Дни освобожденной Сибири

Иванович Александров, основатель известного нам уже Комитета защиты Родины и Учредительного собрания.

Ещё два малоизвестных человека мелькали в сводках Делового кабинета, это некто В. Е. Алферьев, а так же китаевед доктор Я. Я. Брандт. Вот, собственно, и всё, кажется.

Несмотря на то, что «Временный Верховный правитель» объявил свой кабинет министров внепартийным, определённые политические приоритеты в нём всё-таки имелись. Несомненно, что в него вошли, по-преимуществу, политики правого толка. Степан Востротин и Сергей Таскин представляли в Деловом кабинете однозначно партию конституционных демократов; Александр Окороков и Михаил Курский являлись народными социалистами определённо правой политической ориентации; Леонид Устругов, Василий Флуг и Владимир Глухарёв хотя и считались беспартийными, но их политические приоритеты также ни у кого сомнения не вызывали. Все они, повторяем, так или иначе были связаны с Сибирью, а трое из них – и с сибирским областническим движением. В общем, действительно, подобралась довольно неплохая команда из достаточно авторитетных общественных деятелей, администраторов и даже политиков.

Уже буквально на следующий день в печати появились первые официальные сообщения по этому поводу, яркая политическая новость вызвала сразу же очень большой резонанс и неоднозначную реакцию в том числе и в «свободном» городе Владивостоке. Тот час же за разъяснениями на станцию Гродеково ринулись журналисты многочисленных изданий, как русских, так и зарубежных, и первыми среди тех, кто смог добиться аудиенции у Верховного правителя, стали американцы. Они задали генералу Хорвату целый ряд вопросов, на которые Дмитрий Леонидович почему-то предпочёл ответить письменно, видимо, желая предварительно проконсультироваться со своими коллегами по Деловому кабинету.

На вопрос: зачем генерал создал ещё одно правительство на Дальнем Востоке? – Хорват пояснил: как только до Харбина дошли известия о восстании чехословацких легионеров во Владивостоке, он немедленно отдал приказ подчинённым ему войскам охранной стражи КВЖД перейти границу и вдоль линии железной дороги начать наступление по направлению к Никольску. Отбив у красных первую крупную станцию Гродеково, генерал, по его собственным словам, не из-за своих честолюбивых побуждений, а исключительно «под давлением общественных элементов, которые не видели другого выхода из создавшегося положения», согласился взять на себя столь трудную ношу в такой непростой и ответственный для страны исторический момент. (Ответ, как мы видим, довольно уклончивый.)

На вопрос: как относится теперь уже «Верховный правитель» к мятежу чехословацких легионеров и вообще к присутствию иностранных воинских контингентов на территории России? – Хорват дал следующий ответ: с большевиками русские патриоты и государственники справились бы и сами, но поскольку на стороне красных выступили многочисленные отряды из числа германо-австрийских военнопленных, силы красных увеличились многократно и обойтись без помощи союзников русским теперь просто невозможно, тем более что противобольшевистской фронт это ещё и противогерманский фронт неокончившейся ещё мировой войны.

О своих дальнейших планах и, в частности, о военных Д. Л. Хорват заявил, что не собирается двигаться со своими отрядами на Владивосток, поскольку город уже освобождён от красных. Основная задача его войск теперь – это совместное с чехословаками наступление на Хабаровск, но только для этого ему нужно сначала попасть в Никольск, куда его – «Верховного правителя» – пока почему-то не пускают. Ещё было три вопроса и три ответа, которые мы из экономии времени оставим за рамками нашего изложения а, подводя первые итоги, заметим, что пиар-акция генерала Хорвата и его команды, таким образом, вполне удалась.

4. Отчаянное противостояние

Теперь уже министрам Временного правительства автономной Сибири нужно было что-то предпринять в ответ. И они нашли средство, как урезонить «самозванца». Во-первых, в третьем номере* «Вестника ВПАС» за _______________

*Первый номер «Вестника Временного правительства автономной Сибири» вышел 2 июля, в нём был опубликован уже более развёрнутый (по сравнению с воззванием 29 июня) список Правительства, пополненный за счёт тех людей, которые вслед за первой пятеркой министров устремились из Харбина в освобождённый Владивосток и уже, видимо, находились на полпути к нему. В качестве управляющих некоторых департаментов к работе в Правительстве, как видно из ниже приведённого списка, оказались привлечены находившиеся на тот момент в столице Приморья три ведущих сотрудника крупнейшего сибирского кооперативного объединения «Закупсбыт», а также бывший правительственный комиссар Камчатки.

«Состав Временного правительства автономной Сибири.

