Праздник Победы

Оказалось, что это начальник районного ОСОАВИАХИМа, он-то и направил Ивана в аэроклуб. Когда Иван приезжал домой на побывку, он всегда заходил к Петру Матвеевичу и чем мог благодарил его.

«Поселок почти весь разрушен, значит, и здесь наши лежат, и сколько их вот в таких поселках и деревнях нашли свое последнее пристанище», – такая горестная мысль посетила Ивана от увиденного. Определил дорогу до своей деревни и полетел вдоль нее. Возле дороги видна подбитая и сгоревшая техника, похоже, работали наши штурмовики. А вдали должна была быть видна деревня, забилось сердце. Еще издалека определил, что деревня цела. Да, видны улицы и хаты, здесь, со стороны поселка, несколько домов сгорели, а вон и дом родной. Восторг охватил Ивана, дом целый! Он пролетел вдоль улицы. Весенний день тянулся к закату, во дворах кое-где были заметны люди, сделал разворот и увидел на огороде возле дома отца, Иван засмеялся и ощутил великую радость. Отец вилами что-то сгребал, наверное, готовили к посеву огород, а вверх не посмотрел, не думает он, наверное, встретить сына.

Иван мысленно выбрал место для посадки самолета еще до подлета к деревне. Это был небольшой лужок недалеко от первых хат, где всегда пасли телят, свиней, прогоняли стадо овец. Лужок был ровный, без рытвин и канав, и подходил для взлета и посадки такого самолета. Похоже, война миновала это место, и сверху казалось, что лужок таким и остался, каким был прежде. Самолет пробежал легко и остановился. Иван заглушил мотор, снял шлем и медленно начал спускаться на землю, улыбаясь и чувствуя радость и гордость. Он орденоносец, старший лейтенант, прилетел в деревню к отцу и матери.

А к самолету уже бежали мальчишки. Слышны их крики – самолет сел.

Иван достал два увесистых вещевых мешка, собранных в эскадрилье. Гостинцы домой, а какие гостинцы – продукты, питание нужны в деревне. Не подумал, что могут подбежать деревенские мальчишки. «И как было бы хорошо их чем-нибудь угостить», – думал Иван и вспомнил о двух плитках шоколада. Достал их, а мальчишки уже подошли совсем близко и следили, что делает летчик.

Для них это было чудо. Сел возле их деревни наш самолет. Глядя на эти любопытные и горящие глаза, у Ивана подступил ком к горлу от нестерпимой любви и жалости к этим мальчикам. С каким восторгом он мальчишкой узнавал о полетах наших знаменитых летчиков, и была мечта стать только летчиком, да и кто тогда не восхищался героями, спасавшими челюскинцев перелетом через Северный полюс!

Ближе всех к самолету стоял со светлыми нестрижеными волосами невысокого роста мальчик. Держал руки в карманах и с вызовом смотрел на Ивана. Вид его говорил: мы и не такое можем, нам бы только скорее подрасти.

– Ну, здравствуй, герой! – приветствовал Иван мальчика и в его лице всех сбежавшихся мальчишек.

Видно было, что к самолету направляются и взрослые.

– А орден у тебя за что? – вдруг дерзко спросил мальчик.

Ивану понравился неожиданный вопрос, и он в таком же тоне ответил:

– Военная тайна, не всем велено знать.

– Ты что, к партизанам летал или наших разведчиков в тылу немцев высаживал?

– Ты, вижу, о войне многое знаешь. За сбитые немецкие самолеты и боевые вылеты орден.

– Так тебе и поверили, на таком, как твой самолет, немца не собьешь.

– Ладно, твоя взяла, прими от нашей эскадрильи подарок, – и Иван протянул мальчику плитку шоколада.

– Да что мне этот шоколад, отдай лучше Кольке Мирку, у него и мать, и сестра болеют.

Так неожиданно разговор приобрел совсем другое – далеко не радужное течение.

– Тогда держи еще одну, – Иван отдал другую плитку Кольке.

– Бери, Колька, в районном центре на хлеб обменяешь, ото радость будет, – подал голос высокий чернявый мальчишка, что стоял позади светлоголового.

