Таежный Робинзон

– Один охотничий нож взять с собой, другой – спрятать на санях. Все кухонные ножи пока пристрою тоже на санях. Карманный нож пусть находится там, где ему положено быть – в кармане. Мелочь уложить в чехол от палатки и положить на сани, рыболовные крючки, иголки – на самое дно рюкзака, чтобы легче было искать Вспомнил об овощах и фруктах. Три картофелины сунул в рукавицу, которую затолкал между спальным мешком и тентом. Рядом пристроил вторую рукавицу из запасной пары – с лимонами. Вторую пару новых меховых рукавиц, положил на сани сверху, чтобы были под рукой. В полиэтиленовый мешочек ссыпал пшеницу и тоже затолкал в рюкзак.

– Чайник с привязанной кружкой обязательно с собой – при «чаепитии» кружка всегда будет нужна в первую очередь и не стоит искать её внутри, – распределял Никита поклажу. – Бинокль, компас и 20-ти метровую рулетку надо положить вверху…Он быстро двигал руками, перебирая вещи, а мысли в голове метались, забегали вперёд, прыгали с одной темы на другую, цеплялись за ненужные мелочи, отвлекая от главного направления. Время! – стержнем торчала мысль, затушевывая все остальные… Все три упаковки спичек, которые взял в погребе, завернул в три полиэтиленовых пакета и отложил для саней, а одну коробку положил в карман. Потом передумал, достал одну упаковку, завернул её в пакет и положил в рюкзак. Осмотревшись, затолкал в рюкзак ещё камуфляжный костюм и моток капронового шнура.

– Так будет надежней.

Пузырек с бензином отложил для саней, одну зажигалку, протолкнув с ней руку до дна, оставил там, а другую – опустил в карман. Заправлять зажигалки сейчас не было времени. Привязал к рюкзаку снаружи, как и намечал, малый топор, лопатку, валенки, чайник с кружкой. Заряженное ружье решил положить сверху рюкзака, чтобы было под рукой. Два патрона на всякий случай спрятал в карман полушубка, а остальные в рюкзак. Рюкзак был полный. Взвесил – двадцать три килограмма. Можно добавить еще семь. В оставшееся место улеглась трехкилограммовая банка говяжьей тушёнки, баночка сгущенного молока, пачка галет, а с боков разместились три баночки тушенки, и пять плиток шоколада.

– Это всё на первое время, если что-то случится непредвиденное.

Снова поставил рюкзак на весы – двадцать девять с половиной килограммов.

Натянул его на себя, попрыгал, прошел десяток шагов:

– Ничего, двигаться можно.

Снял рюкзак и посмотрел на сани.

– Сюда пятьдесят килограммов, не больше.

– Скорее, скорее! – громко требовали все клетки его тела.

После удаления всего «лишнего» и укомплектования рюкзака, быстро перевесил всё, что должно было пойти на сани. Получилось чуть больше 60 килограммов, но это уже был самый минимальный минимум. Лучше ложиться и здесь ожидать окончания всех катастроф.

Но ложиться здесь он не собирался. Небольшие предметы, остатки мелочи, железо, кроме лопат и топора, чтобы не растерялись, сложил в баке, который поставил на сани. Пристроил рядом, как можно плотнее, остальные предметы, накрыл развёрнутой подстилкой, сверху положил немного раскрученный сверток полиэтиленовой плёнки и вторые лыжи. Отошел, посмотрел. Огромный рюкзак с подвязанным топориком, лопаткой, чайником и валенками выглядел страшно. Сани смотрелись лучше, но они были очень-очень огромными. Хотя верх их из-за чехла от палатки, канистры, подстилки и прикрывающей пленки выглядел почти плоским и смотрелся даже красиво. Закончив сборы, бросил двухсотграммовую гирьку в рюкзак:

– Если дом сгорит, весы, может быть, останутся целыми … хотя, кому они теперь будут нужны… Оставил их на снегу, перетащив подальше от горящего дома.

