Ретушёр

Севка заметил, что руки у него подрагивают. Тремор – так это, кажется, называется. Да и кто не вздрогнет, увидев такое!

Как бы там ни было, но решающий шажок в сознании совершился: отныне юный фотограф ни грамма не сомневался в том, что разгадка кроется в ультрасовременной оптике. Именно она позволяла видеть невидимое, вытягивая на свет жутковатых существ. Ни «Люмикс», ни «Кэнон» этой жути не различали, а вот объектив «Спешл-300» оказался зрячим! Каким-то неведомым образом просветленные линзы пробивали оптическую преграду, вторгаясь в чужой мир, делая видимыми его обитателей. Что любопытно, при свете дня их не наблюдалось, но в темное время суток они появлялись – и в преогромном количестве. Почему так происходило, в этом тоже следовало еще разобраться. То ли ночь была их активной фазой, то ли днем всевидящая оптика временно слепла.

Как бы то ни было, но мгла возвращала все на свои места. Стоило солнцу опуститься за крыши, как жутковатые, смахивающие на гигантских орангутангов твари проявлялись из небытия. При этом они могли находиться под открытым небом, но могли проникать и в помещения. Это приходилось признать как факт, и с этим следовало считаться. А вот что делать дальше с этими фактами, было совершенно неясно. В голове точно перемкнуло все мысли, и Севка чувствовал себя угодившим в медвежий капкан.

Очередная знобкая волна окатила его, и, щелкая зубами, Севка обнял себя руками за плечи. Немного подумав, пошарил в шкафу и натянул зимний свитер. Бли-ин! Ну, почему это приключилось именно с ним? Он совершенно не чувствовал себя первооткрывателем – да и не хотел чувствовать, чего уж скрывать! Нормальные открытия должны доставлять радость, а как тут радоваться? Севке было невыносимо страшно. Может, и впрямь он первый из первых докопался до этой тайны, но зачем это ему? К черту и к далеким куличикам такой триумф и такие тайны! В эту минуту Севка более всего жалел, что приобрел редкостный фотоаппарат. А еще он с отчетливой обреченностью сознавал, что с этого момента жизнь его круто изменится. По той дурной причине, что человеческий мир оказался и ИХ миром. Розовые монстры жили не просто рядом, они жили среди людей. При этом сами существа людей видели, а люди их не замечали. Думать об этом было ужасно, однако и забыть увиденное Севка уже не мог.

***

Где-то около одиннадцати вечера, пожелав сыну спокойной ночи, родители отправились досматривать очередной телесериал. Так уж они обычно засыпали – кто-то пьет снотворное или читает книгу, а кто-то глядит сто сорок восьмую серию какой-нибудь «санта-мальбары». Севка немного выждал и скоренько соорудил на кушетке муляж спящего человека. После чего, упрятав под замшевой курткой японскую технику, на цыпочках прокрался в прихожую. Бесшумно провернуть ключ в замке было делом нескольких секунд – и вот он уже в подъезде.

Спустившись на первый этаж, Севка перевел дух. Надо было открыть дверь и выйти под открытое небо, но не хватало решимости. Он и сам толком не понимал, зачем все это затеял. То ли собирался искать новые подтверждения жутковатого открытия, то ли хотел поскорее убедить себя в том, что все обнаруженное – одна сплошная неправда, а жуткие его картинки – всего лишь выходка неизвестного шутника. Ну не мог Севка с таким тяжким грузом на душе лежать и посапывать в две дырочки! Да и не уснул бы он.

