Практика по брачному контракту. Магия не пригодится!

От этого внутри меня проснулась горечь. Будет защищать? Наверное. Если случайно не узнает, кто я.

В этот момент Эдвина отвлекли. Один из слуг поклонился и почтительно обратился к ректору:

– Господин Рокфосс, у дверей вас ждут. Срочное донесение.

Эдвин сразу посерьёзнел и поднялся. На ходу он бросил мне:

– Останься здесь. Я скоро вернусь.

Я проводила его взглядом и закусила губу от досады. Всё время у него какие-то дела. И ничегошеньки мне не рассказывает. В одиночестве я чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Привёл меня, а сам ушёл…

К счастью, зал был почти пуст. Только пара пожилых дам у окна, да мужчина лет сорока пяти со скучающим лицом. Чёрные волосы ложились на его плечи, от виска тянулась одинокая седая прядь. Стоило мне задержать на нём взгляд, как незнакомец поднял голову и улыбнулся. Я поспешно опустила глаза, не зная, как вести себя. Не полагается, наверное, замужней леди глазеть на незнакомцев. Правда, Эдвин, нисколько не смущаясь, привёл меня в лавку своей любовницы. Может, стоит ответить тем же и завести новое знакомство?

Я вскинула подбородок и снова посмотрела на мужчину с седой прядью. Тот улыбнулся и отсалютовал мне бокалом.

В этот момент, наконец, принесли обед. Фигуристые служанки сноровисто расставляли тарелки. Как назло – брюнетки, как на подбор. Настроение от этого почему-то испортилось. Только когда они удалились, я нехотя потянулась за ложкой. Но начать обед не успела. Мальчишка в серой ливрее поклонился мне и протянул записку со словами:

– Это вам, леди.

После этого он так же быстро исчез. Я замешкалась, но Эдвин не возвращался, и я рискнула развернуть листок и начать читать.

Глава 8. Предупреждение

«Уезжайте из Хэлмилэна. Эдвин вам не пара. Если не хотите, чтобы вас постигла участь Татианы, Алины, Маргариты и Флоранс, уезжайте».

Хлопнула входная дверь, и я поспешно свернула записку и сунула в карман. Эдвин двигался к столу, и лицо его было мрачным. Как только он сел напротив, я тут же спросила:

– Что случилось?

Ректор смерил меня удивленным взглядом:

– Ничего серьезного. Что тебя так взволновало?

Только в этот момент я поняла, что сердце колотится в груди, а ложку я стиснула так, что костяшки пальцев побелели.

Я постаралась взять себя в руки и ответила:

– Ты ушел, а я никогда не была в подобных местах. Конечно, мне не по себе.

Эдвин снисходительно усмехнулся:

– Прислуга не кусается. Ешь.

Кухня здесь и правда оказалась выше всяческих похвал. Нежнейший сливочный суп с грибами, тонкие ломтики белого хлеба. Я старалась есть медленнее, а Эдвин наблюдал за мной. Иногда на его губах играла легкая улыбка.

– Нравится? – спросил он, когда подали десерт.

– Очень, – кивнула я и подцепила ложкой фрукты и крем с песочной корзиночки.

Ректор улыбнулся так самодовольно, будто собственнолично встал к плите для меня. А мои мысли вернулись к записке. Кто ее послал? Взгляд то и дело тянулся к столу, где совсем недавно сидел незнакомец с седой прядью. Интуиция шептала, что он к этому причастен. Может быть, потому что серая ливрея мальчишки, который принес записку, чем-то напомнила цвет костюма этого господина. Смущала только фраза «Эдвин вам не пара». Она наводила на мысль, что записку послала обиженная любовница ректора.

Но… Татиана, Алина, Маргарита, Флоранс… Последние три имени не были мне знакомы. Но Татиана… Кажется, именно так звали погибшую жену Роберта, одного из старших братьев Эдвина. А значит, мне недвусмысленно угрожали. Интересно, кем были остальные девушки, и почему они тоже погибли? И если спросить Эдвина, то я снова получу пространное объяснение об охоте и пожелание не лезть не в свое дело?

Я продолжала есть, мысленно взвешивая всё варианты. И в очередной раз поняла, что не хочу ничего рассказывать ректору. Ни о том, что знаю про риспи, ни о записке… Но, похоже, настало время попытаться разузнать, что здесь происходит и перестать надеяться на Эдвина.

Всю дорогу домой мы молчали. Эдвин внимательно смотрел в окно, а я раздумывала о том, как узнать хоть немного больше. Когда карета въехала во двор имения, возвращаться в комнату я не стала. Приказала слугам отнести покупки в мою комнату и отправилась в сад. Эдвин не стал провожать меня и пошел к дому.

Я медленно брела по дорожке между розовых кустов, продолжая размышлять. Внезапно путь мне преградила живая изгородь. Среди ветвей показалась ветхая калитка высотой мне по пояс. За ней я увидела заросшую травой поляну. Место почему-то манило меня. По сравнению с остальным садом оно выглядело заброшенным и пустынным, но притягательным. Я осторожно коснулась защелки, но открыть калитку не успела.

За моей спиной раздался звонкий мальчишеский голос:

– Не ходила бы ты туда, сестричка.

Я резко обернулась и обнаружила, что на покосившемся столбе в паре шагов от меня сидит мальчишка. Черная рубашка была ему велика и доходила почти до колен, черные штаны были подвернуты. И волосы его тоже были черными. Челка доходила до кончика носа и полностью закрывала глаза. Испугаться я не успела. Он снова дружелюбно повторил:

– Не ходила бы ты туда. Сулаки не любит гостей в это время.

Только в этот момент я вдруг осознала, где нахожусь. За спиной мальчишки возвышалась башня. Дальний флигель, в который запрещено ходить. Значит, Сулаки живет здесь. Я снова бросила взгляд на поляну и почувствовала, как она меня манит.

Мальчишка печально сказал:

– Что, тоже тянет туда?

Я оглянулась на него и спросила:

– Тоже?

Он улыбнулся и многозначительно добавил:

– Огонь любит эти цветы.

Я не могла видеть его глаз, но тон мальчишки был настолько красноречив, что я в ужасе отшатнулась и прошептала:

– Ты… знаешь, кто я?

– Знаю, что спит в тебе, – поправил новый знакомый. – И Сулаки тоже знает.

Сердце мое упало. Я обреченно прошептала:

– Сулаки… расскажет кому-нибудь?

– Этого я не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Спроси ее сама.

– Ты же сказал не ходить туда, – напомнила я, опасаясь смотреть на притягательную поляну.

– Это днем. Ты можешь войти ночью. Через дверь.

Он кивнул в сторону флигеля.