Из числа членов Совета министров, избранных Сибирской Областной Думой в заседании её, происходившем 28 января с. г. в городе Томске, на территории Дальнего Востока в настоящее время находятся следующие лица: председатель Совета министров, министр земледелия и колонизации Пётр Яковлевич Дербер, военный министр Аркадий Антонович Краковецкий, министр торговли и промышленности Михаил Алексеевич Колобов, министр туземных дел и экстерриториальных народностей Виктор Тимофеевич Тибер-Петров, министр самоуправлений Александр Ефремович Новосёлов, государственный контролёр Николай Евграфович Жернаков. Министры без портфеля: Евгений Васильевич Захаров, Гариф Шегибердинович Неометуллов и Сергей Андреевич Кудрявцев.

В виду того, что в настоящее время во Владивосток прибыли не все члены Совета министров из числа находящихся на Дальнем Востоке, временно исполнение обязанностей: министра иностранных дел возложено на П. Я. Дербера, министра внутренних дел – на В. Т. Тибер-Петрова, государственного секретаря – на Е. В. Захарова, управляющего военным ведомством – на Г. Ш. Неометуллова, а также назначены управляющими ведомствами на правах министра: управляющим ведомством иностранных дел Аркадий Николаевич Петров, управляющим ведомством продовольствия и снабжения Иван Петрович Тарасов, управляющим финансовым ведомством Александр Афанасьевич Трутнев, председателем финансово-экономического комитета Константин Прокофьевич Лавров.

Председатель совета министров П. Дербер. И. об. государственного секретаря Евг. Захаров».

11 июля была опубликована правительственная декларация, подписанная членами дерберовского кабинета министров и датированная 8 июля (т.е. задним числом), которая как бы давала всем понять, что ВПАС официально заявило о своих правах на власть гораздо раньше*, в любом случае как минимум за день до того, как Д. Л. Хорват объявил себя Верховным правителем и обнародовал состав своего Делового кабинета. Во-вторых, министры и управляющие ВПАС 12 июля телеграммой, отправленной на станцию Гродеково, потребовали от конкурирующей фирмы «отказаться от безумной попытки самозванства, могущего привести к новому витку гражданской войны».

_______________

*«Декларация Временного Правительства Автономной Сибири о принятии на себя прав центральной государственной власти в Сибири, июля 8 дня 1918 г.

Временное Правительство Автономной Сибири доводит до сведения дружественных России держав как союзных, так и нейтральных,что 29 июня н. ст. 1918 г. оно вступило в права и обязанности центральной государственной власти Сибири… Временное Правительство Автономной Сибири считает себя вправе принять на себя функции центрального правительства Сибири, так как оно получило на то 28 января с. г. полномочие от Областной Сибирской Думы, созванной на основе представительства почти всех общественных групп Сибири, как-то: земских и городских самоуправлений, туземных национальностей и племён Сибири, казачьих войск, Советов Крестьянских Депутатов, профессиональных и кооперативных союзов, высших учебных заведений и пр.».

Та же самая мысль была подчёркнута и в официальном письме правительства, направленном в адрес генерала Д. Л. Хорвата и опубликованном 28 июля в четвёртом номере «Вестника правительства автономной Сибири». В нём говорилось:

«Правительство Автономной Сибири осведомлено, что вы объявили себя диктатором, присвоив себе наименование временного правителя. Временное Правительство объявляет вам, что на территории Сибири единственно законной и признаваемой властью является Временная Сибирская Областная Дума и избранное ею Временное Правительство Автономной Сибири, призвавшее население к объединению и прекращению гражданской войны во имя спасения родины. Временное Правительство Автономной Сибири предлагает вам немедленно сложить с себя незаконно присвоенные полномочия. Если вы этого не сделаете и попытаетесь силой осуществить

свои преступные намерения, то вся ответственность за могущие быть тяжелые последствия падает на вас».

Итак, в июле 1918 г. на Дальнем Востоке в очередной раз лоб в лоб сошлись две как бы абсолютно непримиримые на первый взгляд силы: «выскочки» и «самозванцы», как они друг друга тогда называли. Обе политические группировки, оформившиеся ещё в начале весны в Харбине на почве борьбы с большевиками, с удивительным упорством не могли (или не хотели) договориться между собой, по-прежнему, как и несколько месяцев назад, оспаривая друг у друга права на «престол». Первые мотивировали свою легитимность тем, что они являются избранниками депутатского корпуса Сибирской думы; вторые же свои претензии на власть подкрепляли для многих известными и абсолютно реальными своими делами на поприще обустройства Сибири, – в перспективе – одной из самых значимых (что немаловажно) территориальных автономий России.