Подросток прислушался. Было тихо. Хотя нет, не совсем – где-то рядом капала вода, и в треснутых оконных рамах заунывно сифонил ветер. А еще… Еще слух ловил бухающие басы местного меломана Жоры-Гнуса. Вообще-то фамилия его была Гнусин, но Гнусом его звали не за фамилию, а за противозный характер. И то сказать – двенадцатый час ночи, а этот осел музыку гоняет! В самом деле – Гнус! Хоть и разделяло их два подъезда и несколько этажей, а все равно доставало и тут. Такой уж это народец – меломаны, мозги у них не просто деревянные, но еще и децибелами основательно поплющенные! Пожалуй, даже хуже гаджетоманов. Законов против них еще не придумано, а с ума могут свести любого. Гаджетоманы – те хоть неагрессивные, тупо себе кнопочки жмут, по экранчикам пальцами елозят. Даже на переменках школьных разучились играть да бегать – выбредают по звонку из класса, встают у стенок и утыкаются в свои пикалки. Тоже грустно, если вдуматься, но хоть спать не мешают. И директриса довольна – никто не шумит, не носится. Вроде как порядок и дисциплина…

Севка поежился от неуютных мыслей. Еще и поймал себя на циничном выводе: в самом деле, не всем же быть счастливыми фотографами! Да и музыкантов с учеными слишком много не требуется – как и спортсменов с талантливыми инженерами. По любому кому-то придется в дворники да в менеджеры идти, флаеры раздавать да почту разносить…

Севка напряженно замер. В нише, где раньше располагался мусоропровод, явственно скрипнуло. И еще разок – более громко. Севке стало трудно дышать. И ноги точно приклеило к кафелю. С превеликим трудом он сделал шажочек, еще один – стало чуть легче. Только спина была какой-то тяжелой, точно рюкзак на нее взгромоздили.

Заставив себя глянуть в закуток, он нервно хмыкнул. Возле полуоткрытой двери стоял кот – вроде даже знакомый. Ну да, жил у соседей внизу и разгуливал по всему подъезду. Серый такой, пушистый симпатяга. Его так и звали – Пушок. Однажды, когда был он еще совсем маленьким, на дерево, бедолага, залез, испугался чего-то. И там мяучил, бедный, орал битый час, – никак не могли его спустить. Севка тогда за фотиком сбегал, пощелкал котика. В итоге деревце тряхнули, Пушка поймали на растянутую куртку. Севка эти моменты тоже пытался отснять, да только не вышло. Аппаратик был слабенький – заснял одну лишь влажную размытость.

– Пушок, чего ты? Пушок! – Севка вытянул руку. Только кот повел себя странно – хвост поднял трубой, спину выгнул и зашипел.

– Это же я, Севка!

Кот отступил, круглые глаза его смотрели прямо на подростка.

– Чего ты перепугался, дурачок?

Но кот продолжал смотреть недобро, и Севка еще больше расстроился. Что он ему, балбесу пушистому, сделал? Наоборот – погладить хотел, приласкать. Все-таки живое существо, не монстр какой-нибудь.

Должно быть, от этих мыслей Севке стало душно и муторно. Точно стянули горло невидимой петлей. Едва разогнувшись, он вытащил из-за пазухи фотоаппарат.

– Не хочешь, как хочешь… – он выщелкнул мобильную вспышку, навел объектив на кота и плавно притопил кнопку. Световой всполох резанул по глазам. Пушок вновь отступил. Зато сразу стало легче дышать, словно кто смахнул с загривка тяжелый куль. Плюнув на все свои мутные рассуждения, Севка планомерно взялся за дело. Еще раз заснял Пушка и кладовочку, запечатлел коридорчик с дверьми и пространство, где только что сам торчал. Спустившись, приоткрыл дверь и, не выходя из дома, сделал серию снимков – сначала без вспышки, потом со вспышкой – в общем, уже безо всякой системы, пытаясь охватить по возможности большую площадь.

Любое дело успокаивает, и, начав действовать, успокоился и он. Заходить в лифт не хотелось, и, поднимаясь пешком, Севка отстреливал попутные кадры – по паре на каждом этаже. Просто так – на всякий случай. Добравшись до родного этажа, также бесшумно повернул ключ в замке, проник в квартиру.

