Справа от Европы

– Нет.

Даже самый лучший праздник имеет финал, если не будет похмелья. Отфиналил и этот. Кинув паспорт на стол, таможенник двинулся к выходу.

– Счастливой дороги.

– Спасибо.

Дверь в купе заехала на своё место. Я просмотрел довольно придирчиво паспорт, будто боялся, что таможенник тайком вырвал мою фотографию. Но, он не был моим фанатом. С этой мыслью я отправился на боковую.

Сон прервал звонок моего мобильного. Звонивший не представился, а только сообщил, что он беспокоит меня по поручению и от имени Андрея. Сказал, что планы изменились и Москва нам не нужна. Естественно, подумал я, кому нужна Москва в половине третьего ночи? Кроме французской армии. Далее, сообщал звонивший, мне предлагается выйти в Курске. На вокзале та же история с пакетом, но в кассе номер четыре. Потом автобусом в Воронеж. Я, конечно же, поинтересовался, зачем надо было делать такой крюк? Вверх на север в Москву и тремя пересадками на юг в Воронеж, – лишком сложно. Последовал ответ, что он только передаёт информацию, а всё решает старший.

– Тогда проследите, насколько это в ваших силах, чтобы этот старший никогда не стал министром путей сообщения.

Одевшись, я навестил не спящую, к моей радости, госпожу Сердюк. Узнав, когда прибиваем в Курск, я сообщил ей что выхожу. Что и сделал через двадцать минут. Остановившийся поезд издал свистящий вздох облегчения, когда я покинул вагон.

Достаточно быстро разобравшись в архитектурных хитросплетениях кассового зала, и получив пакет, я устроился за столиком работающего кафе и попросил чай.

В пакете было именно то, что и обещал Андрей, – деньги, бронь и номера телефонов. Правда, на эти деньги я мог бы нанять десяток китайских рикш, чтобы они, сменяя друг друга, транспортировали меня по любому изменяющемуся маршруту. Но, просили автобус. Андрей хотел, наверное, чтобы я постиг тайный смысл аскетизма.

Глава 3

Дальнейшее происходило в полудрёме. С пересадкой я приехал в пункт назначения около семи вечера. В гостинице устроился сразу, отправил сообщение Андрею и сделал всё то, что и положено аскету в Воронеже, – скромнейший ужин в ресторане, часик перед теликом и сон.

Утро, следующего дня, было, как, утро, следующего дня. Воронеж был – как Воронеж. А вот я был как собачка Павлова, с её рефлексом на выполнение задания. Дозвон до следователя, сборы и бритьё, крепкий чай в кафе – всё совершалось автоматически, как-то, мимо сознания. Толком пришёл в себя, только, около киоска прессы, где купил карту города. Интересно, это я сам себя так настроил на ответственность, или кто-то надо мной поработал? При случае скажу Андрею об этом, пусть ослабит поводок.

Остановив такси, я попросил подвести меня к моргу районной больницы. Водитель согласился сразу, добавив скорби в свое лицо. В машине звучал «Вечер трудного дня», «Битлз». Мне это показалось хорошей приметой на весь день. Водитель предложил выключить музыку, но, я отказался. Я не ехал, я купался в этой музыке, погружался так глубоко, как только мог и старался подольше не выныривать. Как мало человеку надо, чтобы чувствовать себя по-настоящему приятно и легко. Остановившись около больничной ограды, водитель вопросительно посмотрел на меня. Выбора у меня не было. Я расплатился и вышел, с сожалением глядя в след отъезжающей машине, окутанной прозрачным облаком великолепной музыки… Здравствуй, реальность.

Морг я нашёл в дальнем углу больничного комплекса. Судя по обшарпанности здания, морг переболел оспой в самой извращённой форме. Чтобы пациенты больницы не пялились на своё будущее, вход был благоразумно расположен на противоположной стороне здания, недоступной для обзора.

Около входа стояли три молодых, судя, по комплекции и фигурам, парня. Некогда белые халаты, с буроватыми пятнами, на голое тело, старые больничные пижамные брюки и кроссовки без шнурков – это вся одежда медперсонала. Лениво прищуриваясь, они поглядывали на появляющееся из-за редких тучек солнце, и со смаком выпускали сигаретный дым по облакам, за которыми солнце, иногда, пряталось.

Направляясь к ним, я решил говорить напрямую.

– Здравствуйте.

– Кого берешь?

– Двух брюнеток и шампанское! Я говорю – здравствуйте.

– Привет.

– Ребята, я приезжий. Я хотел кое-что узнать об одном вашем клиенте. Хочу расспросить подробно и отблагодарить.

– А ты, ваще, кто?

– Мои данные вам без надобности. Я – частное лицо. Вчера приехал из Украины. Дело у меня скорбное. Справок и заключений мне не надо. Только ответы на пару-тройку вопросов. А потом – мы с вами никогда не виделись.

– Василич, наш патолог, на пятиминутке у главного. Подожди его. Придёт – и поспрошаешь.

– Ребята, я из Украины, а не из Гондураса. У нас там тоже ходит русский язык. Я обращаюсь к тем, с кем хочу поговорить. Василич меня не устроит. Если бы я был из ментовки, то все бумаги по любому жмуру у меня были бы и без прихода сюда. Я просто имею вопросы, и имею благодарность за ответы.

– Да, мы, тока, убираем и моем, можем зашить. Не режим мы. Что мы, это самое, можем знать?

– Давайте сначала. Вы согласны ответить? Разговор минут на пять.

– Ну….

– Да или нет?

– Сколько даёшь?

– Называй сам.

Любитель присказки «это самое» оглянулся по сторонам так, как будто стоял на шухере.

– Пару тыщь?

– Согласен. Только без придумок и утаиваний. Я спросил – вы ответили. Я даю деньги, и мы никогда не виделись. Добро?

– Спрашивай.

– Рейзбих Антон Дмитриевич.

Ребятам резко расхотелось разговаривать. Они начали топтаться спадающими кроссовками и переглядываться.

– Сказал «А», говори «Б». Что случилось? Добавить денег? Поймите, то, что вы скажете, я никак использовать не смогу. Тем более, я приезжий.

– Покажи паспорт.

Герб Украины и украинский текст немного их успокоили.

– Ты точно не «цветной»?

– Нет. Я чёрно-белый. В чём заминка?

– Ты почему им интересуешься?

– Это мой брат. Мать одна, отцы разные. Мне только сообщили о его смерти. Но, всё так путано, что я решил узнать для себя всё, что можно.

– Кирюха, глянь-ка, когда его привозили?

– Его уже похоронили?

– Ну, это самое, тут такая штука…

– Не тяни. Три тысячи. Согласен?

– Ладно. Только, не, это самое, не подставь. Его привезли менты уже перед утром. До восьми ждали Василича. Мы его вытащили из УАЗика. Он лежал на брезенте. А вот, это самое, ему травы свежей подстелили… зачем-то. Ну, когда? (Это к подошедшему Кирюхе). Вот, это самое, точно пять дней тому. Василич его вскрыл и пошёл к ментам. Мы его, это самое, зашили. Акта менты ждать не стали, жмура, это самое, (Кирюха толкнул говорившего локтем), извини, твоего брата не зарегистрировали. Потом собрали, это самое, вещи в мешок, труп в брезент, голый он был. Мы его погрузили в багажник и всё. Менты, это самое, уехали.