– А ты зачем сюда залетел? – опять со строгостью спросил светлоголовый мальчик.

– За выполнение боевого вылета от командира полка получил поощрение: один день отпуска с посещением родных, а чтобы успеть за сутки, дали самолет, – уже не улыбаясь, отвечал Иван.

– А отца твоего как звать? – уже с опаской спросил мальчик.

– Я вырос и жил здесь, а перед войной поступил в аэроклуб, с тех пор и летаю. Зовут меня Иван, а отца Нил, по фамилии Кекух. Знаешь, где живут?

– А кто же не знает, все в селе знают, где Нил живет. Они живы и здоровы, вот тебе обрадуются. Да всем в селе радость какая: живой орденоносец, еще и на самолете. Такого во всем районе не случалось. А то все похоронки да похоронки. Ты за самолет не бойся, мы охранять будем.

– Только смотрите близко костер не разжигайте.

– Не маленькие, сами знаем, – по-взрослому отвечал мальчишка.

– А тебя как-то зовут?

– Миша зовут, Миша Пивень, отца звали Семен, он погиб на фронте, похоронка пришла недавно, он танкистом был. Геройски погиб в прошлом году, погиб весь экипаж, так и написал в письме командир их полка. Похоронка и письмо только недавно пришли. Оно известно: от немцев наши места освободили всего месяц назад.

«Война не по годам сделала взрослыми этих мальчишек», – подумал Иван. Вскинул за плечи два вещмешка и в сопровождении мальчишек направился к дому. Впереди мчались мальчишки поменьше и на ходу кричали: «К Нилу сын прилетел, орденоносец!»

Радость возвращалась к Ивану, радость встречи с отцом, домом, родной деревней.

До первых хат от самолета было совсем недалеко, может, шагов двести, может, чуть больше, Иван это расстояние преодолел в сопровождении ватаги мальчишек. Улыбка не сходила с его лица, первым навстречу ему вышел Федос, их сосед через один двор, шел, протянув руку для приветствия, и тоже улыбался.

– Фронтовик, Нилов сын, да тебя совсем не узнать, какой молодец, офицер с орденом, живой, – жал руку Ивану, потом обнял его, как это делали пожилые люди, и вдруг, припав к плечу, всхлипнул:

– А мой Коля погиб, похоронка пришла, одни остались с бабой, под Ленинградом в братской могиле похоронен.

Улыбка сошла с лица Ивана: и здесь война. А навстречу уже бежала мать.

В белом платочке на голове, видно, быстро переодевшись в выходные одежды. Она простерла руки и, покачиваясь, шла навстречу сыну.

– А, Ванечка, сыночек ты мой, – нараспев повторяла она со слезами.

Иван, отстранил Федоса, шагнул навстречу, обнял мать и крепко прижал к груди.

– Сыночек ты мой, живой, – продолжала со слезами шептать мать.

У Ивана стиснуло горло.

– Мама, все хорошо, вот залетел к вам. Живой и здоровый.

– Слава Богу, сынок, здоровый.

Возле калитки стоял отец, вокруг Ивана собрались соседи, мальчишки отошли за взрослых, каждый хотел что-то сказать, спросить. Слышались слова «орденоносец», «справный хлопец», «летчик». Потом заголосила женщина: «А моего сыночка убили, убили изверги, он уже не вернется!»

– Да Ганна, перестань причитать, посмотри, офицер, орденоносец, отпуск дали, ото заслужить надо.

Иван отпустил мать и встретился взглядом с отцом. Постарел отец, и мать стала худенькая, соседи постарели. Люди вокруг улыбались, начала появляться улыбка и у Ивана. Он шагнул к отцу, обнялись и стояли несколько секунд, прижавшись друг к другу.

– Сила у тебя, сын, есть, молодец.

– Кормят, наверное, хорошо, – кто-то подал голос.

– Пойдем, сын, в хату, ты на сколько к нам?

– Завтра к четырнадцати ноль-ноль должен быть в части.

Мать снова заплакала: