Судьба смеется дважды

– Давид, поставь на стол мой чемодан, – приказал глава синдиката, я следом выполняю его, раскрывая прям перед его носом. Сантини гладит по каждому револьверу, вспоминая, который из них отнял душу его дочери. На глазах грусть и уныние, затем глядит на Роберто.

– Ты хотел получить главенство, да, да, моё завещание, – кивает головой Сантини, – ясно почему, решил Давида убрать – это соперничество. Но ты, глупее, чем твой названный дед, я похож на умалишенного, по-твоему? – почти кричит на него, затем замолкает, что-то обдумывает, затем снова обращается к Роберто: – я сдержу своё слово и не прикончу тебя, как это ты поступил с моей семьёй. А теперь, уходи.

Сантини машет рукой в сторону выхода, но я мгновенно хватаю револьвер, что лежит посередине – тот, который отнял у меня мою Софию. Все замерли, даже Роберто опешил от моего действия и не успел вынуть свой пистолет.

– Но я не давал никаких обещаний, и уж тем более высоких слов, – нажимаю на курок, звучит характерный звонкий звук выстрела и Роберто падает на пол. Из револьвера идёт дым, ведь почти тридцать лет за ним никто не ухаживал, я опускаю оружие и шепчу: – За мою Софию.

Головорезы схватили меня и скрутили на полу. Валерий соскочил с дивана и ринулся высвобождать меня, но ему преградили путь. Аль Сантини объехал на своем инвалидном кресле стол, осмотрел Роберто и его красную точку посредине лба, цокнул языком и повернулся ко мне лежащему.

– Ты освободил меня от тяжкого бремени и обещания. Я сохраню вам всем троим жизни, но, Давид, ты действительно задолжал мне.

Головорезы отпускают меня, и я встаю.

– Я верну твое завещание, но не акции, – ухмыляюсь ему. – Они уже пущены в дело.

Сантини посмеялся надо мной, как в старые добрые времена.

– Естественно, я не сомневался в этом, – серьезно говорит он, – Ты не Давид, если не воспользовался моментом, – и тычет в меня пальцем. – Но вопрос остался прежним: где мой внук. Я знаю, что София сбежала беременной с прокурором.

– Беременность сорвалась, – тут же отвечает Валерий, – как только мы приехали в Россию.

Башир тем временем сидит на диване, и словно очнулся от вечного сна.

– А я говорил Роберто, что кара близка.

Мы с Валерием оба хохотнули, а Сантини лишь улыбнулся.

– Вы идиоты, если думаете, что я вам поверил, – глава вернулся к своему столу и вынул файл с кучей фотографий Анны и Романа. – Давид разве твой названный сын не женат на твоей же родной дочери?

В комнате воцарилась тишина, все понимают абсурдность ситуации.

– Посмотри на Анну, ведь так её назвала София, в честь её любимой бабушки, – смотрит на фотографию своей внучки, гладит по лицу, – она, словно призрак молодой Софии, – с грустью говорит старик, затем уставился на нас с Валерием.

– Сантини, девчонка живёт своей жизнью, мы не посвящали её в такие тайны, оставь это, прошу тебя, – с мольбой в голосе обращаюсь к старику. Он снова обратил на нас свой взор, а на глазах стоят слёзы.

– Она должна знать свои корни, – настаивает на своём.

– Но не обязана, – вмешивается Валерий. – Она уже взрослая женщина, если Роман решит рассказать ей правду, то пусть сама принимает решение. Им и без наших разборок сейчас нелегко.

Затем мы все слышим сигнал телефона в кармане брюк Валерия, тот вынул его и нахмурил брови, затем смотрит на меня. – Ничего не понимаю, уже который день Елена шлёт сигнал SOS, который мы обговаривали на случай, если с Анной что-то случится.

– Сантини, нам пора уходить, просто прошу тебя, оставь девчонку, – снова взываю к своей мольбе.

– Мне уже не двадцать лет, Давид, если помнишь – девятый десяток подходит к концу, – снова смотрит на фотографию своей внучки, затем берёт со стола рамку, я замечаю в ней Софию, от чего сердце начинает щемить – боль утраты никогда не оставит меня. Старик, словно сравнивает их обеих, – Идите уже, но, Давид, такого мое тебе условие за ваши жизни. Анна, должна узнать свою семью.

