Над Нейвой рекою идем эскадроном

– Русский офицер в чешском эшелоне? Мне… очень нужно добраться до одного места… это совсем маленький городок… У меня там старый больной дядя. Доехать бы с вами хотя бы до Челябинска!

– Так едемте! Я вас уверяю: вы проведёте время в неплохой компании.

И взяв её чемодан, пошёл в вагон. Друзья, увидев их, поднялись и каждый представился. Так или иначе, на лице каждого отразилась радость от такого приятного и нежданного вторжения… Она также представилась каждому из них по очереди:

– Елена Орловская. Мой муж, поручик Орловский, погиб в начале этой кампании.

Она задержала свой взгляд на Корнилии, давая понять, что хотела бы, чтобы он был её покровителем в этой поездке. И с грустью обратилась ко всем:

– Значит, убегаете, господа офицеры? А кто нас будет защищать? Спасать Россию?

– Что вы, мы ещё сюда вернёмся! – с той жаркой уверенностью, которая свойственна лишь молодости, воскликнул Цветков. – И пусть попробует вас кто-нибудь обидеть!

Стояли тёплые майские дни. Поезд всё чаще и чаще стал останавливаться, и остановки становились все дольше. Теперь во время длительных стоянок эшелона Корнилий Цветков и Николай Казагранди проводили время в прогулках, которые сопровождались долгими беседами о настоящем и будущем. Николай рано потерял отца, итальянского инженера, которого пригласили в Россию для строительства железнодорожных тоннелей. Их строительство во второй половине девятнадцатого века только начало развиваться. Молодой инженер, приехав в Россию, с энтузиазмом взялся за дело. Вскоре женился на дочери сибирского купца. В семье родились двое детей: сын Николай и через два года сестра Анна. Но суровый сибирский климат подорвал здоровье итальянца. И отец, тяжело заболев, умер. Николай, с трудом пробивая себе дорогу, окончил Владивостокскую гимназию. Затем поступил в Казанский университет, где изучал правоведение.

Во время учебы он женился на Зое Жуковской, дочери русского дворянина и интеллигента. Всё свободное время ему приходилось зарабатывать деньги на проживание и учёбу. И вот, наконец, успешное окончание университета! Но не успел новоиспечённый адвокат приступить к работе, как разыгралась великая война с Германией. Казагранди в числе добровольцев почти с первых дней оказался на фронте. Вместе с женой приехал в Петербург, где окончил краткосрочное инженерное военное училище и участвовал в тяжёлых боях за Моонзундский архипелаг. В разгар войны у Николая родилась дочь…

Его друг Корнилий, а если точнее Корнилий Адрианович Цветков, был железнодорожным инженером. Случившуюся революцию встретил в звании штабс-капитана. Остроумный и заводной, он располагал к себе женщин, но в вихре военной смуты молодой офицер еще не встретил ту единственную, которая могла бы стать его женой. Однако приходит время, и такая встреча случается с каждым из нас, не выбирая ни места, ни времени. Так случилось и с ним, молодым офицером. Молодая незнакомка, встреченная им на полустанке, ставшая вдовой в двадцать четыре года, пленила его сердце. Узнав, что он родом из Тверской губернии, а его родной дядя живёт в Тобольской губернии, где до последних дней находилась царская семья, Елена поведала ему, что путь её лежит как раз в те места, в Алапаевск, куда сейчас большевики вывезли Великих князей. Дядя, известный горный инженер на Алапаевских рудниках, обещал устроить её работать учительницей в женскую гимназию.

При расставании на станции Челябинск молодой офицер уже чувствовал, что любит. Прижав её руку к своему сердцу, он попросил:

– Обещайте мне, Елена, что будете ждать моего приезда с предложением… разделить мою судьбу.

Ему показалось неуместно напыщенным и драматичным произнести здесь, в этом вокзальном бесприюте, ритуальные слова с предложением руки и сердца… Елена все поняла.

