Покушение в Варшаве

– Потому что у меня ключ от этой двери.

Полковник с тоской глянул на железные засовы.

– Мы уже имели мимолетную беседу в Севастополе. Что изменилось с тех пор?

– Многое. – Бенкендорф сел за стол, предоставив собеседнику располагаться на кровати. – Наше посольство в Тегеране вырезано. Понимаете, почему я вас спрашиваю?

Александер как-то сразу почувствовал все особенности ситуации. Вместо того чтобы воскликнуть: «А мы-то тут при чем?» – он выдавил:

– Но у вас нет доказательств.

– Доказательств чего? – хмыкнул Бенкендорф. – Соучастия вашего кабинета? Или Ост-Индской компании? Что, как я понимаю, не одно и то же.

– Компания ни при чем! – вспылил Джеймс. – Ей это невыгодно. Совсем. Это для большой политики. Очаг новой войны в тылу у вашей армии. Это вовсе не для торговцев. Пусть и с ружьями.

Александр Христофорович сдвинул брови.

– Почему я должен вам верить?

– А разве я прошу? – Джеймс не просто сел на кровать, а закинул на нее ноги в обуви. Как у них принято. Вот чего Бенкендорф не понимал! Но не стал одергивать арестанта, ведь тот, как мог, уравнивал положение. Ничего, весь подберется.

– Есть иная логика, – произнес он. – Грибоедов собирал с персов контрибуцию. Деньги. За проигранную нам войну. Их выколачивали у самых простых. Самых бедных. А кто сидит без копейки, тот не покупатель. Не так ли?

– Компания ни при чем, – упрямо повторил Джеймс. – А меня вы должны отпустить. Сами знаете.

– Отпустим, – спокойно кивнул Бенкендорф. – Но как скоро, зависит от вас. Окажите мне любезность.

– Я весь внимание, – отозвался Александер. Он даже закинул ногу на ногу.

– Персидский двор отправит в Петербург посольство с подарками и извинениями. В нем будут ваши старые знакомые. Вы встретитесь с ними, как добрый друг и эмиссар своего правительства. Разузнаете то, что сможете, и передадите мне.

Джеймс расхохотался. Да так сочно, как обычно не выходит у островитян.

– С чего мне помогать вам?

«Потому что я могу оставить вас здесь навсегда. Почему все так носятся с англичанами? Может быть, потому, что они сами с собой носятся?»

– Вы уверены, что вас отпустят? – вместо ответа спросил Бенкендорф. – Ни ваше правительство, ни здешнее посольство не знают, где вы.

– Это беззаконие.

– Я могу себе это позволить.

Джеймс спустил ноги с кровати, но его лицо продолжало оставаться насмешливым.

– Но вы же должны уважать закон.

– Свой или ваш?

Важное уточнение. Британцы уверены, что, где бы их ни арестовали, судить будут дома или хотя бы по островному праву. Остальное – трибунал.

– Вы нагадили здесь. Здесь и ответите, – констатировал Бенкендорф.

Александер побледнел.

– А как скоро меня отпустят в случае, если я помогу?

Ну вот, пожалуйста!

– Как договоримся.

– А мое правительство не будет проинформировано?

– Разумеется.

– А какие у вас гарантии, что я сообщу вам верную информацию?

– Вы возьмете с собой на встречу моего человека и представите его как своего сослуживца. По-английски он говорит не хуже вас. – «Ну, это я, конечно, соврал». – Вы его знаете, – Бенкендорф не без гордости приосанился.

– Вашего побочного сына Жоржа? – Арестант был доволен своей осведомленностью. – Нетрудно догадаться. Вы его так опекаете. Он так похож на вас.

Догадка Александера была для Бенкендорфа неприятным сюрпризом.

– Значит, мы договорились? – помрачнел он.

– Договорились, – кивнул Джеймс. – Надо же учить парнишку. Вы-то в нашем деле профан. А я как-никак уже девять лет…

– И позволили поймать себя мальчишке, – обрезал шеф жандармов. – Еще большему профану, чем я. Так что постарайтесь сообщить мне что-то, чего еще не успели донести наши дипломаты. Или боятся донести. Тогда вы не вернетесь сюда. Как вам сделка?

Джеймс пожевал губами.

– Пожалуй. Но учтите: Персия – наша вотчина.

– А посольство – наше, – Александр Христофорович встал. – Хотите гнездиться в Персии, ведите себя прилично. Вырезанная дипломатическая миссия приличного поведения не изобличает.

* * *

Петербург. Начало апреля

Жорж Александров[32 - Об обнаружении Бенкендорфом побочного сына смотри книгу «Южный узел».] переходил от задания к заданию и уже не знал, когда вернется в уланский полк, откуда начальник III отделения увел его еще под Варной.

Он расстался с бывшим мичманом Стоговым[33 - Стогов Эразм Иванович, подполковник Корпуса жандармов, автор мемуаров.], который страховал его в той, самой первой операции с поимкой британского шпиона. Тот отбыл в Симбирск на хорошее, пригретое место. Он пошел в Жандармский корпус ради жалованья. А Жорж – по случаю. Так звезды сошлись, карта выпала. Стогов был серьезный, семейный мужчина, хотел прочного положения в провинции, чтобы и самим сытно, и другие уважали. Жорж, по натуре проныра, напротив, сам не знал, о чем мечтал. Голодное детство, рваные простыни – вечный призрак Воспитательного дома навсегда встал за его плечами. К тому же он начинал артистом, как мать – великая французская театральная дива[34 - Жорж Маргерит Жозефин Веймер (1787–1867), знаменитая французская драматическая актриса. О ее романе с Бенкендорфом, бегстве из Парижа и жизни в России смотри книги «Личный враг Бонапарта» и «Без права на награду».]. Интересно, она догадывается, что сын жив? А потому весь мир казался ему подмостками, где он, если повезет, может сыграть важную роль.

Простил ли он отца? Вряд ли. Для этого они слишком мало общались. Но был благодарен за покровительство. И за то, что в семье Бенкендорфа его вовсе не отвергли. Напротив, приглашали в дом. И законная супруга Елизавета Андреевна говорила ласково: мол, не смущайтесь, у нас вы всегда найдете кров и понимание.

Впрочем, Жорж никогда не злоупотреблял родством, был щепетилен и предпочитал казарму своего уланского полка, квартировавшего в Гатчине. Так свободнее.

Только одно его всерьез притягивало – очаровательная барышня, падчерица Бенкендорфа, Елена Бибикова. Ласковая Оленка. Они встретились в первый же приход Жоржа к отцу и теперь держались как старые знакомые.