Большую, если не решающую роль в определении того, кто всё-таки окажется предпочтительней в схватке за власть, должны были сыграть иностранцы. О больших симпатиях со стороны чехословаков к правительству Петра Дербера мы уже упоминали. В точно таком же благорасположении многие во Владивостоке подозревали и американцев. Бизнес круги США, наладив в начале 1918 г. очень тесные связи с крупнейшими сибирскими кооперативными союзами, заправляли делами в которых, как правило, ссыльные социалисты-революционеры, очень рассчитывали теперь найти общий язык и с эсерами из Временного правительства автономной Сибири. Шаги навстречу в этом плане делал и сам Пётр Дербер вместе со своими коллегами. Так, видимо, далеко не случайно управляющим финансовым ведомством ВПАС был назначен видный иркутский кооператор Александр Афанасьевич Трутнев, до недавнего времени возглавлявший главную нью-йоркскую контору сибирских кооперативных союзов. Америка являлась потребителем сибирского сырья (мехов, шерсти, льна и другой продукции), с одной стороны, а с другой – крупным производителем товаров, необходимых как для населения Сибири, так и для её развивающейся промышленности.

Вместе с тем официального признания со стороны союзных держав, чего конечно же очень ждали министры ВПАС, всё-таки не последовало ни в первые, ни в последующие дни после свершившегося во Владивостоке вооруженного переворота. Представители союзников все как один безоговорочно признали полномочия возобновивших свою деятельность – Приморской земской управы (председатель правый эсер А. С. Медведев) и Владивостокской городской думы (председатель меньшевик А. Ф. Агарёв), но не спешили публично устанавливать дипломатические отношения с правительством автономной Сибири, а равно с этим не хотели в том же плане

замечать и Деловой кабинет генерала Хорвата*.

_______________

*«Могут ли союзники признать это правительство?» – задавала вопрос своим читателям владивостокская газета «Голос Приморья» (за 6 июля 1918 г.). И сама же отвечала: «Настоящий состав Сибирского правительства – однородный, социалистический, с преобладанием даже крайних элементов, он не даёт никаких гарантий твёрдого и устойчивого курса политики. Ведь неоднократно во влиятельной иностранной прессе выражалось мнение, что умеренные социалистические элементы гораздо более повинны в развале России, чем большевики, ибо неустойчивостью способствовали как развитию классовой розни, так и воцарению большевиков. Однородного цензового Сибирского правительства союзники тоже не могут признать, а кроме того, цензовый класс Сибири численно невелик. Остаётся принцип паритетного представительства, который способен примирить все слои населения».

Данное обстоятельство не могло не настораживать, а тут вдруг ещё вдобавок ко всему порт Владивосток и его окрестности были 6 июля официально объявлены «под временным протекторатом союзных держав». Формальным предлогом для оправдания такой «дружественной» акции (в очередной раз наводившей на мысли о вмешательстве во внутренние дела суверенного государства) стала, якобы, защита союзных ведомств от нападения со стороны германских агентов. По-сути же, иностранцы таким образом заявили о своём намерении контролировать политическую обстановку в Приморье (дабы победители, не ровен час, не передрались бы между собой на радостях).

Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, так вот и «временный протекторат» союзники ввели, понятно, ни на неделю и даже ни на месяц, а – на более продолжительный (неопределённый) срок. В июле Верховный военный совет принял решение направить в Россию ограниченный контингент союзных войск, и уже 3 августа во владивостокский порт прибыли первые воинские части, сначала появились англичане, потом французы и американцы. Тогда же по железной дороге из Кореи была переброшена на дальневосточный антибольшевистский фронт и первая японская дивизия. Чехословацкий национальный совет, заседавший в Вашингтоне, в июле также принял решение полностью приостановить эвакуацию из Сибири и направить все части корпуса легионеров «на помощь России», полностью переподчинившись Верховному союзному совету. Так было положено, – как это весьма точно, на наш взгляд, определяла советская историография, – начало широмасштабной иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке (около 200 тысяч солдат и офицеров).

Как же прореагировало Временное правительство автономной Сибири на подобного рода демарш со стороны союзников? Двояко. С одной стороны вроде бы настороженно. Так из декларации от 8 июля мы можем узнать, что ВПАС рассматривало «самостоятельные выступления каких бы то ни было вооруженных сил в пределах Сибири без его согласия, как акты, противоречащие основным принципам международного права». Но с другой стороны, к вооруженному выступлению чехословаков оно относилось вполне терпимо «как к вынужденному сопротивлению тем враждебным действиям, которые были направлены прямо против их неприкосновенности». И далее, там же в декларации: «Временное Правительство, считая Сибирь нераздельной частью единой великой России, находящейся в состоянии

войны с коалицией центральных европейских держав, ставит своей безусловной и основной задачей… ведение боевых действий против…австро-германской коалиции, в полном согласии с союзными державами, во имя принципов международного истинно-демократического мира».