Все дальнейшее проделывал автоматически, почти не задумываясь. Ровно шуршал компьютерный кулер, невидимые мегабайты струйкой перетекали на жесткий диск. Ну вот, а теперь скоренько проглядеть, успокоиться – и на боковую.

Но со «скоренько» у него ничего не получилось.

Спору нет, Пушок вышел отлично. Фон, конечно, был неважный, но сам кот – загляденье! И кстати, именно на экране стало еще более заметно, что кот встревожен. Только с чего бы ему пугаться Севки, своего давнего соседа?

Юный фотограф увеличил морду кота во весь экран, внимательно всмотрелся. Ну, да – явная тревога и агрессия. Будто не Севка, а пес к нему приближался. И зрачки вертикальные вон как сузились! Отражение вспышки вышло по-вампирьи багровым – прямо оборотень, а не кот. Севка хотел уже было взяться за устранение «красных глаз», но остановился. Это был тоже своего рода всполох и озарение. Так или иначе, но догадку следовало проверить.

Глаза Пушка он увеличил втрое, а потом еще и еще… Уже и не глаз кошачий был на экране, а некий полузеркальный занавес – и там, на этом занавесе, Севка с ужасом разглядел себя, часть стены и…

Да! Эта тварь стояла совсем рядом, чуть позади Севки. Совсем как на том фото в метро. Только там монстр пытался дотянуться до Наташкиной шеи, а тут он держал лапищами его, Севку! Одна пятерня лежала у парнишки на плече, вторая пыталась ухватить за горло. И ведь действительно, не хватало ему в ту минуту воздуха! Душно было, тяжело…

Севка вновь ощутил ужас.

А Пушок… Пушок все это видел! Потому и реагировал так странно – выгибал спину, шипел. Не на соседа Севку, а на лохматого монстра.

В голове у Севки точно заработал могучий дизель, мысли посыпались одна за другой – все равно как искры от зажженной бенгальской свечи. Хотя нет, не посыпались, а потекли – этаким кисельным тяжелым оползнем, заполняя сознание липучим страхом.

Монстры были не просто рядом, – неведомым образом они могли видеть людей, касаться их своими лапищами, стискивать и душить. Это было уже не догадкой, это было фактом! Зловещим, может быть, даже катастрофическим!

Неимоверным усилием Севка заставил себя сосредоточиться. Главное – не паниковать. Ни в коем случае! Это как на воде: если испугаешься – непременно начнешь тонуть. А здесь требовался анализ – спокойный и взвешенный.

Итак, если кошки видят этих тварей, многое становится на свои места. Не всё, но многое. И кстати, отчасти объясняет странное поведение кошачьего племени. Те же собаки, возможно, ничего и не видят – дрыхнут себе спокойно, хвостами виляют, а кошки смотрят, слушают и бродят. Не толпами-стаями, как те же псы, а в одиночку. Потому что так легче и практичнее, потому что никогда не забывают о близкой опасности. И на деревья лезут тоже неспроста – должно быть, прячутся от приближающихся монстров. Верно, знают, что там, наверху этим лохмачам их не достать.

Мысль про спасительные деревья Севку немного взбодрила. В самом деле, это ведь можно проверить! Прямо сейчас…

Пальцы его лихорадочно забегали по клавиатуре.

