Светлячки. Сборник рассказов

– Тима! Окстись! – Всплеснула руками Антонина Ивановна, старательно вдыхая ноздрями воздух. Варенье явно пыталось убежать из тазика и теперь шипело, проливаясь на горящую конфорку. – Побойся бога. Зять приедет, разденется до трусов, схватит пиво, снимет шлёпанцы и полезет в бассейн, а ты его током! Поди зашибёт насмерть. А если дочка первая пойдёт купаться, а если внучка?! Её лицо начало наливаться вишнёвым цветом, подстать варенью в тазике.

– Не зашибёт! – Взъерошился Тимофей, тряхнув седой, когда-то кудрявой, а теперь плешивой головой. – Я буду выключать ток, когда они будут приезжать. Решено.

– Тимочка, не надо… – взмолилась Антонина Ивановна. – С твоим склерозом, когда ты не помнишь, куда очки положил, нельзя с током баловаться. Тебя и самого убить может. Забудешься и наступишь. Помнишь, как меня чуть не убило по твоей вине, когда я провод ножницами отрезала? – припомнила обиду на мужа Антонина. – А всё потому, что ты из тех электриков, что ничего в токе не смыслят. Считают, ежели розетка закреплена, то ток постоянный, а если болтается на соплях, то он переменный. А у тебя всё на соплях прикручено. Как тебя ещё самого не раздолбало.

– Тьфу… Гангрена! – Сплюнул Тимофей Степанович. – Вспомнила! А я-то думал после того, как её тряханёт, она замкнется в себе. Ан, нет, рассуждает о постоянном и переменном токе. У тебя молоко убежало.

– Какое молоко? – всполошилась Антонина Ивановна. – Нет у меня на плите молока. Я варенье варю.

– Вот и вари! – яростно почесывая затылок, ввернул Тимофей Степанович. – Зятя хрен убьёшь. Он здоровый бык. Его чтобы свалить надо триста сорок врезать, а не двадцаточку.

Проходившая мимо забора соседка уловила последнюю часть разговора, приостановилась послушать и, в конце концов, не выдержала:

– Тимофей Степанович, вы что же это? Собираетесь зятя током бить? Что ж он такого натворил? Бедная Тонечка… Как можно жить с таким человеком? – Заохала, заохала и побежала по поселку разносить новость.

Ранним утром в субботний день ничего не подозревающий Алексей шёл пешком от станции к родительскому дому жены. Жена с дочкой должны были приехать позже. На подходе к калитке его перехватила соседка:

– Алёша… – тихо зашептав поманила к себе. – Подойди сюда, сынок. Тимофей сбрендил, хочет тебя того…

– Чего того? – не понял Алексей.

– Током пришить! – выпалила соседка. – А Гальку за другого выдать. Понял?..

Алексей покрутил у виска пальцем:

– Тётя Лида, вы совсем того?..

– Я не того, – надулась соседка. – Пойди к бассейну и посмотри. Там оголенный провод лежит, а через него ток идёт. Моего кота Ваську чуть не убило. Он теперь какой-то заторможенный сделался, словно под алкоголем или наркотой, ходит медленно, на имя не отзывается, что случилось с ним? Боится на участок к Тимофею заходить. Чует тот недоброе замыслил. Ты про себя-то подумай, эвон, какой коварный дед. В том годе чуть Тоньку не угрохал, теперь вот за тебя принялся. Следи за ним.

– Спасибо, тётя Лида. – Ответил Алексей, думая про себя, что старики совсем из ума выживают, даже свежий воздух не помогает. – И отворил калитку.

– Степаныч? Ты где?..

– Здравствуй Алёшенька. – Выбежала из дома тёща. – Степаныч отдыхает. Током его шарахнуло. Всё на котов охотился, сам в ловушку угодил. Поди Алёш, убери провод, что он вокруг бассейна уложил. Не ровен час, внученьку Алиночку стукнет. Надо бы деда занять чем-то, а то он всех нас переубивает. В электрика играет. Старые дураки – они самые большие дураки. У них больше опыта. А знаешь, у него радикулит прошёл. Его как по пяткам треснуло, так спина и разогнулась.

Алексей уставился на тёщу. Ему казалось, что он смотрит какой-то зарубежный фильм. И пошёл скручивать провод, крикнув тёще:

– Ставьте чайник, мама! Будем пить чай с вишнёвым вареньем. Степаныч, хватит в проводники и полупроводники играть. Чуть соседского кота Ваську не угробил, тётя Лида пожаловалась.

– Аха! Попался гад! – радостно подскочил с дивана Тимофей Степанович. – Получилось. Ещё надо бы ток по забору пропустить, чтобы Лидка не подслушивала наши разговоры. Мерзкая баба. Вся её жизнь укладывается в три вещи: посадить соседа справа, «построить» соседей слева и родить сплетню.

– Надо бы тебя Степаныч в санаторий отправить. Ты у нас как электрический ёж. Страшно в дом входить. Наэлектризовано. Нельзя животин обижать, – откликнулся Алексей.

– А бассейн портить можно? – не унимался Тимофей Степанович.

– Отомстит тебе Васька. Попомни моё слово, – ввернула Антонина.

На следующий день Тимофей Степанович упал перед крыльцом и ушибся, поскользнувшись на Васькиных делишках. Справедливость восторжествовала. Алексей скрутил бассейн и отнёс на ближайшую помойку.

Депутат

Из гостей Глеб Борисович возвращался в преотличнейшем настроении, причмокивая губами от послевкусия французского коньяка под икорочку. Его мысли были быстры, как скакуны: «В конце концов, депутат он или нет? Депутат и ещё какой! В Думе беспорядок, за всех приходится самому работать. А всё потому, что мы, господа депутаты, законы издаём всё не те, что нужны народу. Народишко у нас, безалаберный, безответственный. Уж если его зажимать, то нужно так, чтобы у него не было ни вдоха, ни выдоха, а то поди отдышится, оклемается, начнёт возмущаться. У нас все возмущаются: бабки, дедки, домохозяйки, лишь таджики и узбеки молчат, мётлами во дворах машут. Народ у нас не может без возмущения, тогда и поговорить будет не о чем. Кому нужны наши законы, если их не только исполнять, а читать никто не хочет, словно они не для них писаны? Надо, надо взяться. Чем представительней депутатский орган, тем крепче надо держать его в руках. Мы же себя не жалеем. Мы же кормящие матери. Вон в Крыму люди со свечками сидят. Думай депутат. Девки в Сирию к террористам бегут, опять свищ в обществе. Что мы решаем? Это же свихнуться можно! Зато мы видишь ли всем мешаем! Мигалки нельзя, сирену тоже. Да неужели нас столько, что человеку проехать негде?!»

Думы прервал звонок мобильного телефона.

– Борисыч! Ты в такси?..

– Я пошёл проветриться пешком. А вы всё сидите?..

– Быстро топай назад.

– С чего бы это? Ещё коньяку притащили?..

– Мы теперь не выходные по твоей милости: у Витьки ты взял шапку, у Егора дублёнку, и в Ванькиных ботинках.

– Я? – посмотрел на свои ноги Глеб Борисович, только сейчас понимая, что они и правда натирают ноги.

– Вы там пьяные, Петька! Не морочь мне голову. – Воткнулся кожаной шапкой в столб. Послышался треск.

– Борисыч! – зарычал Петька. – Засунь руку в нагрудный карман. Посмотри удостоверение.

– Погоди, – зашатался Глеб Борисович, – сейчас под фонарь встану. Тут какие-то искры летают. Та-а-к… Министерство обороны генерал полковник Пищук Егор Анатольевич. Вы мне в шутку что ли его сунули?

– Гражданин! Отойдите от столба, он под током! – Грозный полицейский подхватил Глеба Борисовича под руку. – Убьёт ненароком. Пройдёмте в машину, вы безнадежно пьяны. Вы перешли в неположенном месте дорогу. Теперь воткнулись в столб.

– Не имеете права! – взмахнул руками Глеб Борисович, роняя удостоверение. – Я депутат! Вы насилуете власть. А-а-а…

– А вы насилуете столб с электропередачей. Пройдёмте в отделение.

– А как же Егор?..

– Был Егор, да съел топор. Отсидитесь пару часиков, потом отпустим. Кто вы такой? Удостоверение есть?

– Есть! – грозно сверкнул очами Глеб Борисович. – В снегу валяется.

– Посмотрим. – Полицейский нагнулся за выпавшим удостоверением. – Ну что же гражданин Пищук, много пьёте.

– Я не Пищук! Я депутат Волобровский.

– У-у… батенька. Вы имя своё не помните. Депутатом прикидываетесь. Вы депутат, а я серый волк. Присаживайтесь в машину.

– А мы с пищалками поедем?

– Вам ещё и пищалки подавай? Ну-ну. Не наигрались в гостях. Где же вы так нализались-то?

– Мы обсуждали законы. Вот мой телефон. Ой, не мой. Ну не важно. Наберите последний номер и скажите, что я у вас. Вы весь наш депутатский корпус задерживаете. Они выйти из квартиры не могут.

– Это почему? – подскочили вверх бровки лейтенанта. – Вы помимо депутата ещё и террорист?