Цепи Скорпиона

– О, Перун, помоги нам! – выкрикнул Хохлач.

– Я так и знал!!! – воскликнул Капчо. И в руках у братьев тут же заместо вёсел возникли длинные кривые сабли.

– Греби, князь! – прокричали почти хором старики и принялись бить оружием по воде. А за борта лодки уже хватались чьи-то когтистые лапы.

В днище что-то вонзилось. Похоже, гарпун. В чёлн хлынула вода, и Златка бросилась вычерпывать – сначала руками, а потом чашкой, которую вытащил из сумки проснувшийся Черномазик. Огнен, к тому моменту уже достигший спасительного противоположного берега, стоял, беспомощно сжимая кулаки, сознавая, что никак не может помочь дочке и жене. А в лодку карабкался огромный водяной с кинжалом в зубах. Капчо одним ударом опрокинул его обратно в воду.

– Что ж они делают?! – вскричал Святополк, яростно работая вёслами.– Они ж – наши друзья!

– Да не водовики это, – пропыхтел Хохлач, без устали машущий саблей.– Это кароконджо! Не видишь, какие у них рожи синие?

Князь бросил взгляд. Точно! Тёмно-синяя (почти чёрная) кожа, жёлтые мутные глаза. Нет, определённо, не водяной.

– А вот то – уже наши друзья, – прохрипел Капчо.

Река забурлила. К месту схватки людей и караконджо приближалась целая армия водяных. Лодка, пробитая десятками ударов, медленно тонула, Златка и домовой черпали, Матрёна наваливалась на руль, Святополк что было сил грёб и только одна Ниточка сидела не шелохнувшись, во все глаза рассматривая надвигающееся подводное войско.

Водовиков, которые шли в атаку, было, по меньшой мере, раз в десять больше, чем караконджо. И синекожие дрогнули, бросились врассыпную. А чёлн, наполовину уже затопленный, ткнулся носом в илистый берег.

– 8 —

– Приехали, – пытаясь отдышаться, просипел Капчо.

Старики выбрались из лодки. Святополк передал им Ниточку, Черномазика и Матрёну, затем вылез сам и помог сойти Златке. А после все повернулись к воде, желая посмотреть на исход битвы и отблагодарить своих, так кстати, появившихся спасителей. Но всё опустело. Ни караконджо, ни водяных.

– Куда они делись? – домовой взбежал на пригорок и рассмотрел реку оттуда.

Хохлач и Капчо переглянулись.

– Синебрюхие сбежали, – произнёс Хохлач задумчиво, – а вот водяные… Странно…

– Что за караконджо такие? – спросил, подходя к ним молодой витязь.– Никогда о них не слышал.

– Тоже подводные. Нашим водяным родня дальняя. Только живут не здесь, а за тридевять земель. В Мокинзаре, Арамеке, Гаузии. Откуда они у нас взялись? Вот вопрос.

– Слушай, а может, уже Ма-ар за дело принялся? Подтягивает к Бухнадару нечисть знакомую, – проговорил Святополк, вспомнив о недавнем разговоре.

– Всё может статься, – промолвил Капчо. А Хохлач добавил:

– Скорее всего, так и есть.

Матрёна перебросилась парой фраз на диковинном зверином языке с одним из бобров, вышедшем на берег, и люди, погрузив поклажу на лошадей и быка, направились дальше.

– 9 —

Несколько часов спустя путники добрались до жилища стариков. Дом, в самом деле, оказался большущий, двуклетный[26 - Двухэтажный.], огороженный высоким, но каким-то чахлым забором – кто захочет, тот пролезет. Заметив, что Святополк обратил на это внимание, Хохлач сказал:

– Кто нас не побоится, через любой частокол перескочит, а тын – он для того, чтоб козы ни ушли.

Целое стадо коз, тут же, как бы объясняя слова старика, появилось из-за угла.

– Вы у нас в гостях, – громко, обращаясь ко всем, проговорил Хохлач, – Проходите, располагайтесь. Матрёна вас проводит. Там козье молоко и сыр. Отдыхайте. А мы ещё по хозяйству похлопочем. Впрочем, ты, князь, останься.

Когда доростольцы и домовой, следуя за Матрёной, зашли в дом, Капчо посмотрел на брата и проговорил:

– Иллюзия, значит. Интересно… Не ты, говоришь? И не я. Мы – пеньки трухлявые – не смикитили… А вот ты, молодой человек, что думаешь? Кто картинку створил? Да ещё так вероподобно. И не признался, и виду не подал.

– Так мне не почудилось? – пробормотал Святополк.– Водяных на самом деле не было? Одна видимость?

– Видимость-то, она, видимость, но кто её нарисовал так красиво?

– Ладно, давай в дом зайдём, – сказал Хохлач.– Я, кажется, догадываюсь, кто. Но больно уж диковинно получается.

Поднявшись по ступенькам крыльца, старики и молодой воин вошли в дверь и оказались в просторной комнате, которую предоставили для ночлега доростольцам.

– Это не Златка, – проговорил Капчо, поглядев на брата.

– И не Огнен, – произнёс Хохлач.

– Это Ниточка, – в один голос сказали оба.

Девочка сидела в углу и возилась со старой тряпичной куклой.

– Я её сейчас спать уложу, а потом сама спать буду, – ответила она, по-своему истолковав вопросительный взгляд стариков.

– Это правильно, – одобрительно заметил Хохлач.– Куклам тоже спать надо. Но ты нам другое скажи: как водовиков сделала?

– Не знаю, – не отрываясь от своего занятия, сказала девочка.– Как-то само вышло.

– И давно ты так умеешь?

– Та, з младости, – ответила за неё Златка.

– Вы, паны калугеры[27 - Калугер – почтенный старец (ю.-з. дорост.).], – вставил Огнен, – не мало подывитесь, егда побачите, шо вона на усех мовах гуторить може. И по-роцки, и по-гринульски, и по-маврийски даже. Как потщатится[28 - Сильно удивитесь, когда узнаете, что она на всех языках говорить может. И по-роцки, и по-гринуэльски, и по-маврийски даже. Как захочет (ю.-з. дорост.).].

Ниточка уложила, наконец, куклу и подошла к старикам.

– Я, когда вырасту, – серьёзно проговорила она, – буду королевой. Только ещё не знаю где. А пока я маленькая. У меня других дел полно. У меня, вон, Лиська не спит, – и указала на игрушку. – Её уложить надо.

– Хорошо, – согласился Хохлач, – это тоже дело.

– Пошли! – обратившись к брату и Святополку, произнёс Капчо и подтолкнул их к выходу.– Дайте людям отдохнуть.

– 10 —

– Надо бы Грегину рассказать, что такая Ниточка объявилась, – сказал Капчо, когда втроём вышли они из дома.

– А кто такой Грегин? – тут же задал вопрос Святополк.