Серия кадров, сделанных из окна собственной комнатки, через приоткрытую дверь и в родном подъезде, подтвердили его ожидания. Жуткие твари были реальными хозяевами ночных улиц. Да что там! – нескольких монстров он обнаружил в родном подъезде, а во дворе и вовсе насчитал их не менее десятка! Теперь можно было делать безрадостный вывод, что розоватой расцветки гости населяют этот мир не менее плотно, чем люди. Однако момент высоты действительно присутствовал – тут Севка не ошибся. Чем выше он поднимался по этажам, тем реже попадались ему на мушку лохматые гости. Скажем, на первой лестничной площадке обнаружилось сразу три особи, да и на улице они чуть ли не толпились. Но уже этажом выше фотоаппарат запечатлел только единственную ножищу, по колено торчавшую из стены. Далее – на третьем и четвертом этажах было совсем чисто. На пятом аппарат поймал розоватое марево в углу возле мусоропровода, но сколько Севка ни мучился, ни химичил, разогнать подозрительный туман не удалось. Существенно утешило и то обстоятельство, что на шестом и седьмом этажах лестничные пролеты оказались совершенно пусты. Ни сомнительных бликов, ничего розово-лохматого. Из этого следовал утешающий вывод: высоту розовые монстры и впрямь недолюбливали. Отчего и почему – об этом следовало только догадываться, и одну из таких версий Севка живо себе сочинил.

В самом деле, если лохмачи способны проходить сквозь стены, значит, и пол с лестницами их не очень-то держит. Другими словами – любой подъем стоил жутковатым пришельцам определенных усилий, в противном случае они просто проваливались вниз. Все равно как незадачливые канатоходцы. Тогда и кошачье поведение можно понять – сиганул котик на ствол, вскарабкался повыше – и все! Никаких тебе врагов, никаких страхов!

От мысленного напряжения Севка даже вспотел. По всему выходило, что основная сфера обитания лохмачей (он уж решил называть их именно так) располагается внизу – у самой земли. Выше их пребывание можно было назвать затруднительным, а ниже – хмм… Про «ниже» Севка пока ничего сказать не мог. Интересно бы заглянуть в подвалы, но это как-нибудь попозже. А сейчас ясно одно: табуированный уровень для лохмачей пребывает где-то на высоте второго-третьего этажа. Это если следовать нормальной человеческой логике. В данном же случае от ночных гостей можно было ожидать чего угодно, и Севка с тоской подумал, что невеселые изыскания придется продолжить. А для начала, погасив свет и зашторив окна, полезно пройтись по всем комнатам и закуткам их небольшой квартиры, засняв со всех позиций, с освещением и без. Однако на это у него уже не было сил – вечерок без того получился сложным и насыщенным. А если следы лохмачей обнаружатся еще и здесь… Севка даже головой замотал. Нет, об этом не хотелось и думать! Сидишь ты, скажем, в ванной, а там, в той же ванне, эта самая образина. Причем ты даже не подозреваешь о ее соседстве, а она-то тебя видит – и прекрасно ощущает! Бррр! Нет уж – нафиг такое геройство! Лучше по-страусиному голову в песок, и ничегошеньки не знать…

Севка взъерошил на голове волосы, затравленно огляделся. Родная комнатка уже не казалась надежным прибежищем. И не было, как в далеком детстве, спасительных укрытий вроде ниши за диваном или наброшенного на голову одеяла. Не спасет и не поможет.

Кроме того, выявился еще один тревожный момент. По ряду кадров юный фотограф отчетливо выявил то, что многие из лохмачей определенно видели его, Севку! То есть и других людей они, судя по всему, держали в поле зрения, но его объектив они замечали сразу. Он точно освещал их раздражающим фонариком, и вся эта обезьянья братия, как по команде, обращала на Севку внимание.

Яркий тому пример – те лохмачи, что толпились во дворе. Он ведь успел сделать всего-то пять-шесть снимков – и что получилось в итоге? А получилось то, что если поначалу лохмачи стояли кто как, а многие и спиной к Севке, то на последующих кадрах эти твари стали ОБОРАЧИВАТЬСЯ, а на самых последних картинках уже ВСЕ они смотрели в его сторону! Более того, пара чудовищ даже шагала в направлении его подъезда, и счастье Севки, что он этого не видел. А то бы запросто хлопнулся в обморок.

Подросток прикусил губу. Получалось, что эти существа отлично сознавали, что делает лопоухий мальчонка, и, судя по их мимике, действия неугомонного папарацци им совершенно не нравились.

