Таежный Робинзон

Сначала, после очень плотного завтрака и более чем часового отдыха, к тому же без четырнадцати килограммов железа, Никита шагал очень бодро, даже быстро. Но постепенно силы уходили, а ноги всё больше отказывались двигаться. Скорость уменьшалась, темп движения несколько раз сбивался, дыхание учащалось, возобновилось выделение пота… Прошагав меньше часа, Никита остановился на отдых. Лишняя влага из тела вышла вчера, поэтому одежда насквозь не промокла, и он не разводил костёр. Посидел 10 минут и, когда начал мёрзнуть, поднялся и пошёл дальше. Теперь уже останавливался чаще. Увеличивалась и продолжительность отдыха. Через полчаса начал «прикладываться» к шоколаду. Две дольки на перерыв.

Но силы таяли. Казалось, что общий вес груза по сравнению с первоначальным, когда он пошёл после завтрака, увеличился почти вдвое.

– Надо что-то делать. – Всё чаще эта мысль вторгалась в его размышления об обстановке, будущем и вообще о жизни, которые клокотали под шапкой. Наконец, Никита признал: «Надо оставлять сани с частью груза… Обязательно… В таком состоянии я далеко не уйду.»

Из последних сил пройдя за полчаса полкилометра, остановился. Было 11-45. Всего от усадьбы можно считать «убежал» на девять километров.

– Подсушусь, отдохну и оставлю сани. Возьму рюкзак с сумкой и буду идти на лыжах…

Пока одежда подсохнет, решил уточнить, что можно здесь оставить.

Подсел ближе к костру, разложил на снегу все, что было в баке и в чехле от палатки. Укладывая вынутые вещи на место, оценивал необходимость и первоочерёдность каждой мелочи. Теперь это уже не были мелочи. Каждая из них была жизненно необходимым предметом. Содержимое рюкзака проверил мысленно, раскладывать не стал – это будет сделано позже. Кое-что из рюкзака решил оставить, ведь теперь с собой надо брать еще большой топор, а вместо малой лопаты – большую. И нести ружье. А лыжи? Надо ли брать с собой вторую пару лыж? Ведь всякое может случиться: сани можно не найти, или всё раскидают дикие звери. Да и мало ли что еще может произойти. Ведь если лыжи поломаются, то очень трудно будет собрать «разбросанные» по тайге вещи.

– Правда, можно сплести снегоступы. – Никита начинал врастать в новую жизнь. – Но ведь, во-первых, их надо плести, а, во-вторых, на снегоступах собственного производства далеко, а главное быстро, не уйдешь… Нет, вторые лыжи брать не стоит – их очень неудобно нести. Об этом не стоит даже думать, – окончательно решил Никита. – Возьму с собой лыжи на меху, а вторые оставлю. Буду идти с рюкзаком и дорожной сумкой, соблюдая максимальную осторожность…

– К вечеру высмотрю хорошее место для зимовки, а на следующее утро вернусь и заберу всё, что оставил… И то, что выложил раньше. Многовато остаётся… пожалуй, за один рейс остатки не перевезу…

Сложив на санях предметы не первой необходимости, подтянул их к дереву, прикрыл ветками, чтобы не бросались в глаза, и вернулся к рюкзаку. Надо было построить что-то из большого, громоздкого рюкзака и не очень большой – даже маленькой, по сравнению с рюкзаком – сумки. Построить так, чтобы можно было нести это сооружение и при этом меньше чувствовать его. Прежде всего, требовалось слить их воедино, в одно целое, чтобы это одно целое не было чересчур высоким и не мешало движению. Никита положил сумку поверх рюкзака, привязав её несколькими лямками, затем «намертво» прикрепил к нижней части рюкзака рабочую часть лопаты, а к концу черенка «припаял» сумку. Получилась, с виду устойчивая и прочная конструкция. Прикрепил к сапогам лыжные крепления, поднял и с трудом взгромоздил за спину созданное сооружение. Пошевелил плечами, подгоняя его к телу, взял в руки палки и пошел средним шагом.

Это произошло в 9-ти км от усадьбы в 12-10.

На лыжах идти было легче, чем пешком по снегу, когда за спиной тянулись тяжелогруженые сани. Но зато тогда на спине не вис тридцатикилограммовый рюкзак с добавкой в виде десятикилограммовой сумки, которая кроме того, что увеличивала общий вес, скоро начала понемногу сползать на голову или куда-нибудь в сторону. Приходилось останавливаться и поправлять ее.

