили о себе память. Что оставлю я? Разруху, нищету, болезни, смерть?

– В этом нет твоей вины. Один правитель сменяет другого, и многое зависит от того, что он принял вместе с Посохом Власти. Сможет ли он преумножить то, что создавали его предшественники или изберёт свой собственный путь? Ошибается человек. Не всегда следует идти напролом, подвергая смертельной опасности не только себя, но и своих детей. Можно затаиться на время, чтобы потом, с новыми силами, сразиться за жизнь. Царственный трон, это ещё не всё. Царственные особы остаются царственными, даже когда одеты в нищенские рубища.

– Я не понимаю тебя. Ты говоришь, как лис, и призываешь поступить неподобающим образом – добровольно отдать врагам Посох Власти.

– Этого я не говорил. Я говорю о том, что смерть твоя неминуема в ближайшее время. На твоём лице она уже отложила свой отпечаток. И моё время уходит. Я много лет ждал достойного преемника. И он появился. Я хочу доверить ему тайну.

– О какой тайне ты говоришь? О Городе Мёртвых? О своём отце? О тайне этой сокровищницы?

– Земля Кхем хранит много тайн. Ты стоишь в самом центре одной из них. Твои звёзды меркнут в сравнении со звездой Сенурсета.

Правитель резко вскинул голову, и пытливо посмотрел в глаза собеседнику.

– Не потому ли ты привёл меня сюда, что хочешь поговорить о моём сыне?