Евстафий, сын того самого Никифора

– Господа, я инспектор классов, капитан Самоцвет Феофил Матвеевич, прошу объяснить цель вашего прибытия.

Есаул Арсентьев протянул ему запечатанный конверт со словами:

– Представляюсь: старший адъютант его высокопревосходительства наказного атамана Уральского казачьего войска генерала Веревкина есаул Арсентьев Александр Ильич с кандидатом на обучение в вашей гимназии Брянкиным Евстафием Никифоровичем прибыли на собеседование к директору вашей гимназии. Прошу ознакомить его превосходительство с письмом атамана.

Инспектор классов принял у есаула конверт левой рукой, правую руку протянул для рукопожатия:

– Приятно познакомиться. Вы раздевайтесь, устраивайтесь вон за тем столиком, дежурный подаст вам чай. Я, к его превосходительству.

Капитан Самоцвет лихо развернулся через левое плечо и проследовал в кабинет к директору военной гимназии, предварительно постучав в дверь костяшками пальцев. В кабинете капитана встретил вопросительный взгляд генерала Домерщикова:

– Что-то еще Феофил Матвеевич? Мы с вами вроде бы все вопросы воинской дисциплины и обучения воспитанников обсудили.

Капитан Самоцвет был сама вежливость:

– Ваше превосходительство, от атамана уральских казаков прибыл его старший адъютант есаул Арсентьев Александр Ильич с кандидатом на обучение в нашей гимназии. Вот рекомендательное письмо его высокопревосходительства генерала Веревкина. Прошу.

Капитан протянул директору запечатанный сургучом пакет. Директор гимназии осторожно взял пакет двумя руками и потянулся за деревянным ножиком, предназначенным для вскрытия конвертов:

– Да вы присаживайтесь, будем вместе обсуждать полученные сведения.

Генерал расправил вынутый лист бумаги с вензелями Уральского казачьего войска и неторопливо начал читать послание атамана. В течение нескольких долгих минут в кабинете царило молчание, изредка прерываемое восклицаниями генерала:

– Так. Так. И вот так!

Директор закончил читать письмо, отложил его в сторону и задумчиво посмотрел в окно, разрисованное морозными узорами:

– Дорогой Феофил Матвеевич извольте озадачить старшего делопроизводителя написанием приказа о зачислении Брянкина Евстафия Никифоровича в первый эскадрон воспитанников нашей гимназии с полным пансионом, как атаманского сына его высокопревосходительства генерала Веревкина, и с закреплением за ним недавно родившегося жеребчика Верного, остальное вы сами добавите. А для полноты составления сведений о воспитаннике заведите на него личное дело. Это письмо будет первым документом, удостоверяющим личность воспитанника. Возьмите и внимательно ознакомьтесь с ним на досуге. А сейчас позовите просителей в кабинет и присядьте в сторонке в готовности вести запись нашей беседы. Выполняйте!

Стаф с есаулом давно уже выпили принесенный дежурным унтером чай с баранками и сидели как на иголках, ожидая вызова из кабинета директора. Наконец-то, дверь кабинета распахнулась бесшумно, и вышедший оттуда капитан в лейб-гвардейской форме жестом руки пригласил их заходить. Есаул, войдя в кабинет, посторонился, освобождая место для Евстафия, и сразу же воскликнул во все горло, отвечая на приветствие генерала:

– Здравия желаю, ваше превосходительство!

Стаф замешкался и еле слышно пробасил:

– Здравствуйте.

Генерал холодно посмотрел на него и пригласил всех присаживаться за стол.

Просители разместились на стульях с высокими спинками, Стаф ладони рук положил на стол и внимательно смотрел на директора гимназии. Тот начал разговор с есаулом:

– Господин есаул, как вы понимаете, наша гимназия принимает кандидатов в ряды воспитанников в определенное для этого время. Вы выбрали неурочное время для зачисления вашего протеже в наше учебное заведение. Да к тому же юноша совершенно безо всяких документов и неизвестно чей ребенок. Подождите возражать, есаул! Только благодаря ходатайству вашего атамана мы, скрепя сердцем, возьмемся за его воспитание. Испытанием на знание изучаемых предметов вашего кандидата займется лично инспектор классов.

Генерал перевел взгляд на капитана Самоцвета, тот мгновенно вскочил со стула и прищелкнул каблуками:

– Слушаюсь!

Директор продолжил:

– Так вот, при положительном отзыве о знаниях и при примерном поведении он, ваш кандидат, будет зачислен в списки воспитанников нашей гимназии. В противном случае я буду вынужден от него отказаться. Посему, прошу вас, господин есаул, наведаться к нам через неделю, результат будет ясен. С вами разговор закончен, вы свободны.

Есаул Арсентьев молча встал со стула, принял строевую стойку, наклонил и поднял голову, развернулся и вышел из кабинета. Директор гимназии обратил свой взор на Стафа:

– Теперь побеседуем с вами, молодой человек. Расскажите, будьте так любезны, про себя и своих родителей, и как вас угораздило появиться у нас.

Стаф, так же, как и есаул Арсентьев, аккуратно поднялся из-за стола, сделал шаг назад и развернулся фронтом к директору гимназии. Про себя он рассказал то, что ему говорила тетушка Лиана, а про родителей сказал, что ему об них говорил его дядька, Орлов Тимофей Пантелеевич, отставной казак, приставленный французским воспитателем к неразумному малышу. Про документы обмолвился вскользь, что они были в кибитке у немецкого купца Мюллера, от каравана которого отбился и потерялся Евстафий. Рассказал и про хорошее киргизское семейство, где его обогрели и накормили, про злодеев кайсаков, что напали на это семейство, а он принимал участие в борьбе против них. Рассказал про свои трофеи, которые Кулжигит разрешил ему увезти с собой на разбойничьей лошади. Поведал, как на духу, о своей детской мечте выучиться на военного человека и защищать русское отечество, в котором где-то обретаются его родители. Сказал, что атаман уральского казачьего войска ему поверил, и он просто обязан его доверие оправдать.

Генерал Домерщиков с капитаном Самоцветом испытующе и пристально наблюдали за лицом и руками говорившего юноши, но фальши и лукавства в его речи не обнаружили. У инспектора классов уже чесались руки и мозги, хотелось, не откладывая ни на миг, провести расспросы молодого человека о багаже его знаний, но Феофан Матвеевич был военным до мозга костей и понимал, что всему свое время. Директор гимназии проникся рассказом юноши и помягчел душой. После окончания рассказа молодого человека директор гимназии провел быстрый опрос кандидата, чтобы разузнать о новом воспитаннике несколько больше. Он начал спрашивать Стафа о совершенно разных вещах:

– Прошу вас, юноша, отвечать кратко и емко. Вот мой первый вопрос. Как вы относитесь к монархии в России, ведь вы воспитывались, по вашим словам, во Франции, а там вся жизнь проникнута революционными идеями?

Стаф был готов к таким вопросам, не зря тетушка Лиана натаскивала его на глубокое изучение исторических фактов именно в это время:

– Я считаю, что монархия в России для ее плодотворного процветания жизненно необходима будет еще долгое время. Поэтому я ее полностью поддерживаю и обязуюсь защищать ее интересы до последней капли крови.

Генерал стрельнул в Стафа пронизывающим взглядом:

– Это ваше личное мнение или заученный урок ваших воспитателей?

Стаф сразу ответил:

– Скорее всего первое, мои выводы, полученные при изучении мировоззрений простых жителей Франции и России и развития экономик этих стран, убедили меня в этом.

Генерал бросил молниеносный взгляд на сидевшего сбоку капитана и продолжил расспросы:

– Как вы относитесь к женщинам? У вас были уже любовные связи с ними?

Стаф покраснел от такого прямолинейного вопроса в отношении его персоны, но вспомнил красавицу-тетушку и бодро ответил:

– Женщины слабый пол и их надо оберегать от всяческих невзгод. Я их просто обожаю. Но связей у меня с представительницами прекрасного пола пока еще не было. Оставшийся во Франции мой дядька Тимофей запрещал мне даже смотреть в их сторону, хотя много хорошего рассказывал про них. Он говорил, что….

Генерал перебил Стафа:

– Стоп, стоп юноша. Не надо рассуждать. Прошу отвечать кратко. Уяснили?

Пришлось Стафу повторно покраснеть и покаянно пробасить:

– Да, ваше превосходительство.

– Каково ваше отношение к животным?

– Всех люблю и со всеми нормально уживаюсь.

– Каким видам рукопашной борьбы вы научены, и каким оружием владеете?

– Дядька Тимофей научил меня казацкому «подвалу» и «русбою». Владею неплохо казацкой саблей, хорошо метаю ножи, обучен огневому бою из пистолетов и ружей.

Напольные часы, стоящие напротив окон, мелодично пробили час после полудня. Генерал посмотрел на капитана, тот заканчивал записывать что-то в раскрытую тетрадь: