Наркозы

– Так меня же со склада погнали…

– Давно?

– Год назад примерно.

– За что?

– Пожар ночью на территории промухал. Уснул.

– Нажрался, что ли?

– Да, так получилось. Знакомый один зашел – климовский. У него с собой было, а дома жена мозг выносит – выпить больше негде. Вот мы и выпили. А тут пожар, как назло. Короткое замыкание. А я же должен территорию периодически обходить, если что – сигнализировать. Заснул – и вот…

– И где ты сейчас обитаешься?

– В смысле работы, что ли?

– В нем.

– Через дубовку проходил?

– Ну…

– Видел там, за бывшими каруселями, павильон стеклянный?

– Нет, глаз не достал: далековато от дороги.

– Короче, наш ДК закрыли – не совсем, а на ремонт, – а это, типа, вместо него: там по вечерам дискачи устраивают и пиво продают. А умные люди, сам знаешь, с собой и водяру проносят. Все действо – до часа ночи. Ну, ночью-то, конечно, не до уборки, а с утречка я туда отправляюсь выметать весь срач. Бычки, мусор, пластиковая посуда – внутри павильона и вокруг, на территории. Платят, конечно, копейки, а то и просто натурой. Видал? – Козлов помахал початой бутылкой. – Я как раз оттуда.

– А-а, ну тогда понятно, почему тебе удобства в доме отрезали. И что, с работой больше никаких вариантов?

– Пока никаких, так вот и кантуюсь.

– А в Подольске не искал?

– Так туда же на транспорт деньги надо. Нет, мил человек, мне только шаговая доступность.

Услышав эти слова, Нарышкин понял, что Козлов уже прошел «точку невозврата» и не вернется к нормальной жизни: никаких разумных посылов в его внутреннем эго не осталось. Вздохнув, он решил сменить неприятную тему.

– Тогда рассказывай, что тут вообще происходит. Как наши из команды – ну, Фокин там, Хорунжев?

– Да нормально… Фокин самогон гонит, я у него беру иногда. Не задаром, конечно, но за символическую цену – по дружбе. А вообще он не продает, сам все с братом выжирает.

– Приятная новость…

– А Хорунжев… Хорунжев женился, на Весенней новый комплекс строился – знаешь? Вот он туда с бабой своей и въехал.

– Так его же еще не сдали.

– Пока ты в армии чалился – сдали.

Дальнейшее козловское повествование о жизни поселка и Климовска заставило Нарышкина усомниться в своем выводе о «точке невозврата»: рассказ получился обстоятельным, красочным, наблюдения были цепкие, выводы – аналитические. Может, еще не все потеряно? Делом бы ему серьезным заняться, но здесь его не сыщешь. Да и самому Нарышкину, кстати, надо что-то решать с трудоустройством. Новостное агентство, куда его направили после института и где он просидел аккурат до призыва, являлось структурой государственной, и заработать там в перестроечные времена можно было только на поддержание штанов. Беседу прервал визит Игоряныча, который непомерно обрадовался возвращению московского гостя, и, разумеется, день был завершен «в лучших традициях»: за принесенной Козловым бутылкой, которую уничтожили мгновенно, последовало еще несколько емкостей с «проклятой», а роль гонца в местный продмаг, получив денежное довольствие от Нарышкина, взял на себя бывший зек.

Участие в судьбе Козлова и желание помочь ему встать на ноги – дело хорошее и, можно сказать, богоугодное, но ситуация в те времена сложилась так, что не меньше в помощи, о чем уже было сказано, нуждался и сам Нарышкин. Деньги, что он получил по своему офицерскому дембелю, таяли с невероятной быстротой. Плохо ориентируясь по прошествии двух лет на рынке вакансий и не имея полезных связей на гражданке – а откуда им взяться, если он служил? – Нарышкин пошел на поклон в Агентство печати «Новости», в свою редакцию переводов, возглавляемую, как и прежде, Софьей Игоревной Фонвизиной, корпулентной дамой «50 плюс», открытой, требовательной и до костного мозга убежденной в правоте марксистско-ленинского учения. Подробности их встречи, а также суть первого рабочего проекта, который поручила Софья Игоревна своему возвращенцу, имеет смысл передать в полной мере, поскольку они серьезно повлияли на дальнейшую судьбу Нарышкина, оказались, не побоимся громких слов, поворотным пунктом в его личностном становлении. Итак, солнечным утром сразу после майских праздников, предварительно договорившись об аудиенции, Нарышкин стоял на ковре в редакционном кабинете у «самой».