– Я вам отвечу «да»! Корнилий Адрианович, хотя идёт война, и кто знает, что с нами будет завтра, но пообещайте и вы, что при первой же возможности там, в Европе, вы поставите вопрос перед союзниками о спасении вывезенных в Алапаевск Романовых! Быть может, этим вы и мне поможете, и приблизите день нашей встречи.

И офицер Цветков дал слово при первой же возможности вернуться в родные места, разыскать её и сделать всё, от него зависящее, для вызволения Великих князей из большевистского плена.

А друзья вместе с чешским эшелоном двинулись дальше. Но на станции Курган к поезду неожиданно подошли какие-то люди в штатском и потребовали у командира эшелона поручика Гравчека разрешения на проверку документов и арест обнаруженных русских офицеров. На что поручик, бурно отреагировав всеми известными ему русскими ругательствами, сказал, что если хоть один человек из его эшелона пропадёт, то он поставит на дыбы весь город. И тут же дал команду расчехлить имеющееся орудие и пулемёты. Гости сейчас же убрались восвояси. И поезд двинулся дальше.

Но не проехали они и суток, как им навстречу прибыла делегация большевиков из Омска с предложением сдать всё имеющееся в эшелоне оружие. На что командир эшелона попросил дать время на связь с командованием и на свои раздумья. И в тот же день от командира корпуса Войцеховского командование эшелона получило известие о восстании и захвате Челябинска его подразделениями. А заодно приказ занять город Омск.

После короткого боя на прилегающих к реке Иртыш и непосредственно к городу станциях всё было кончено. Над городом взвился российский флаг. Оказалось, что здесь их уже ждали, и при приближении эшелона офицеры под командованием Иванова-Ринова и Гришина-Алмазова подняли восстание. Вскоре известия о мятежах против советской власти и расширении восставшими территории вглубь от железной дороги посыпались со всех сторон.

Друзья собрали свой небольшой совет. Николай достал карту, офицеры осмотрели все места, занятые чехами, и Казагранди высказал своё предложение: собрать из офицеров-добровольцев партизанский отряд и выступить с ним по Иртышу и Тоболу на Ирбит и Алапаевск для спасения Романовых и помощи восставшим с тыла.

– А ты думаешь, Коля, те, кто наступает по железной дороге, подойдут туда позже нас? – спросил Корнилий. – Может, нам лучше сражаться в их рядах?

– Я никого не уговариваю. Это дело добровольное, а насчёт того, кто быстрее, думаю, что сейчас красные все силы бросят туда. И вся колонна будет медленно продвигаться с тяжёлыми затяжными боями, да ещё тянуть за собой тяжёлое вооружение, а мы с малым вооружением, обходя большие населённые пункты, быстрей достигнем цели. И заодно и у большевиков оттянем на себя кое-какие силы от основного фронта.

Все согласились. И штабс-капитан, герой боёв за Моонзунд, отправился со своим предложением к Иванову-Ринову. Глава восставших молча выслушал Николая и, подумав, сказал:

– Если нужно немного народу, то, конечно, такой отряд мы наберём и снарядим, а вообще хорошее дело вы задумали, ребята.

Условились, что сначала Казагранди и Метелёв встретятся с семьями, а затем начнут совместно с Ивановым-Риновым формирование отряда.

И вот десятого июня боевая единица из 72 смельчаков выступила из Омска вниз по реке Иртыш, имея два парохода и вооружившись одним трёхдюймовым орудием без прицела и двумя пулемётами. Такому быстрому набору людей способствовало большое количество бывших военнослужащих в Омске, оставшихся при большевистской власти не у дел.

