Близкое и далёкое

– Фашисты её убили. А прежде надругались. Но об этом я узнал уже после того, как меня самого расстреляли.

Лицо прадеда оставалось неподвижным, голос тоже не дрогнул, но очевидно, ему было тяжело говорить об этом. Поэтому я быстренько перевела тему на бабушкину покровительницу. Кто она такая – святая Евлалия?

Дедушка Игнасио с удовольствием поведал мне про пастушку из Барселоны, жившую во времена римского императора Диоклетиана. Тогда, по закону, поданные Римской империи должны были поклоняться римским богам. Христиане, которые отказывались это делать, подвергались гонениям. Евлалия была христианкой. На городской площади она смело подошла к игемону и сказала: "Зачем ты губишь невинных людей, судья неправедный? Люди должны служить одному истинному Богу". За столь дерзкие речи она, по приказу рассерженного игемона, была замучена насмерть.

Я вспомнила, как когда-то читала книжку "Имя. Характер. Судьба". Не знаю, как насчёт судьбы, но после этого мне невольно верится, что на характер имя и вправду способно как-то влиять. Я не знаю, что моя бабушка сказала бы тому, кто мог бы реально её убить, но начальству, которое могло её лишить премии или даже уволить, не стеснялась говорить правду в лицо.

Тем временем небо на востоке всё сильнее напоминало разбавленные водой чернила.

– Прости, Нина! Я бы говорил с тобой ещё, но уже светает – я должен исчезнуть. Если ты не возражаешь, я буду тебе сниться.

– Конечно, дедушка Игнасио! Я буду очень рада тебя видеть. Прощай! До встречи!

– До встречи, Нина! Не забудь про журнал!

Я потушила свечи, перевернула блюдце, как положено при окончании спиритического сеанса. В противном случае, астральная сущность будет некоторое время летать по квартире, высасывая энергию из живых.

За окном розовела заря. Диск солнца выглядывал из-за крыш, возвещая о начале нового дня. Я перевела взгляд в зеркало. Моего прадеда там не было – только моё собственное отражение удивлённо смотрело с той стороны стекла.

Уже суббота. На работу идти не надо. Лечь поспать? Но я прекрасно понимала, что сейчас вряд ли смогу заснуть. Переодевшись в домашний халат, я пошла на кухню – варить свой любимый кофе с лавандовым сиропом. Это первым делом. Потом поставлю хлебопечку. Да, и пора бы уже навести порядок у себя в столе. А то вечно в нужный момент ничего не найдёшь!

Мама приехала в воскресенье ближе к вечеру. Ещё никогда я не встречала её с такой радостью, не кидалась обнимать и целовать так, словно целый год не видела. Мама даже удивилась:

– Нин, ты чего? Так соскучилась?

– Наверное, – ответила я.

Хотя, честно признаться, не до скуки мне тогда было. Но рассказать матери о разговоре с покойным прадедом я была ещё не готова. Как-нибудь потом, может, и решусь, но не сейчас. Сейчас главное – журнал.

– Что интересного купила?

В сумке-тележке большая тыква, окружённая со всех сторон толстыми огурцами – это с огорода. Зелень петрушки, укропа, листья салата – тоже всё наше. Покупное – творог, шоколадные сырки, мои любимые, куриный рулет на завтрак. А вот и то, что я искала. Самый обычный женский журнал с модой, рецептами, домашними советами, кроссвордами. Это вот так выглядит смертельная опасность? Однако!

– Я посмотрю, хорошо?

Не дожидаясь ответа, я унесла журнал в свою комнату. Только там решилась заглянуть в конец. Очень уж любопытно было узнать, что там такого, отчего мы с мамой можем умереть. На последней страничке была сплошная реклама: крем от морщин, туры по Восточной Европе, мультиварка, кольцо и серьги с сапфирами. Интересно, что имел в виду дедушка Игнасио? Что увидит мама красивые украшения и убьётся с горя, что они ей не принадлежат?

И всё-таки журнал я, как и обещала, выбросила в мусоропровод. Мама потом спрашивала, куда я его дела – оказалось, не успела дочитать там одну статейку. Я соврала, что куда-то сунула и теперь не могу найти.

– Кошмар! – бабушка покачала головой. – Отметил кто-то новогодние праздники!

В другое время я бы позавидовала тем счастливцам, которые, проснувшись утром первого января, спешили с чемоданами в аэропорт и через пару часов, налюбовавшись землёй с высоты, оказывались в Праге, чтобы провести три дня в этом красивом старинном городе и вернуться на родину довольными, отдохнувшими. Но сейчас это удовольствие обошлось некоторым слишком дорого. На экране санитар выносил из-под обломков самолёта чьё-то укрытое простынёй тело. Никто из тех, кто летели этим злосчастным рейсом Прага-Москва, не выжил.

– Так я не поняла: с чем делать пирожки? – вернулась бабушка к разговору, прерванному экстренным выпуском новостей. – С капустой или с картошкой?

– Наверное, лучше с капустой, – ответила мама после некоторого раздумья.

– И с грибами, – добавила я.

– Вот грибная душа! Хорошо, сделаю половину с грибами.

До вечера я помогала бабушке заводить теста, жарить начинку, лепить пирожки. А из головы почему-то никак не выходила мысль, что сейчас вот меня могли так же нести на носилках из разбившегося "Боинга". И бабушка вместо того, чтобы вместе со мной печь пирожки и болтать о разных бытовых пустяках, варила бы поминальную кутью, спрашивая Господа Бога: за что? Нет, вряд ли – новогодние туры в Чехию слишком дорогие, мы бы не потянули. Тем более, что на отдых в Салоу потратились изрядно. Так что умереть нам в ближайшее время если и суждено, то от чего-то другого. Расспросить бы дедушку Игнасио, что к чему.