– С возвращением, Олег! Вы возмужали! – констатировала Фонвизина, оглядывая визитера. – Даже взгляд стал какой-то взрослый.

– Спасибо за добрые слова, Софья Игоревна. Я, чтобы не занимать у вас время, хотел вернуться к нашему телефонному разговору и…

– Все поняла, не продолжайте. Вот что. Место в штате я вам пока предложить не могу, времена сами видите какие. Но есть несколько иные соображения. Новые условия работы поставили перед нами новые задачи. Мы сейчас активно интегрируемся с редакцией периодических изданий, помните такую?

– А как же! Этажом выше сидят. Или переехали?

– Сидят, сидят, все верно. В целях финансовой окупаемости проектов мы хотим переводить не те материалы, что нам раньше навязывали сверху – выступления политиков и так далее, на Западе это мало кто читает, – а свои, про современную жизнь и необычные факты, открытия, достижения… Все это как раз вызывает интерес. И наука, и культура, и религия, и спорт…

– Понял, я того же мнения.

– Теперь конкретно по вам. Раз мы интегрируемся – значит, на плечи наших сотрудников ложится не только перевод, но и написание собственного материала.

– Журналистская работа?

– Именно. Мы хотим перестроить людей так, чтобы они могли сделать материал сами – от А до Я. То есть собрать информацию, сделать на ее основе статью и перевести на иностранный язык для западных СМИ: в вашем случае – на португальский или английский. Вот таких сотрудников – нового типа – мы планируем в будущем объединить в одну структуру. Требования к ним гораздо выше, здесь нужно умение не только переводить, но еще и писать – и писать хорошо, живо. В вас я вижу именно такого человека. И пока официально структура не сформировалась, я вам предлагаю работу не в штате, а сдельную, по конкретным поручениям. Задание – гонорар. По деньгам не обидим, уверяю.

– И частыми будут такие задания?

– А это от профессионализма зависит. Напишете хороший материал, переведете – тут же предложу следующий. Интересных тем – море. Задания мы будем вам давать по собственному усмотрению, исходя из того, какое конкретно «забугорное» СМИ к нам обратится. У каждого из них ведь тоже свои предпочтения имеются. В смысле – по темам: ну, что лучше продается для их аудитории…

– Понятно. А что сейчас лучше продается? Я ведь не ориентируюсь, занимался военным переводом…

– Много чего. Вот, например, достижения из книги рекордов Гиннесса. Вы знаете, сколько русских за годы вашей армии в нее попало?

– Даже не представляю.

– Десятки. И западников серьезно интересует, откуда вдруг такое нашествие, такой прорыв. Вам интересно было бы подготовить материал про это?

– Конечно, с удовольствием.

– Тогда вот вам и задание на завтра. У вас срочных дел на завтра не намечено?

– Нет.

– Смотрите: статью заказали бразильцы – журнал Veja. Фотографии – это не по вашей части, их нам фотокор предоставит: от вас только текстовое наполнение. Рассказываю суть. На прошлой неделе один наш гиревик из Сибири установил новый рекорд в поднятии веса: сколько раз – я не знаю, про вес гирь тоже не знаю. Завтра у нас в пресс-центре с этим мужчиной будет интервью: там до вас все данные донесут, запишете вопросы и ответы на диктофон, сделаете материал, мы его утвердим, переведете – и я вас поздравлю с первым успехом. Уверена, что вы справитесь.

– Да, Софья Игоревна, только у меня диктофона нет…

– Завтра с утра приходите – пресс-конференция в одиннадцать, – и диктофон я вам выдам. Только его завтра же надо вернуть. Вопросы есть?

– А во сколько надо быть у вас?