Несколькими месяцами ранее, находясь ещё в Харбине, министры ВПАС в одном из интервью высказались более определённо: «Вмешательство иностранных держав во внутренние дела Сибири правительство считает совершенно недопустимым. Борьбу с большевиками Сибирское правительство берёт только на себя, и лишь в виде содействия может встретить необходимость в помощи союзных держав. Ввиду того, что союзники, как и Сибирское правительство, заинтересованы в охране магистрали для переброски войск на уральский фронт, правительство может предложить союзникам взять на себя охрану железных дорог и примыкающей к ней полосы. Что касается ввода союзных войск для борьбы с немцами, то Сибирское правительство находит, что союзные с нами державы в полной мере могут использовать право борьбы с центральными державами, рассматривая Сибирь, как военную базу для этой борьбы по отношению ко всему Восточному фронту („Далёкая окраина“, Владивосток, за 23 апреля 1918 г.)».

Генерал Хорват, как мы помним, тоже, в общем-то, не возражал против присутствия иностранных войск, заявив в интервью американским журналистам на ст. Гродеково, что обойтись без помощи союзников русским теперь просто невозможно. И действительно, противостоять в одиночку более чем стомиллионной большевистской Центральной России Сибирь конечно же была не в состоянии. Таким образом в белом движении Дальнего Востока практически все как бы уже сразу смирились с иностранным военным присутствием, как со свершившимся и, более того, – во многом полезным с практической точки зрения фактом, а дальнейшая борьба двух политических группировок – левых и правых – за власть происходила именно в условиях иностранного политического и военного влияния, если не сказать преобладания.

Для того чтобы укрепить свои позиции владивостокская группа сибирских министров начала немедленно налаживать контакты со своими омскими коллегами, надеясь общими усилиями сдержать атаку харбинских «самозванцев». В своих публичных обращениях ВПАС заявляло, что обеим частям Правительства необходимо как можно скорее воссоединиться в месте заседаний СОД, там, где сибирские министры, собственно, и были выбраны, то есть в Томске. Однако расстояния в Сибири, как известно, немаленькие, средства же мобильной коммуникации тогда то и дело повреждались из-за происходивших во многих местах боевых действий, поэтому наладить нормальный диалог Владивостока с Омском летом 1918 г. так и не удалось. Группе Дербера, таким образом, пришлось действовать, практически, в одиночку, и хотя её как могли поддерживали Приморская земская управа и Владивостокская городская дума, ей всё-таки порой было очень и очень непросто выдержать натиск правых сил.

По воспоминаниям Георгия Гинса, буржуазные круги приводило в ярость одно только упоминание имени Петра Дербера. Приморская правая пресса называла его, а также Евгения Захарова интернационалистами циммервальдцами, а Виктора Тибер-Петрова вообще причисляла к большевикам* (ГАТО. Ф.72, оп.1, д.96, л.72). Главный же козырь большинства публичных выпадов против ВПАС состоял в том, что от сотрудничества с Дербером из-за его неумеренно левых настроений отказался сам Г. Н. Потанин.

Что касается иностранцев, то особенно нетерпимо к владивостокской группе Сибирского правительства относились японцы, их пресса то и дело публиковала материалы, доказывающие, что ВПАС не имеет никакого авторитета в Сибири и является затеей «политических младенцев». Такого рода статьи потом с удовольствием перепечатывали дальневосточные газеты правого толка. В июле на их страницах также было опубликовано интервью с А. В. Колчаком, только что прибывшим в Токио из Харбина, в котором он отзывался о «так называемом Сибирском правительстве» в самых резких тонах. Дербера он называл «жидом», а членов его кабинета – людьми, «совершенно неопытными в деле управления»**. Это интервью, а также слухи о том, что Пётр Дербер – еврей, а бело-зелёный флаг ВПАС в действительности является-де национальным флагом евреев, усиленно раздувались, вследствие чего в самом Владивостоке председатель Сибирского правительства стал мишенью для местных черносотенцев, которые, вдобавок ко всему, обвинили его в провокаторстве, т.е. в работе на царскую полицию в предреволюционное время. В итоге Дербер, дабы хоть как-то ослабить давление на своё Правительство, вынужден был уйти с поста премьер-министра, оставшись в должности министра иностранных дел. Вслед за ним в отставку со своих постов подали подвергшиеся публичной «порке» Виктор Тибер-Петров и Евгений Захаров, а вместе с ними ещё один эсер-интернационалист (черновец) Сергей Кудрявцев.

21 июля пост главы ВПАС занял бывший иркутский комиссар Временного правительства России сорокасемилетний Иван Александрович Лавров***. В тот же день было принято постановление «О реконструкции Совета Министров», согласно которому министерские должности распределились следующим образом: И. А. Лавров (министр-председатель), П. Я. Дербер (министр иностранных дел), Н. Е. Жернаков (государственный контролёр), А. А. Краковецкий (военный и морской и министр), В. И. Моравский (министр продовольствия и снабжения и временно управляющий отделом путей сообщения), А. Е. Новосёлов (министр внутренних дел), Г. Ш. Неометуллов (министр туземных и экстерриториальных народностей), А. А. Трутнев (управляющий министерством финансов и временно управляющий отделом труда), М. А. Колобов (министр торговли и промышленности), Н. Я. Быховский (управляющий министерством земледелия).

_______________

*Он, действительно, в декабре 1917 г. в делегатской карточке чрезвычайного Сибирского областного съезда указал свою партийную принадлежность как члена РСДРП (б).

**«День Владивостока», №95 за 1918 г. или ГАТО. Ф.72, оп.1, д.96, л.168.

***Происхождением из дворян. В дореволюционный период Лавров являлся высокопоставленным чиновником иркутского губернского правления, возглавлял губернскую казённую палату (финансовое управление), а на общественных началах занимал пост председателя иркутского военно-промышленного комитета. Вскоре после Февральской революции Ивана Александровича назначили иркутским губернским комиссаром.

Таким образом из того состава Временного Сибирского областного правительства, который был утверждён в конце января 1918 г. на заседании депутатов Сибирской областной думы во ВПАС осталось теперь только 7 человек (Дербер, Жернаков, Краковецкий, Моравский, Неометуллов, Новосёлов и Колобов) *. Трое других членов владивостокской группы: Иван Александрович Лавров, Наум Яковлевич Быховский и Александр Афанасьевич Трутнев не были утверждены депутатами СОД в должности министров, однако имели все основания в будущем надеяться на это. Лавров, как опытный администратор с дореволюционным стажем, Быховский, как член Сибирской областной думы**, ну а Трутнев, как один из виднейших сибирских кооператоров. В качестве сотрудников к работе в правительстве были привлечены и некоторые владивостокские общественные деятели. Такая опора на местные кадры произошла не только вследствие дефицита нужных специалистов, но и по причине того, что в январских выборах министров Сибирского правительства в Томске не участвовали представители Дальнего Востока, что не всех во Владивостоке устраивало.

_______________

*Жернаков, Новосёлов и Неометуллов являлись правыми эсерами, Моравский во времена своей студенческой молодости также состоял членом этой партии, но в 1907 г. из неё вышел по причинам «личных противоречий с социалистическими тенденциями». Колобов был народным социалистом. Таким образом, только один Дербер представлял теперь в Сибирском правительстве левую часть эсеровской партии.

**В конце весны 1918 г. Наум Быховский в составе ревизионной комиссии от СОД проверял финансовую деятельность Сибирского правительства в Харбине, в результате чего, кстати, эта деятельность была признана неудовлетворительной.

Как видим, к последней декаде июля ВПАС полностью переформировалось и уже могло преступить, наконец, к исполнению своих прямых обязанностей по управлению, по крайней мере, хотя бы освобождёнными территориями Дальнего Востока. Все политики, вызывавшие наибольшее раздражение, как в среде правых, так и среди представителей союзников, были удалены из восточной группы Сибирского правительства, а вместо них к сотрудничеству привлекли местные деловые кадры. Да и процесс признания со стороны иностранных дипломатических кругов тоже вроде бы пошел в нужном для ВПАС направлении. Совещание

дипломатических представителей в Пекине приняло решение не признавать претензий Хорвата на власть, предложить ему отказаться от них и вернуться

назад в Харбин*. Такое развитие событий воодушевило группу Лаврова-Дербера, породило у неё надежды на скорое признание союзниками. Именно тогда ВПАС в ультимативной форме и потребовало от Хорвата (письмо, опубликованное 28 июля в №4 «Вестника правительства автономной Сибири») сложить с себя «незаконно присвоенные полномочия».

_______________

*Об этом свидетельствует достаточно добросовестный советский исследователь М. И. Светачев. См. его статью «Интервенты и сибирская контрреволюция… С.44