Вспомнил, что надо хорошо поесть. Побежал в «гостиницу», поглядывая наверх и уклоняясь от искр и головешек. Нашёл в опрокинутом столе три целых сырых яйца и недоеденный кусок хлеба. С сожалением посмотрел на остающиеся в горящем коридоре два круглых килограммовых хлебных каравая и решётку с куриными яйцами. Очень бы не помешали, но уже некуда. Увидел в снегу пустые бутылки от пепси-колы:

– Хорошая тара и, главное, ничего не весит. Взял все засыпанные четыре двухлитровых бутылки и обнаруженную пол-литровую. – Можно носить в них воду.

Выбежал. Около саней, выпил сырыми три яйца, открыл и съел банку свиной тушенки с хлебом, может быть последним в своей жизни. Чай кипятить было уже некогда, съел на бегу, болтавшийся в кармане апельсин.

– А что я буду есть в дороге? А сразу после неё? – вдруг осенило его, – мне ведь некогда будет охотиться, а на соснах булки не растут… Он кинулся назад, схватил решётку с восемью яйцами, оба каравая хлеба и кусок сала: всё, что оставалось на нижней полке в коридоре. Там же в углу увидел запечатанную пачку какой-то крупы. Прихватил и её. Подбежал к весам и перевесил все продукты, чтобы позже определить количество порций и дней, которые можно на них продержаться. Отнес все к саням и затолкал по свободным щелям. Отвязал от рюкзака малый топорик, быстро решил, что обойдётся большим, положил вместо него крупу и сало. Поставил на весы – тридцать килограммов с третью – это допустимая «норма».

От жара в дизельной канистра с бензином раздулась и лопнула. Раздался взрыв, пламя взметнулось вверх, и дом полыхнул костром. Почти следом за канистрой взорвалась ёмкость с соляркой, которой не хватало последнего штриха. Теперь уже настоящий костер мог по цепочке перекинуться на остальные дома усадьбы. Через калитку, прорезанную для подхода к цистерне с горючим, Никита отнес за забор рюкзак. Расширив проход в калитке, вернулся к саням и почти бегом оттащил их к рюкзаку.

Глава 3

. Бегство.

Трудности движения. Сушка одежды, приготовление пищи. 2 ночёвки. Выбор стационарной стоянки. Ночёвка. Сбор оставленных вещей.

После удара прошло около трёх часов. Разрушенные дома на другой стороне балочки почти догорели, а более крепкие, которые устояли при ударе, начинали разгораться. Усадьба тоже горела.

В лесу одни деревья, отдав огню свои иголки и сухие ветки, затухли, у других, с различной интенсивностью разгорались стволы. В общем плане море огня расширялось: образуя на большой площади поле горящих «свечек», суживая до минимума проход по которому Никита недавно уходил.

– Успел! – Радовался Никита. – Но надо спешить: «удар» может повториться где угодно, но, пожалуй, опаснее всего находиться именно здесь.

Посмотрел на часы – 10-30.

– Если это радиация, то, сколько же я уже нахватал рентген за то время, которые мечусь здесь?… Бежать!

Натянул поверх верёвки рюкзак – сейчас он показался намного тяжелее, чем при первой примерке – расправил вожжи, сдернул сани и медленно зашагал к просвету в горящих деревьях, издалека высматривая пути обхода проталин…

– А зачем я тащу рюкзак на себе? – Пройдя два десятка метров, подумал Никита.

Остановился, снял из-за спины тридцатикилограммовый груз и пристроил его между лыжами на санях. Привязывать не стал: рюкзак тяжёлый, а резких поворотов он делать не собирался.

Чтобы в будущем можно было впрягаться в сани, не снимая рюкзак, Никита разрезал вожжи посередине. Теперь, при надетом рюкзаке достаточно подтянуть их концы и связать на груди, а при остановке просто развязать и бросить к ногам…

Идти стало легче: на плечи ничто не давило. И, хотя сани потяжелели в полтора раза, но тяжесть оставалась где-то сзади и ощущалась только через веревку, натяжение которой по желанию можно ослаблять, уменьшая скорость, или вообще моментально прекращать, останавливаясь для отдыха.