Меньше чем через пол часа, не пройдя и одного километра, он почувствовал, что так тоже долго идти не сможет. Разозлившись, подумал, что сумку надо вообще бросить. Но это он только вызвал для обсуждения мысль, а сумка по-прежнему оставалась за спиной и продолжала нервировать.

В 13-15 остановился на обед. С учетом отдыха, после завтрака он шёл немногим менее четырёх часов, а продвинулся всего на четыре километра (11 километров от посёлка).

Развел костер, высушил отсыревшее белье, заменив его на время сушки, камуфляжным костюмом. Съел кашу, сваренную вчера с тушенкой, запил чаем с четвертью плитки шоколада без хлеба. Голод не утолил, силы не восстановил, но четверть плитки шоколада оставил на дорогу – теперь он уже знал, что это лучше, чем съесть весь обед сразу. Можно обманывать желудок, обещая ему следующую крошку после нескольких десятков метров пути.

Вспомнив, как трудно бывает идти последний час, отрезал порцию сала и хлеба, положив их в карман полушубка: аварийный запас на случай, если кончатся все силы, а скорость перекачки калорий из подкожного жира, не успеет за потребностями мышц…

Записал в книжке. Обед: Тушёнка – 110г. – 75ккал; Каша – 200г. – 220ккал; Шоколад («с чаем») – 25г. – 125ккал, оставлено на 2-й и 3-й «обеды» – Шоколад – 25г. – 125ккал, Сало – 50г. – 430ккал, Хлеб – 100г. – 250ккал. Весь обед – 1225 ккал.

Процесс зарядки мышц калориями никаких дополнительных эмоций не вызвал, ничего хорошего не прибавил. Но Никита, в процессе поглощения отведённой порции, подумал, что его определения расстояний от эпицентра катастрофы, мягко выражаясь, не точны.

Сколько же точно он прошел за полтора дня и сколько сможет пройти еще? Хотя он и старался, вышагивая, прикидывать расстояние, но в результате уверен не был. Решил, что в дальнейшем его надо как то замерять. Но как?

Отмерить 100 метров шнура и постоянно следить за его концом, наращивая километры? Такая точность сейчас ни к чему. Времени и сил для этого нет.

Замерить длину «лыжного» шага и считать шаги? – трудоемкая работа и точность здесь будет очень малой. Есть ещё вариант – скорость! Лучший метод для этих условий: расстояние определять по часам…

Никита снял рюкзак, достал рулетку, моток толстого шнура и отрезал от него сто метров (в мотке шнура оставалось мало, но он ведь не выбрасывал его), прошел налегке вперед, отложив, для точности, длину шнура два раза и вернулся назад.

Надев рюкзак, стал «на старт», дождался, когда секундная стрелка на часах подойдет к цифре «12», и двинулся таким шагом, каким можно идти с сорокакилограммовым грузом длительное время.

«На финише» – посмотрел на часы – прошло почти четыреста секунд. Прикинул скорость. Это тысяча восемьсот метров в час.

Подобным образом ещё раз отмерил такое же расстояние. Вернулся, надел рюкзак, прошел быстрее – получилось две тысячи двести метров в час. Быстрее уже нельзя. Лучше, чуть медленнее.

Снова взгромоздил рюкзак, зафиксировал в уме темп, заметил время и заскользил на лыжах, стараясь идти размеренно, немного медленнее второго опыта, чтобы получалось около двух километров в час.

Дальше шел, погрузившись в расчеты:

– От ночлега ушел в 7-20. Час разминки – было уже 8-20. Двинулся в 9-30. (7км от усадьбы). Оставил сани – в 12-10. – 9 км. Обед и определение темпа движения – с 13-15 до 14-00. – 11 км. Значит до половины седьмого вечера, когда станет темно, остаётся четыре с половиной часа хода.

– Два километра в час – это за четыре с половиной часа можно пройти девять километров. С учетом непредвиденных остановок, связанных с усталостью, с трудом можно пройти за это время не более восьми, а то и семи километров. Если ничего не случится, в половине седьмого вечера можно оказаться в девяти километрах от саней и в восемнадцати километрах от посёлка.

– Да, в половине седьмого надо останавливаться на ночевку, где бы это ни было. Через пол часа начнёт темнеть, а надо успеть подготовиться к ночи. Сейчас ведь саней не будет, надо их чем-то заменить, а завтра рано утром идти за «разбросанными» вещами.