Отца моей бабушки я увидела во сне сразу после Рождества Христова. Святки – время, когда граница между явью и навью становится тоньше обычного. Оттого в эти дни вплоть до Крещения так хорошо гадать на будущее. Я в прошлые годы пыталась погадать на суженого то на зеркале, то на гребне с водой, но ни разу мне не удавалось никого увидеть. Теперь же после контакта с призраком прадеда я стала как-то побаиваться этих гаданий. Главным образом из-за того, что, как предупреждали, может явиться не суженый, а чёрт в его обличье. А с таким контингентом лучше дела не иметь.

– Нина, – в моём сне дедушка Игнасио говорил по-русски, – ты молодец! На этот раз ты сделала всё правильно. Я опасался, что ты по молодости забудешь, не воспримешь всерьёз. Но теперь угроза миновала.

– А в чём была угроза? – не удержалась я от вопроса, который мучил меня ещё с тех пор.

– Помнишь, когда ты открыла последнюю страницу того злосчастного журнала, там рекламировали туры по Восточное Европе. Довольно недорогие, кстати. Мама бы не оставила это без внимания – позвонила бы. Стала бы смотреть интересные предложения на лето. Под Новый год она бы узнала о горящей путёвке в Чехию – как раз на двоих.

– Так мы что, должны были бы лететь на этом самолёте? – испугалась я. – Который видели в новостях. И погибнуть?

– Мама бы погибла, а ты была бы единственной выжившей. Только тебя бы это не обрадовало… Это счастье, что вы прилетели в Салоу! Иначе я не смог бы вас предупредить.

Я начинала понимать, почему дух Игнасио Видаля никак не мог успокоиться. Много лет он бродил по улицам родного города в надежде, что его дочь когда-нибудь приедет. Он не хотел становиться легендой – он просто желал предупредить Еву об опасности, которая угрожает дорогим ей людям. Любовь к дочери – вот что удерживало его на земле. А теперь, когда беда прошла мимо, призрак уйдёт со спокойной душой?

– Да, Нина, теперь я смогу уйти. Мы обязательно встретимся, но, к счастью, нескоро. Да, и гадать на замужество тебе больше не придётся. В этом году ты встретишь свою судьбу. Не пугайся, что у него нет одной руки. С этим человеком ты будешь счастлива. А теперь прощай!

– Прощай, дедушка! Спасибо тебе…

Шаловливый солнечный лучик, запрыгнувший на подушку, заставил меня открыть глаза. Мама на кровати у противоположной стены повернула голову. Она уже давно проснулась, но лежала тихо, боясь меня разбудить. Пожелав друг другу доброго утра, мы отправились на кухню, где уже вовсю хлопотала бабушка.

– Эх вы, сони! – ласково пожурила она обеих. – Скорее умывайтесь, чистите зубы, будем завтракать.

Через месяц у моей бабушки день рождения. Я уже решила, какой подарок ей сделаю. Сразу после завтрака начну готовить запрос в городской архив Салоу. Пусть предоставят мне информацию про Игнасио Видаля и его жену Марию. Надеюсь, проблем с этим не возникнет, и бабушка обрадуется. Она всегда хотела узнать свою родословную.

Оберег

"Мазда" цвета спелой вишни неслась по холмам Смоленщины. Из приоткрытого окна доносилась песня Юрия Визбора:

"В два конца ведет дорога, но себе не лги:

Нам в обратный путь нельзя.

Слава богу, мой дружище, есть у нас враги,

Значит, есть, наверно, и друзья".

Игорь Серов, сидящий за рулём подпевал и даже слегка покачивался в такт. Только сегодня он закончил очередное своё расследование, помог одной цыганке найти информацию о бабушке, сгинувшей в ГУЛАГе. Да, сложные были времена, страшные: сталинские репрессии, сотни тысяч пропавших без вести. Такое не оставляет равнодушным, особенно, когда твоей семьи тоже коснулось горе. И когда Игорь наконец нашёл следы своего прадеда, ему очень захотелось и остальным людям помочь найти своих пропавших родных и тех, кто в ответе за то, что их постигло. Так он и начал свои расследования.

Цыганка была ему так благодарна, что чуть ли не руки целовала. Она, кстати, и подарила ему диск с песнями.

– Возьми, сынок, – сказала она. – Это мощный оберег, он тебя защитит от неприятностей в дороге.

Игорь тогда не понял, с чего она взяла, что именно в дороге с ним должны случиться неприятности. С журналистом и правозащитником таковые могут случиться где угодно. Да и не был он никогда особо суеверным. Однако в последнее время, как раз после того, как он взялся за расследование преступлений сталинского чекиста Петрухина, который приходится двоюродным дедом губернатору, ему стали поступать угрозы с требованиями оставить это дело. Тут поневоле задумаешься и о заговорах, и об оберегах. Поэтому, собираясь в субботу утром в Ярцево навестить родных, Игорь всё же взял загадочный диск и в машине включил его. И не пожалел об этом, ибо с первых же минут у Игоря создалось впечатление, что цыганка каким-то чудом угадала его любимые песни и записала именно их. С каким удовольствием он подпевал Эдуарду Хилю:

"Я кукарача, я кукарача, так ты меня обозвала,