Юный фотограф взял в руки «Спешл-300», вновь заглянул в объектив. Что же все-таки видели лохмачи, и как могло такое произойти, что какие-то невинные стекла позволили ему, обыкновенному подростку, проникнуть в иномир?

Севке захотелось крепко зажмуриться. Сердце продолжало бешено колотиться, по вискам стекали горячие капли пота. Впервые в жизни он пребывал в полной растерянности, не зная, что делать, как быть и к кому обратиться за помощью. Более того – он подозревал, что в его случае обращаться за какой-либо помощью просто бессмысленно. Он был один против необъятного и неведомого мира. В своем же родном, человеческом, ему не в состоянии был помочь никто. Даже самым простецким советом…

***

Разумеется, этой ночью ему снились кошмары. Крикливые огромные обезьяны скакали по крышам и проводам, перебирая лапищами телевизионные кабели, легко форсировали улочки, беспощадно обламывали тополиные ветки. Внизу дела обстояли ничуть не лучше. В метро и на перекрестках – повсюду кишели гориллоподобные существа, розовые, мохнатые, с маленькими шишковатыми головенками. Их было так много, что в какой-то момент Севка начал задыхаться. Отчего-то он оказался в самой гуще лохматых тел, его стискивали и давили со всех сторон, сдавливали ребра, лапали за лицо. Силясь вырваться, он заработал коленями и локтями, кого-то даже боднул лбом, и телесная каша чуть раздвинулась. Севка проснулся.

Тикали ходики на стене, мерцал зеленым огоньком подзаряжаемый сотик. Севка попробовал сесть, но тело не подчинилось. На секунду подумалось, что он все еще спит, что пугающий сон вовсе не закончился. Но нет, он не спал! Вот и всполохи прошлись по потолку, от одного края до другого – это промчалась далекая машина, осветив двор фарами. Севка вновь попробовал изменить положение тела, но у него ничего не вышло. Его точно держало что-то, придавливало мягкой тяжестью.

У Севки екнуло в груди, и страшное озарение посетило мозг. Он чуть не вскрикнул.

МЯГКАЯ, ЖИВАЯ ТЯЖЕСТЬ! Еще и со специфическим неприятным запахом. Чем-то это очень напоминало… Ну да! Запахи зоопарка! Возле клеток с енотами и волками Севка чувствовал нечто похожее. Даже подташнивать начинало…

Перед глазами сами собой встали мохнатые лапищи розовых пришельцев. Недобрый сон, вчерашние подружки и вечерняя вылазка в подъезд – все настолько перемешалось в голове, что на пару мгновений он испытал полную дезориентацию. Все равно как человек, которого минуту-другую покрутили на центрифуге. Именно в этот миг у него отчетливо перехватило дыхание. На этот раз он не бредил и не фантазировал, – некая незримая тяжесть и впрямь сдавливала грудь. Севке стало настолько страшно, что он принялся вырываться с удвоенной силой. Сначала упала на пол подушка, не сразу высвободилась правая рука, за ней левая. Еще немного, и подросток выскреб себя из ночного капкана, скатился на пол, спотыкаясь, метнулся к стене, пятерней ткнул в выключатель. Комнатка озарилась светом, и, разумеется, никаких розовых чудовищ он в ней не увидел.

Дрожь продолжала сотрясать тело, хотелось выбежать из комнаты, броситься к родителям. Только чем они могли ему помочь? Да и не поверят, только рассердятся. Скажут – дожил-доигрался! Уже и мозги поплыли от компьютера. Попеняют за прерванный сон, еще и градусник заставят поставить. А если даже уложат с собой, попытаются прикрыть и защитить – толку-то! Заявятся эти лохматые громилы, прямо сквозь стены и тела родителей, – и сделают свое черное дело.

Севка подскочил к столу, схватил фотоаппарат. Включив меню, выбрал максимальный уровень вспышки. Зачем и почему он это проделывал – толком даже не обдумывал, действовал по наитию.