Пообедав и отдохнув, воодушевленный идеей точного замера расстояний, Никита опять, как и после завтрака бодро рванулся вперёд, на ходу делая редкие затески на деревьях с одной стороны, чтобы обозначить путь «к саням». Делать это было трудно: мешал рюкзак и по-прежнему лежавшая на нём сумка. Кроме того, для подхода к дереву иногда приходилось проходить лишние расстояния. Дорогу «обратно» надеялся отмечать завтра, когда за плечами ничего не будет. Лыжня оставалась хорошо заметной, но сыпал небольшой снежок и затески были совсем не лишними.

На остановках сооружение из-за спины надо было снимать, затрачивая силы и теряя время. При одной из таких остановок, он усовершенствовал крепление. Достал из рюкзака толстый шнур, отрезал от него небольшой кусок, обмотал его вокруг сумки и положил петлю на лоб. Сумка стала послушнее.

Идти оказалось не так легко, как представлялось вначале. Рюкзак давил на спину, оттягивая плечи, сумка, иногда по-прежнему сползала в непредсказуемую сторону. Когда плечи уже не могли держать лямки, он, при очередном отдыхе, подтянул их, переместив часть нагрузки на бедра. Стало легче, но не очень.

Низко наклонив голову с петлёй, удерживающей сумку, Никита старался идти ровно, ритмично, не «очень» быстро и, не делая резких движений, чтобы не вызвать сползание сумки. Механически передвигая ноги, не глядя по сторонам, он бессознательно обходил высотки и глубокие ложбины. Наткнувшись на нестандартный подъём, не шевеля головой, поднимал глаза, определяя характер препятствия, и решал, что делать: обходить его или переваливать напрямую.

Однажды, незаметно для себя, спустился в ложбину. Пришлось освободить лоб и осмотреться, определяя лучшее направление выхода.

В другой раз, спустившись, обнаружил это, когда начал подниматься. На этот раз после изучения обстановки развернулся и возвратился по своему следу к началу спуска.

– Спускаться можно, – подумал он тогда, – но ведь за спуском может последовать подъём.

После осознания собственным телом этой истины, перед каждым спуском, Никита останавливался, осматривался и выбирал путь, требующий меньшей затраты энергии.

Изредка посмотрев на стрелку компаса, корректировал направление, отдавая, преимущество ровным местам, если даже это вынуждало совершать обход препятствия…

«Мелькали» занесённые снегом протоки, невысокие хребтики, увалы, поляны, сушняки, островки пихт, березы. Изредка встречались кедры. Но он ничего не замечал, только думал: «вперед, вперед!» И вынужден был на каждые пол часа хода останавливаться на 5 минутный отдых, уменьшая заданное расстояние на метры, которые прошел бы за это время. Когда чувствовал, что силы заканчиваются, доставал приготовленную порцию шоколада, отламывал дольку, клал её в рот и держал там до полного растворения, отвлекая своё внимание от тяжести за спиной.

Так он шёл почти два часа, удалившись от саней на три километра. (15-40)

Здесь оставил сумку, повесив ее высоко над землей и окружив четырьмя затесками. (три километрам от саней, восемь от железа, Четырнадцать – от посёлка)…

Плечи, спина, с непривычки, болели, Но теперь не было неудобной сумки, и он пошёл с намеченной скоростью, все дальше удаляясь от коварного места.

…В пути встречал кусты с какими-то синими ягодами, но боялся их пробовать. Помнил – есть какие-то «волчьи» ягоды. Пересекая места со следами недавних пожаров, не замечал их.

Видел несколько трупов животных. Попался даже слегка обжаренный олень, но Никита побоялся к нему приблизиться – вдруг радиация…

Увидев эти обгоревшие трупы, подумал, что они погибли, попав в полосу взрыва. И заволновался:

– А где же остальные? Разбежались? Куда? На какое расстояние? И вообще, было ли кому здесь разбегаться?

– Все же, какая-то катастрофа была, – размышлял он в редкие минуты отдыха. – Это точно. Была охвачена большая площадь. Может быть, я оказался в её эпицентре, где вспыхнул пожар, зародилось землетрясение, погибло всё живое, а чем дальше, тем разрушений окажется меньше?..

Может быть, в небесном компьютере всё же произошел сбой: планета ли ускорила ход или взрыв на солнце произошел на доли секунды позже, но земля уже пересекла расчетное место, в которое должен был подойти энергетический сгусток? Может быть, вращаясь, она подставила ему свой не очень значимый бок и периферийная часть заряда, лишь зацепив поверхность в самом центре Сибири, ушла в безбрежные пустыни вселенной?

А порция космических лучей с остатками некогда колоссальной энергии, доставшейся земле, пробив озоновый слой, лишь скользнула по поверхности именно в том месте, где я находился…