Ретушёр

– А то, что все прекрасным образом укладывается в общую схемку. Лохмачи – там, мы – тут. Но до сих пор мы с ними никак не соприкасались – только через их разведчиков, тех самых йети. Но тут появился твой пронырливый фотоаппаратик – и они переполошились. Оперативно узнали, где ты живешь, и решили помять твои ребрышки.

Севка невольно потер грудь. Ребра и впрямь до сих пор побаливали.

– Ну, а нам-то с тобой что теперь делать?

Гера нахмурился.

– Прежде всего, мозгами как следует пошурудить, еще раз все взвесить, а потом… Потом, думаю, следует обратиться со всем этим к опытным людям.

– У тебя есть такие на примете?

– Поищем… – Гера загадочно улыбнулся, и, глядя на него, Севка преисполнился наивной уверенности, что вдвоем они выход из создавшегося положения точно найдут. Во всяком случае, попытаются.

***

Эту ночь он снова провел при электрическом свете – прикрыл как следует дверь, чтобы не видели родители, и зажег все лампы. Хотел что-нибудь почитать на сон грядущий, да только не читалось. Даже любимые Стругацкие с Кингом не лезли в голову. Не веселили Ильф с Петровым, не увлекали Джером с Зощенко. Побегав по сетевым форумам, Севка также не откопал ничего нового. Люди продолжали делиться мелочевкой, хвастаться ерундой и минувшим отдыхом. Никто и нигде не поминал лохматых пришельцев. Про йети, понятно, болтали тоже немало, но все это был ветхозаветный мусор без каких-либо параллельных миров – да еще и с обилием явных фотоподделок.

Обесточив компьютер, Севка так и улегся спать при горящих лампах. Если лохмачи действительно боятся света – значит, не сунутся. А почему и отчего, это уж пусть ученые-зоологи спорят. Может, от фотонного излучения у лохмачей кожа шелушится или шкура линяет. Люди ведь тоже боятся радиации – и правильно делают! Вот и эти зверюги, подобно вампирам, сторонятся яркого света. Гера, конечно, говорун еще тот, но в данном аспекте верное зерно, кажется, ухватил. Дыма без огня не бывает, и если что-то там в древности опасалось солнечного света, почему не увязать означенное явление с лохмачами?

Мысль настолько его успокоила, что Севка почти сразу и уснул. Даже успел зацепить кусочек сна – вполне даже приятного – все с теми же недавними знакомыми – Леной и Натальей. Причем симпатичная Ленка – та, что глядела на мир с сонной поволокой, теперь была полной королевой. Глаза у нее сияли, точно пара фонариков, и свет этих фонариков благодарно согревал сердце юного фотографа. Потому что умница-раскрасавица, конечно же, поняла, кому она обязана своим обновленным лучистым взглядом. Сам же Севка, глядя на нее, вдруг осознал, что скоро станет крутым миллиардером, поскольку невольно изобрел удивительный способ делать людей счастливыми. Правильно говорят: глаза – зеркало души. Значит, если менять людям глаза, то и характер у них станет меняться. Сонные станут живыми, скучные – веселыми, а злые – добрыми и совестливыми. Это было не просто ноу-хау, это походило на самый настоящий переворот! Севка превращался в волшебника, от которого зависели судьбы миллионов и миллиардов людей. А всего-то и требовалось – поиграть с портретами в фотошопе и привнести в посторонний взгляд недостающее тепло, свет и энергию. Севка даже недоумевал, отчего столь простое открытие люди не догадывались сделать раньше. Ведь стоило приложить чуточку усилий – и можно было ставить крест на войнах, на всех распрях, на зависти, на неуважении друг к другу. Люди с лучистыми глазами вспомнили бы наконец о замусоренной планете, об альтернативных источниках энергии, об угрозе падения метеоритов, о десятках и сотнях иных напастей. А уж влюбляться стали бы все поголовно, поскольку не любить мужчин или женщин с такими глазами было бы просто невозможно…

Без сомнения, Севка и дальше упивался бы счастливым сном, но на этапе разговора с солидными академиками, пытающимися выведать у подростка секрет столь необычного успеха, что-то кардинально изменилось. Сначала грудь пронзило тревожное жало, а потом стало не хватать воздуха. При этом седовласые ученые толпились рядом почтительной стайкой, продолжая у него что-то выспрашивать, но отвечать Севка был уже не в состоянии. Кто-то сердобольно тянул к нему ладонь с валидолом, но взять спасительную таблетку он почему-то не мог. Когда же лица его собеседников начали неожиданно розоветь и обрастать шерстью, он вовсе проснулся. И сразу сообразил, что сон незначительно отличается от яви, поскольку явь вновь стала враждебной.

Эта ЯВЬ тяжело стискивала грудь, сковав руки и ноги. А главное – в комнате было ТЕМНО, хотя он отчетливо помнил, что оставлял свет горящим. Конечно, могло случиться и так, что свет погасили родители, но что-то нашептывало ему, что электричество также отключили лохмачи. Предположение казалось фантастическим, но Севка почти уверился в нем. В самом деле, если лохматые твари могли удерживать его в неподвижности, если что-то там они соображали своими злобными головенками, почему бы им не придавить легонькую клавишу на стене? При их-то росте и силище – это было парой пустяков.

Страх мешал Севке думать, однако тело само выискивало пути спасения. Голову зажало точно в тисках, руки также налились свинцовой тяжестью. Тем не менее, ноги еще могли противиться неведомому, и этим он попытался воспользоваться. Правая пятка соскользнула с кровати, стукнулась об пол, и Севка сразу вспомнил про торшер. Именно так он его нередко включал – ногой, не вставая, с кушетки. Лень-то матушка многому способна научить – вот и пригодилось. Словом, это был шанс – и шанс очень даже реальный!