* * *

Подполковник Иннокентий Семёнович Смолин ранним июньским утром вышел из вагона на омский перрон. Выбритый, подтянутый… в нем уже ничего не осталось от прибывшего в Курган неухоженного оборванного мужика. После неудавшегося восстания в Туринске, маленьком зауральском городке Тобольской губернии, ему пришлось пробираться к захваченной повстанцами сибирской магистрали густыми лесами, кое-где через болота и реки, обходя стороной большие населённые пункты. Благополучно добравшись до Кургана, офицер встретил своих друзей по германскому фронту, которые ввели его в курс дел. И Иннокентий сразу же решил, что его место среди восставших. У него как у командира разведывательных подразделений сразу же возник свой план действий. Помывшись в бане и приведя себя в порядок, он направился в Омск, где полным ходом шло формирование частей Российской армии. Иванов-Ринов радостно принял вновь прибывшего офицера. Но узнав, что Смолин прибыл с территории, контролируемой красными, бывший жандарм с недоверием уставился на подполковника.

– Дело, о котором вы говорите, конечно, хорошее, – осторожно начал командир повстанцев. – Мы только что сформировали такой отряд и отправили в тыл красных во главе… кажется, с капитаном Казагранди. Было бы хорошо, если бы его отряд действовал на северном фланге наших колонн, а ваш – на южном. Но позвольте поподробнее узнать о вас. Например, кто из офицеров нашего округа может за вас поручиться?

Иннокентий, с пониманием отнесшийся к недоверию, откровенно рассказал о себе и своей семье, оставшейся в Туринске. Родом он был коренной сибиряк. Родился в 1881 году, в 1905-м окончил Иркутское военное училище. С июня того же года участвовал в войне с Японией, где получил первую награду – орден святого Станислава 3-й степени. После войны служил здесь, в Омске, в 11-м Сибирском полку. С июля 1914-го на германском фронте в составе 4-го Финляндского полка, затем в третьем. Награждён мечами и бантом к ордену Святого Станислава 3-й степени, орденами Святой Анны 4-й степени с мечами, Святого Станислава 2-й степени, Святой Анны 3-й степени с надписью «За храбрость», Святого Владимира с мечами и бантом, георгиевским оружием… Получил монаршее благоволение.

Иннокентий Смолин последовательно командовал разведротой, батальоном, затем был помощником командира 3-го Финляндского полка. Произведён в капитаны, затем стал подполковником. Войну он закончил в ноябре 1917 года. И женился на сестре милосердия Вере Ивановне, дочери туринского лесопромышленника. Рассказал он и об участии в разгромленной Туринской офицерской организации. После упоминания фамилий подполковника Панкова и полковника Вержбитского Иванов-Ринов заулыбался, и, позвав вестового, куда-то его отправил. Через некоторое время солдат-посыльный привёл Вержбитского. Знакомые по фронту офицеры обрадовались этой встрече. И всё недоверие к вновь прибывшему воину исчезло. Его отряд так же, как и в случае с Казагранди, был сформирован в короткий срок все по той же причине: Омск в то время был переполнен жаждущими сражаться офицерами, солдатами, бежавшими и спасающимися от большевиков крестьянами, рабочими и интеллигентами, – в общем, теми, кто не угодил советской власти. 20 июня отряд в количестве ста человек выступил из Омска. Его действия были сосредоточены в треугольнике: Курган Тюмень, Камышлов.

Глава 6

Первый бой

После короткого обучения в Екатеринбурге красный отряд алапаевцев под командованием Георгия Глухих был переброшен по железной дороге на станцию Нязепетровск[11 - Нязепетровск – город, расположенный на северо-западе Челябинской области, в устье р. Нязи, в 225 км от Челябинска и в 180 км от Екатеринбурга.], навстречу быстро продвигающимся к Екатеринбургу чехам и белоповстанцам. Здесь у Романа произошла неожиданная встреча.