Я киваю головой в знак согласия, и мы втроем покидаем владения Аль Сантини, оставив того, с двумя фотографиями в руках.

Глава 15

Роман

На ошибках стоит учиться сотни раз, чтобы навсегда понять одну единственную вещь – ты все равно её снова совершишь.

Анна и Амина до сих пор не вернулись с прогулки, хотя прозвучало объявление о предстоящей песчаной бури. Метаюсь по кабинету Самира, тот уже отправил ещё одну машину, чтобы встретить девчонок, если те ещё в пути. Но боюсь, чувствую, что здесь что-то не чисто. Наши отцы с минуты на минуту должны совершить посадку в частном аэропорту. Господин Кхан-старший уже сообщил Самиру о подозрительном SOS сигнале от матери Анны, которое поступило Валерию Алексеевичу на мобильный, и друг передал отделу отца новое задание, попробовать отследить местонахождение.

– Роман, успокойся, – просит меня Самир, потому что я действительно не нахожу себе места. Моя беременная жена находится не пойми где, и приспичило им с Аминой посмотреть этот проект, когда и так ситуация не из лучших. Во мне закипает злость, но направить её не на кого, от этого я тревожусь ещё сильнее. Нерешённым вопрос остался с Наташей, больше чем уверен дрянь ещё жива. И сам факт отсутствия моей жены уже настораживает.

– Не знаю, что думать, Самир, – честно признаюсь другу, – в голову лезут разные мысли.

Я берусь руками за голову, меня распирает незнание местонахождения моей жены, хотя охрана ещё не вернулась, и возможно с ними все хорошо, но боюсь, сердце щемит, давит на грудь, будто сами демоны вновь решили поиздеваться надо мной.

– Сядь и успокойся, – просит вновь Самир. Затем встаёт и передаёт мне чашку с успокаивающим чаем. Я беру её, принюхиваюсь к аромату, и, попробовав немного, удивлённо уставился на друга.

– Опять эксперименты?

Самир смеётся и подмигивает мне.

– Не переживай, в коматозное состояние не отправлю, так слегка нервы на место встанут.

Согласно киваю и выпиваю почти залпом половину чашки этого снадобья.

– Мог бы растянуть удовольствие, – журит меня.

– Как-то не до удовольствия сейчас, – жёстко отвечаю ему на шутку. – Пока я не буду уверен в безопасности своей жены, никакие чаи не смогут меня успокоить.

– Я понимаю тебя, – говорит Самир, сам задумался, вижу, как скрывает в себе волнение, но не только за Анну, но и за Амину.

– Что ты решил с правом главенства? – этот вопрос давно назревал во мне, но не было возможности его задать.

Самир потёр рукой подбородок, уставился куда-то мимо меня, обдумывает, какой именно ответ изложит мне. Затем встаёт, обходит рабочий стол и становиться возле широкого окна, всматривается куда-то вдаль.

– Ничего ещё не решил, – и кивает головой, будто сам себе отвечает на свои собственные вопросы.

– А что мешает? – не унимаюсь я. – Время оговорённого правления Бахтияра подходит к концу, ты уже далеко не юноша. Чего ты боишься?

Самир сел за стол, опустил голову на руки, закрывая своё лицо, затем слышу, как он шумно выдохнул, освобождаясь от нервного напряжения.

– В следующий раз, я намеренно отправлю тебя в состояние грёз, – отшучивается он, и увиливает от ответа. – Не ищи ответов там, где нет вопросов, Роман.

– Но вопрос был, – настаиваю.

– А я настаиваю, чтобы ты не лез, – серьёзно отвечает Самир, ставя жирную точку в этом споре.

– Пусть будет, по-твоему, Самир, – уступаю ему, – Но, когда придёт твоё время, и ты будешь у руля, я лично дам тебе пинка за то, что сейчас отвечаешь мне, словно я тебе враг какой-то.

Самир согласно кивает головой, и мы продолжаем сидеть, ожидая ответа от охранников, которые тоже уже неплохо задерживаются.

Спустя полчаса в кабинет входит один из них, бледный и обеспокоенный. Сначала смотрит на меня, с некоторым сожалением, потом на Самира, просит разрешение, доложить о состоянии дел. Каждая секунда, как иголка, которую мне вонзают в спину, волоски дыбом встали, предчувствуя не самую приятную новость.