Подстегивая себя отчаянными командами, подросток заставил пятку подползти к платформе, над которой возвышался торшер, и притопить тугую кнопку. До последнего мгновения он не был уверен, что у него получится, но под ногой хрустнул выключатель, и свет ударил по глазам, заставив зажмуриться. И сразу стало легче, руки его взметнулись вверх, словно отталкивали неведомое. Еще секунда, и Севка стоял на ногах. Мышцы сводило судорогами, с губ срывались не самые печатные выражения.

– Гады! Твари! Да я вас… – он молотнул кулаками по пустоте, нанес серию бессмысленных ударов вправо и влево. Даже почудилось, что попал в какое-то плотное образование, а может это глючило его расшалившееся воображение. Продолжая размахивать кулаками, Севка прыгнул к стене и зажег под потолком свет.

– А так? Так вам нравится?!

Не довольствуясь сделанным, он достал скотч и зафиксировал кнопку торшера, а после намертво заклеил настенную клавишу.

– Не отломится вам здесь ничего, снежноголовые! Йети долбанные! – Севка схватил со стола «Суоми-Спешл-300» и, выщелкнув вспышку, ударил стрекочущей серией по комнате.

Страх улетучился. Теперь он способен был защищаться и мог нападать. Он бил лохмачей тем, чего они отчаянно боялись, – стегал их вспышками света и, даже не вглядываясь в экранчик фотоаппарата, безошибочно чувствовал, что это снова были ОНИ. Прикрываясь огромными мохнатыми лапищами, гориллоподобные существа уходили сквозь стены и половицы, разбегались от него кто куда. И только отщелкав с полсотни кадров, Севка наконец-то угомонился. Присев на кушетку, обнял подрагивающие колени, фотоаппарат положил рядом с собой на столик.

Спать больше не хотелось, и он взял с полки очередную книгу. Это оказалась «Тайна Золотой долины» Василия Клёпова – старенький добротный роман о троице лихих друзей. Втроем они сумели выжить в тяжелейших условиях, справились с врагом, да еще и нашли для государства залежи ценных металлов. Понятно, втроем им было значительно легче, а вот Севка до недавнего времени был совершенно один. Хорошо, хоть Геру подключил, хотя и этого, конечно же, мало. Нужно срочно будет обзвонить ребят из класса, попробовать рассказать о случившемся дяде, родному отцу. Может, и Ленку с Натальей посвятить в неласковую тайну. Как ни крути, они в этой истории тоже немного поучаствовали. Значит, есть шанс, что поймут, не поднимут на смех.

Припомнив недавний сон, Севка еще больше посмурнел. Стало ясно, что великое открытие таковым, к сожалению, не является. Не умели еще люди зажигать глаза жизнью. Как рождались мутноглазыми да мутноголовыми – так и продолжали жить дальше. Что-то иное заставляло светиться человеческие глаза – какое-то неведомое чудо, о котором Севка пока читал только в книгах. По любому – зажигалочка эта была из особо секретных. И ясно, что простенький фотошоп здесь не поможет. Конечно, мировая косметология тоже отчаянно трудилась и тратила на себя миллиарды, но все это представлялось заурядным надувательством. Поскольку ломали мозги прежде всего над тем, как закрасить да припудрить, выпятить одно и замазать другое. Уж он-то, опытный ретушер, знал, как подобные фокусы вытворяются. Вот и линзы разноцветные уже изобрели, и цвет кожи научились корректировать, а с шевелюрой вообще полную жуть вытворяют, лысых превращая в волосатиков, создавая на головах жутковатые ирокезы, змеиные гнезда из афрокос и прочие вавилоны. Но вот до огоньков в глубине глаз пока не додумались. То ли подобная мысль еще не приходила никому на ум, то ли считалась чем-то второстепенным. И это также не радовало, поскольку, Севка нутром чувствовал, что именно живые горящие глаза являли собой настоящую красоту. А мир-то у нас, как известно, спасать обязана именно она – красота. Только как же ей спасать мир, когда впору было спасать саму красоту?

Заложив пальцем книжную страницу, Севка продолжал отдаваться мысленному потоку. Его несло то быстрее, то медленнее, прибивая к берегам, погружая в бурлящую глубь. Странная это все-таки вещь – думать. Севка всерьез подозревал, что в массе своей люди этого делать не умеют. Нет, правда, это ведь какие внутренние мускулы нужно нарастить, чтобы работать головушкой! И Севка сейчас тоже не думал – просто позволял нести себя неведомым течениям. Иначе говоря – мечтал. И воображал, что когда-нибудь нужный эликсир все же придумают. Выпивая его, люди будут выздоравливать в прямом и переносном смысле слова – от тоски и скуки, от невежества и злобы. И глазки при этом у них автоматически станут наполняться теплым сиянием. А если кругом будет столько горящих глаз, то общего света с лихвой хватит, чтобы разогнать любое количество лохмачей.

Мысль была детской, почти сказочной, но почему-то думать об этом было приятно. И книгу Клёпова тоже не хотелось выпускать из рук. Пусть даже не читал ее, не листал, но, подобно аккумулятору, она подзаряжала его какой-то большой человеческой верой…

Как он в итоге уснул, Севка и не заметил. Но в эту ночь его больше никто не тревожил. Ни кошмары, ни лохмачи.

Лишь под утро заглянувшие в комнату родители отодрали от выключателей скотч и лампы погасили, но было уже светло, и Севка не проснулся. Так и проспал с книжкой Клёпова на груди. Словно не книгу стискивал, а некую икону и верный оберег.