Звёздная раса. Сборник рассказов

И всё равно – медленно, уверенно зачищали планету. Аккуратно зачищали. Сторкам было бы легче, честно слово, начни земляне сжигать замки, заливать горные леса какой-нибудь дрянью и бросать детей и женщин под гусеницы своих машин.

Земляне не делали этого. И от этого всё становилось ещё безнадёжней. И каждому гарнизону казалось, что он – последний.

Последним способом хоть как-то связываться между собой и даже контратаковать были для сторков старые верные друзья и братья – накьятт. Земляне это если и не понимали, то поняли быстро – отряд врагов на накьятт, пойдя в самоубийственную ночную атаку с воздуха, сумел уничтожить почти весь штаб Южной армии землян ещё в начале боевых действий. Они даже пытались использовать накьятт сами, но очень быстро поняли, что это не получится – звери признавали только сторков – и стали выслеживать и уничтожать крылатых воинов. Кроме того, накьятт нужно было кормить и поить, а далеко не в каждой крепости хватало воды и еды даже людям…

…Аракси к накьятт был равнодушен – насколько вообще мог быть к ним равнодушен сторк. Но часто вспоминал своего друга Кайнара – пять вёсен назад они ещё малышами познакомились в озёрном детском лагере для мальчиков из Высоких Родов и с тех пор встречались при каждой возможности. Кайнар был неразлучен со своим чёрно-серебристым Зигандом.

И где они теперь? Прячутся где-то в лесах? Или воюют? Или… убиты?

Может быть – и убиты.

Нет. Смерть и правда не казалась Аракси, сыну своего народа, чем-то ужасным и конечным. Даже в том первом настоящем бою он испугался только сначала, и не смерти, а – неожиданности происходящего. Когда-то предки Народа ушли с погибающей земли, и боги их потеряли в суматохе катастрофы. Тогда богами стали для Народа те, кто первыми пришёл на эту землю из Старого Мира и умер на ней – Предки. Не просто предки, а Предки. Они выстроили за гранями зримого и ощущаемого мира большую страну и ждут возвращения богов. А пока каждый сторк после смерти уходит туда – по звенящему многоцветному мосту. Но каждого на том мосту встречают те – Предки. И спрашивают, кто он и как пришёл сюда. И если ты трус, клятвопреступник, предатель, если ты опозорил Род и Народ – тебя сбросят вниз, где над ледяными, но незамерзающими болотами крутятся белые вихри снежных туманов, и ты вечно будешь блуждать там без надежды увидеть своих, без надежды дожить до Возвращения Богов.

Если же ты погиб в бою, с оружием в руках – не важно, сколько тебе лет – тебя ждёт Дружина Отцов. Есть место у Предков и для тех, кто достойно прожил и умер в старости – невоинственное место, но хорошее, доброе. Встретят на мосту и проводят к близким растерянного малыша – бывает и такое. И женщина найдёт там любимых людей, с которыми рассталась при жизни – или сама сможет подождать… хоть и говорят некоторые старики, что там нет места для женщин, но вряд ли Предки так глупы и жестоки…

…Хорошо, что мост этот – священный. Иначе, думал Аракси, он бы обломился от тесноты, от бесчисленного множества сторков, которые идут и идут по нему. Нескончаемым потоком. И, наверное, хмуреют предки, и спрашивают мужчин: что там, в Мире?! Кто столь сильный враг Народа? Кто побеждает в великой войне?! И – что им ответить?

Когда я попаду туда, спокойно думал мальчик, я скажу правду. Что мы бьёмся, как можем. И что мы – победим. Мы не можем не победить. а потом отыщу Кайнара, если он там… Нет, я не боюсь умирать. Я только не хочу умереть вот так – видя, что побеждает враг…

…Он толкнул плечом взрослого мужчину, стоявшего впереди. Взялся руками за зубце стены. И – вскинул себя наверх. Выпрямился в рост. Поднял руки – вперёд и ввысь…

…На стенах и в казематах крепости защитники удивлённо вслушивались, как наверху, над бастионами, юный звонкий голос поёт строки заанка:

– Встав

К пропасти лицом,

Помни —

Смерти нет.

Ветру улыбнись и пой о вечной славе! —

Когда наступит тьма.

Нам нет пути назад.

Но золотом горят

Башни и мосты

Где распахнутся для тебя врата Хэлэ-На-Эйле![32 - Мир, построенный Предками для того, чтобы сторки после смерти ожидали там Возвращения Богов.]

Ты встретишь новый мир!

* * *

Мальчишка успел застрелить двоих донцов.

Одного – сразу, из засады, всадив с каких-то пяти метров в шею и всю левую сторону тела концентрированный заряд бластера. Броня оплавилась и вспучилась, часть тела превратилась в головёшку. Потом – вместо того, чтобы бежать – парень почему-то продолжал стрелять, перебегая туда-сюда – и угодил-таки в рот ещё одному из казаков. Луч выжег пол-затылка. Через какие-то секунды брошенная граната разорвалась точно под ногами перебегавшего сторка – его бросило вверх и в сторону, завертев юлой, ударило о стену – под нею он и остался лежать, не выпустив бластер. От осколков его почти спасла броня, но взрывная волна раздробила сторка, как удар молотом по мешку с костями.

– Пацан совсем… – сожалеюще сказал есаул донцов, поднимая острое, похожее на утюг, матовое забрало на шлеме убитого и глядя в залитое кровью из носа и рта, полное злости и упорства, не растаявших даже после смерти, лицо. – Лет двенадцать всего… – он выпрямился и яростно сплюнул в сторону.

Около дома, где этот сумасшедший напал на патруль, нашли мёртвого крылатого кота – большого, чёрно-серебристого, со снятой лёгкой бронёй, пробитой в нескольких местах. Труп лежал рядом с сожжёнными выстрелом перемётными сумками – видимо, парень сжёг что-то, что не должно было достаться людям. Но всё равно было непонятно, почему сторк не попытался уйти пешком, унеся с собой донесения или что там было.

Непонятно – пока один из казаков не сунулся проверить дом, дверной проём которого буквально манил чернотой открытого входа.

Обратно он вылетел пулей, почти спотыкаясь о собственные ноги, сразу же метнувшись к есаулу.

– Там это… – в глаза казака был растерянный ужас, и есаул невольно насторожился, покосился в сторону дома и быстро спросил:

– Ну?! – готовый услышать что угодно. В мозгу, заточенном войной, мгновенной вереницей пронеслись самые ужасные и отвратительные варианты. Казак сглотнул, снова оглянулся и, нагнувшись к есаулу, выдохнул ему в самое лицо – как будто сообщал о конце света:

– Там это… баба, – и, прежде чем есаул успел осознать ответ и высказаться как следует – добавил: – Она это… – и с окончательным беспросветным ужасом закончил: – Рожает она.

Есаул онемел и тоже уставился на дом – так, словно тот вот-вот должен был взорваться и разнести полпланеты. Выдавил наконец:

– Она что… – и вспомнил старинные ругательства, – …ох… ла?!

– А я при чём?! – казак вытер лицо. – Захожу, а она это… уже… делать-то что, есаул?!