Напряжения вначале он почти не чувствовал, вернее, не думал о нём. Мыслей, вообще, не было. Шевелилась только одна, до конца не сформировавшаяся, существующая независимо от желания, но руководящая всем его существом: «скорее», требовала она, прибавляя силы.

Огонь вокруг, не утихал, а даже как будто даже разрастался. Проход, по которому Никита «бежал» сейчас, постепенно сужался, растапливая снег на проходе и засыпая его обгоревшими ветками и сажей. В некоторых местах слившиеся проталины образовывали обширные пятна чёрной земли, которые приходилось «объезжать», а иногда даже тянуть сани по земле, подсыпая снегу, (хорошо, что лопата была близко).

– Надо спешить, – периодически «приказывал» себе Никита, и ему казалось, что во исполнение этого приказа, он «прибавлял шагу».

Но это только казалось: прибавлять практически было невозможно, так как скорость уже достигла предела.

За целый час он протащил сани всего около половины километра. Это был самый трудный участок: огонь, сажа, земляные проплешины и … паника. Хорошо ещё, что место было ровным… Прошел суживающийся в огне проход и увидел, что полосы пожара начинают расходиться. Горящих деревьев стало меньше, снег чище, а местами просматривалась недавняя лыжня.

Пройдя проход, Никита остановился отдохнуть и вдруг почувствовал, что сильно вспотел. Испугался:

– Постою, тело остынет, а одежда останется мокрой. В результате – простуда… Без укрытия, тепла, запаса продуктов.

Это был новый повод для паники, но выход напросился сразу:

– Дойти до сумки, развести костер, переодеться и высушить одежду… Осталось не очень много. К тому же теперь можно идти на лыжах.

Снял их с саней, прикрепил крепления к сапогам, связал на груди концы верёвки, взял в руки палки, уперся ими в снег, слегка наклонился, и рванул сани. Лыжи скользнули, но… назад. Поменял лыжи. Крепче уперся палками в мёрзлую землю и повторил рывок. Сани сдвинулись, и он с трудом, с пробуксовкой, пошел.

Через 20 метров, понял: так дело не пойдет. Очень много сил и времени тратится на такое движение.

– Снег неглубокий, – подумал Никита, – его едва хватает, чтобы сани не царапали землю. По такому снегу можно идти в сапогах. Снял лыжи, уложил их на прежнее место, впрягся и пошел дальше. По чистому снегу сани заскользили охотнее.

Почти горячее тело под полушубком сохраняло при движении теплоту одежды, и она не остывала.

Наконец, безмерно устав, добрался до сумки. Она продолжала висеть на своем сучке всего в одном километре от поселка. Часы показывали двенадцать.

Подтянул сани к дереву, на котором висела сумка, и бегом кинулся собирать материал для костра: ветки и обломки стволов, валявшиеся на земле, низко расположенные ветки деревьев, которые можно было достать и обломить и всё другое, что могло гореть. Набрал охапку, бросил недалеко от саней, наломал мелких, как спички, палочек, сложил рядом горкой. Костер, в таких условиях, ему раньше разводить не приходилось. Разжигал костерок на даче у отца, иногда на прогулках с друзьями, но разве сравнишь единичные случаи летом с условиями зимней тайги… Достал из сумки коробку спичек. Зажёг первую, а когда огонь разгорелся, подложил её под сухую веточку. Веточка успела загореться и держала огонь, пока не затухла спичка.

Чтобы следующая спичка не сгорела без пользы, Никита вынул из нагрудного кармана деньги и нашел самую мелкую купюру.

– Зачем они мне здесь?

Скомкал её, подложил под горку мелких палочек и поджег. На этот раз костёр получился.