Дело в том, что их отряд вошёл в группу латыша Зонберга, на которого большевистское командование возложило оборону Екатеринбурга. Сюда же включили и отряд московских добровольцев под командованием товарища Бахтина, причём отряд алапаевцев присоединили к последнему, и общее командование также возложили на командира и комиссара московского отряда. Когда во время смотра, устроенного перед отправлением войска к месту боевых действий, командир и комиссар обходили ряды красноармейцев, Федорахин издали почуял в комиссаре что-то знакомое, а когда очередь дошла до взвода Ивана Кузьмича Швейцова, тот неожиданно поздоровался с комиссаром за руку и назвал его по имени и отчеству. Василий Иванович… Так это же сам дядя Василий! Тут уж Роман готов был броситься дяде на шею, но сдержался и стал дожидаться, пока Василий Федорахин пройдёт мимо него, но комиссар по кивку матроса повернул голову и встретился взглядом с племянником. Василий подошёл к нему и, обняв, крепко поцеловал:

– Вот так радость, племянник вместе со мной! Пошёл по моим стопам… Ну, давай, Ромка, вместе послужим делу революции! Как там, в деревне все живы-здоровы?

– Все, – коротко ответил молодой красноармеец.

– Вот разобьём контру – и сразу туда, – сказал дядя и направился дальше вдоль строя.

В дороге поезд несколько раз обстреляли, и красноармейцы выходили разбирать завалы. А один раз со стрельбой пришлось разоружать свой пермский отряд и отправлять обратно в тыл для переформирования и суда над ними – за попутный грабёж крестьян.

По прибытии все отряды сразу же распределили по участкам. На взвод Швейцова была возложена задача оборонять железнодорожный мост через Сергу[12 - Серга – река в Свердловской области, правый приток р. Уфы.]. Красноармейцы, разбившись на две группы, заняли оборону по обе стороны железной дороги, подходившей к крутому берегу реки. Командир послал двух человек на несколько километров вперед, чтобы они разрушили полотно железной дороги и заняли оборонные позиции. Сутки прошли спокойно, но на следующие прибежала дальняя застава с криком:

– Идут! Много, с бронепоездом!

Швейцов дал команду приготовиться. Раздались странные раскаты грома, и что-то засвистело над головой. Кто-то из бывших фронтовиков сказал: «Пристреливаются. Надо было окопы поглубже делать». Но вот снаряды стали ложиться совсем близко, поднимая столбы дыма вперемешку с землёй.

– Отходи, прижимайся к мосту! Мост они трогать не будут, он им нужен целым! – скомандовал Швейцов.

Внезапно обстрел прекратился. Снова раздалась команда:

– Занимай окопы! Сейчас атака начнётся!

Вскоре Роман увидел впервые тех, с кем воюет. Впереди замелькали фигуры наступающих. Противник двигался вперёд, рассыпавшись в редкую цепь, передвигаясь короткими перебежками. С правого фланга заработал пулемёт. Пытаясь перекричать шум стрельбы, Швейцов закричал:

– Не одиночными стреляйте! Залпами по наступающим! Огонь!

Снова застрочил пулемёт. Наступающий противник залёг, в то же время продолжая вести огонь. К Швейцову подбежал Чечулин, член социалистического союза молодёжи, и что-то закричал, показывая назад, на противоположный берег. Матрос обернулся и, выругавшись, скомандовал:

– Разворачивай пулемёт! Нас обошли! Спасибо соседям, удружили!

Очумевший от первого в своей жизни боя, Роман тоже повернул голову и увидел, как с противоположного берега на мост заходят какие-то люди. Пулемётчик не двигался, лежал за пулемётом, застыв в неудобной позе. Командир, подскочив к нему, оттолкнул в сторону и, развернув его, дал по мосту длинную очередь. Зашедшие на мост отступили с него и открыли огонь с противоположного берега по защитникам моста. Теперь красный отряд обстреливали с двух сторон. Появились убитые и раненые. Впереди что-то зашумело. Кто-то из бойцов крикнул:

– Кажется, они полотно починили, сейчас бронепоезд сюда подойдёт!