Два выстрела в небо

Он не успел договорить, как туман затопил всё густым белым киселём. До костей пробрало неестественным холодом. В непроглядной белизне грохнул выстрел – кто-то стрельнул предупредительным. И сразу же раздался истошный вопль. По глазам своего надсмотрщика Влад почуял, что тот его сейчас пристрелит. Замер на ставшей ледяной земле. Не шевелясь, глянул в сторону – поискал девочку-смерть. Где же, ты родная? Как без тебя помирать?

Выстрела не прозвучало. «Космонавта» захлестнуло белой мглой. Его полный боли крик слился с детским смехом. Влад услышал уже знакомые голоса. Говорили одновременно и со всех сторон.

– Мы пришли, мы пришли, мы пришли.

– Поиграем их косточками.

– Много крови! Мы рады.

– Пусть и не твоя.

– Твоя с нами.

Чёртовых детишек заглушил грохот автоматной очереди. Теперь уже никаких предупредительных. Стреляли на поражение. Наугад. Влад машинально съёжился и уткнулся лицом в землю, прикрывая голову руками. Выстрелы быстро стихли. Следом снова раздался крик и оборвался хрипом.

– Это мои косточки!

– Нет, мои!

Он приподнял голову и осмотрелся. Туман вокруг него слегка поредел. Отступил на пару метров, а дальше всё терялось в молоке. Где-то шипела невидимая рация. Со стороны, куда мгла смыла охранника, раздался сдавленный стон. Влад с трудом встал на ноги. Пока валялся на земле из-за проклятого тумана закоченел так, словно на тридцатиградусном морозе полежал в сугробе в одних трусах. Хотя прошло всего несколько минут. Стараясь двигаться бесшумно, Влад осторожно пошёл в дымку. Стоило шагнуть в густой туман, тот сразу расступался, как будто он снова разгонял его своей кровью. Влад машинально глянул на запястья – кровь давно остановилась.

Справа на земле увидел брошенную рацию в сорванном с плитника подсумке. Пахнуло сырым мясом. Он сделал ещё несколько осторожных шагов и застыл на месте. На залитой кровью земле лежал один из «космонавтов». От верхней части туловища остались только багровые кости. От пояса и ниже – всё целое. Как будто ровнёхонько половину трупа хорошенько пролили кислотой. На уцелевшей ноге он заметил набедренную кобуру с армейским ножом. Потянулся, чтобы забрать, и дымка тут же ожила голосами.

– Мои косточки!

– Наши! Не трогай!

Туман как морской прибой накатил под ноги, и Влад предупреждающе вскинул руки.

– Я… не претендую, – хрипло произнёс он. – Мне нужен только нож.

– Нож забирай.

– А кровь наша.

– И косточки.

– И ручки с ножками.

– И глазки. Правда, не такие красивые, как у тебя.

Во мгле засмеялись. Влад рвано вдохнул и медленно потянулся к ножу. Чувствовал себя попавшим в безумное зазеркалье или просто в чистилище. Реальность словно развалилась, и её не помогал склеить ни прошлый боевой опыт, ни недолгая работа охотником на нечисть. Он заставил себя сфокусироваться на простых действиях – забрал с трупа нож вместе с кобурой. Как только отошёл от тела, туман захлестнул останки – прокатился волной и схлынул, обнажив кости. Влад вздрогнул. Ни одежды, ни ботинок – ничего не осталось. Только обглоданный дочиста скелет. Он не понимал, как такое возможно, и в глубине души не хотел понимать. Больше всего жаждал убраться поскорее подальше от мглы, которая в любой момент может оставить от него такие же чистенькие кости. Зажав между коленей нож, Влад перерезал стяжку и, стиснув от боли зубы, растёр онемевшие запястья.

– Ещё, приводи к нам ещё!

– Не сейчас, пока мы сыты.

– И у нас много игрушек.

– Даже живых.

От последней фразы Влад снова вздрогнул. Хрен их разберёт, о ком они говорили – про него, кого-то из охраны Страхова или самого отца Вероники. Он прислушался. Ему показалось, что он слышит тяжёлое, прерывистое дыхание. Влад несколько раз сжал и разжал ладони, прогоняя неприятное онемение. Взял нож и медленно пошёл на звук. Здравый смысл орал, что надо валить вот прямо сейчас, пока ещё может. Другая часть сознания требовала проверить, что все его недоброжелатели мертвы.

Живой игрушкой оказался боец в балаклаве. Он лежал на земле, раскинув в стороны до локтей объеденные руки. Рядом с ним валялся бесполезный «калаш». Завидев недавнего пленника, он дёрнулся и застонал. Как только не вырубился от болевого шока.

Влад подошёл к нему и рывком стащил балаклаву. Удивлённо хмыкнул. Он знал этого мужика. Бывший контрактник. С их единственной встречи в Сирии прошло немало лет, но он его вспомнил. Сразу всё сложилось, чего тот и рожу до последнего прикрывал, и всю грязную работу на себя взял.

– Ну надо же, как снова всё обернулось, – с усмешкой произнёс Влад. – Опять валяешься у меня под ногами.

– Если бы… не… – стиснув зубы, прохрипел старый знакомый.

Он выразительно посмотрел на изуродованные руки. Глаза у него покраснели от боли и злости. Понимал, что не жилец.

– Я бы тебя, суку…

– Опять ты за своё. Прошлого раза не хватило?

Влад убрал нож в кобуру, засунул за пояс. Поднял с земли автомат. Раненый пошевелился в тщетной попытке его остановить, но тут же взвыл от боли.

– Ну давай, сука… Давай… – он впился в него ненавидящим взглядом.

– Да ты мне спасибо должен сказать, – ровно произнёс Влад безо всяких издёвок. – Из леса уже не выйдешь, а помучаешься долго. Особенно, если тебя по кусочку будут доедать.

Он привычным движением вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. «Калаш» выплюнул три пули. Контрактник дёрнулся от очереди и затих. Влад вытер балаклавой оружие. Бросил на землю автомат вместе с тряпкой. Посмотрел на мертвеца. Увидел его иначе – тоже в крови, но живым. На другой земле, под другим небом. Пересеклись они года четыре назад, ещё до первого освобождения Пальмиры. Да и как пересеклись… Закусились на ровном месте. Влад там уже год землю топтал, а этот только приехал. Сейчас уже не вспомнить, чего они не поделили, но он хорошо запомнил, чем закончилось. Контрактник пообещал накормить песком бойца невидимого фронта прямо на базе наёмников, если тот всё-таки рискнёт выйти один на один. Ну а Владу чего? Взял и вышел. Не первый раз его недооценивали. Он всегда был сухощавым и тонкокостным, поэтому создавал впечатление доходяги, на которого плюнь, он и свалится. Отделал он этого мудака от души. Будь на месте контрактника матёрый краповик, пришлось бы попотеть. И далеко не факт, что смог бы выстоять. А этого Влад быстро вырубил до бессознанки. Но его тогда занесло… Задели отчего-то чужие понты. Пока противник валялся в отрубе, он сорвал с башки вояки бандану и затолкал ему в рот. Вместо сирийского песка. Хотел прямо за шкварник выволочь базы, но его свои же тормознули. Сдали беспамятного выскочку сослуживцам в руки. Влад потом слышал, что контрактник с мощным сотрясом отправился в полевой госпиталь, а оттуда ближайшим бортом полетел домой. Вот так какой-то понторез получил внеплановый отпуск, а он – мешок с пиздюлями от командования.

Туман густой волной перекатился через тело мёртвого военного. Не обглодал, даже не тронул. Может, и правда нажрался. Хотя в это с трудом верилось. Это же кровожадный туман, а не турист, дорвавшийся до сервиса «вс? включено». Влад забрал у мертвеца пистолет, которым тот ему в подвале тыкал в голову. Походил по полянке, где всё началось. Нашёл последнего охранника. Тот тоже целиком скелетировался. Сначала подумал, что Страхов, но крупноват. Отец Вероники был пониже. Он лежал недалеко от своего защитника. Смотрел покрасневшими глазами в небо. На месте живота темнел позвоночник. Влад вспомнил старый-старый фильм, где такие же следы оставляли неведомые твари, которых называли зубастиками. В детстве он их до усрачки боялся. Всё казалось, что стоит ночью свесить с кровати руку, и её до костей обглодает такая тварина. Это позже одни страхи сменились на другие, а потом и вовсе как-то размылись среди крови и пороха.

Из белого марева прозвучал женский голос. Хриплый, словно сорванный.

– Вла-а-ад…

Прошибло холодом, но не от сверхъестественного тумана, а от узнавания. Мгла медленно расступилась, и Влад неверяще потряс головой. За всё своё военное прошлое он повидал немало трупов. Убитых, казнённых, изуродованных войной или противником, но они оставались мёртвыми. Иногда оживали во сне, но никогда – наяву.

– Вла-ад, – снова прохрипела Вероника.

Она стояла всего в нескольких метрах. Выглядела Ника получше, чем полагалось трупу, пролежавшему месяц в лесу. С поправкой на жару судмедэксперт дал бы ей дня три-четыре. Влад смотрел на неё с оглушающим изумлением. Видел распухшее лицо, почерневшие губы, мутные глаза. Чувствовал запах мертвечины. И всё равно не мог осознать, что такое возможно. Когда-то он сумел поверить в нечисть. Ещё до того, как первый раз увидел её своими глазами. Но поверить в живую, но мёртвую Нику оказалось на удивление тяжело – даже глядя на неё перед собой.