Праздник Победы

Праздник Победы
Олег Моисеенко

Книга Олега Моисеенко – это рассказ от имени ветерана Великой Отечественной войны. Герой книги – простой сельский парень – уходит на фронт, чтобы защитить свою Родину. Страх, боль, потеря друзей – многое пришлось испытать солдату-пехотинцу. Но наступил День Победы, и жизнь солдата изменилась. А какой она станет для главного героя и его семьи, вы узнаете из книги «Праздник Победы».

Праздник Победы

Олег Моисеенко

Редактор Елена Милиенко

Корректор Алексей Леснянский

© Олег Моисеенко, 2019

ISBN 978-5-0050-7826-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы были богатыми в то время.

Слово осязаемо, и оно может превращаться в мощное оружие, действие его незримо и проявление не мгновенно, но поражает оно основу жизни на Земле – душу человеческую, и это оружие пущено в ход. Мечом наносят удар, мечом и отражают удар. Слово может и вознести душу человеческую выше звезд, и сбросить в темноту непроглядную.

Мы богаты сейчас, наши потомки будут богаче нас намного.

Моим внукам Ване, Сереже и Мише посвящается…

Пути-дороги

(рассказ)

Уже добрых минут пятнадцать продолжался полет от места штурмовки, а Иван никак не мог успокоиться. Набегало откуда-то чувство вины, и тогда Иван начинал оправдываться перед собой: «А что я там мог сделать, когда такой сплошной огонь зениток?» И чем дальше самолет уходил от тех мест, тем более мрачным становилось настроение. Его мысли прервал треск и крик в наушниках:

– Командир! Справа мессеры заходят!.. – Это кричит стрелок Вася по переговорному устройству. Иван в тот же миг чуть повернул голову и сразу увидел два мессера, они готовились к атаке. Этот взгляд изменил все, мир сузился, не стало ничего, кроме самолета, неба, а те мысли были уже так далеко, как родной аэродром и такая притягательная земля. Далее Иван себя не помнил, его руки, ноги, голова, рычаги самолета, штурвал, стрелок Вася – все слилось в одно целое, которое хотело выжить.

– Вижу мессеров, держись, Вася! – протяжно прокричал Иван, отвернул влево и начал снижение. Его действия вырабатывались более чем в полсотни совершенных боевых вылетах, потерях самолетов и экипажей полка, в рассказах летчиков, в разборах командиров. Спроси тогда Ивана, зачем он резко положил самолет на правое крыло, он бы ничего вразумительного не ответил, а, как потом оказалось, это нужно было для отражения следующей атаки. Сзади были слышны очереди пулемета стрелка. Над кабиной и левым крылом штурмовика пронеслись трассы выстрелов немецкого самолета. Иван выжимал все возможное из самолета, чтобы как можно быстрее перейти на бреющий полет, это давало шанс выжить. Там, на бреющем полете, самолет будет защищен снизу, да и у истребителя уже возможности не те. Мессеры пронеслись невдалеке и готовились к новой атаке. Вот они сейчас заканчивают разворот и пойдут в атаку, рассчитывая его пригвоздить к земле, Иван неожиданно прекратил снижение, сделал разворот навстречу немецким истребителям и, когда они уже пошли на него, открыл огонь из пушки. Немцы снова отвернули и пошли на разворот. Это дало шанс начать резкое снижение. Уже близко земля, и Иван вдруг увидел овраги, там они не достанут, проскользнула обнадеживающая мысль. Снова слышны выстрелы Васиного пулемета, снова маневр влево – к оврагам. Неожиданно к Ивану пришло ощущение страха, он потерял из виду один из мессеров и, ожидая выстрелов от пушек немецкого истребителя, закричал в переговорное устройство:

– Ва-а-ас-ся-а-а, куда девался второй фриц?!

– Команди-и-ир, один «захромал», и он уходит, – слышен возбужденный голос Васи, и в этот момент трассы снарядов немецкого самолета чуть не зацепили левое крыло. Вот и долгожданная земля, штурмовик на бреющем полете, высота метров семьдесят, снова будет атака, и Иван направил самолет в овраг. Овраг широкий и глубокий, они нас здесь не возьмут, к Ивану пришел азарт, на его несколько искаженном лице возникло подобие улыбки и радости. Вдали увидел пролетевший мессер. «Похоже, они потеряли нас», – это была первая осознанная мысль Ивана. Овраг петляет, и сейчас главное – удержать в его складках самолет и не врезаться в землю. «Сколько будет продолжаться этот овраг и где немцы?» – одна мысль набегала на другую, а губы ощутили соленый вкус пота, и Иван хриплым голосом прокричал:

– Вася, ты их видишь?!

– Кажется, оторвались, командир, – ответил бодрым голосом Вася.

Иван начал подъем и вовремя – овраг стал глубже, но уже, и еще бы чуть-чуть, и самолет мог врезаться в землю. Штурмовик начал набирать высоту, нужно было уходить от этих мест туда, за линию фронта.

Их эскадрилья штурмовиков вылетела на помощь нашей пехоте, но встретила мощный заградительный огонь немецких зенитных орудий, и штурмовики вынуждены были поодиночке прорываться к месту атаки. В конце концов Иван после двух пролетов над атакующими немцами, израсходовав почти весь боекомплект, ушел в их тыл и оттуда уже возвращался один на аэродром. И вот встретили в одиночку мессеров. До аэродрома еще минут двадцать лета, а они почти безоружные, кончились боеприпасы. Иван набрал максимальную высоту, вошли в облака, по расчетам они уже должны были пересечь линию фронта, и он начал думать, как дотянуть до аэродрома.

На аэродроме их ожидали. Штурмовик коснулся земли, пробежал, погасив скорость, Иван направил самолет к месту стоянки, где механик махал шлемом и что-то кричал, наверное: «Давай сюда!» Какая радость видеть живых и радующихся, таких, казалось бы, безмерно любящих тебя людей. Группой стояли другие экипажи эскадрильи, ожидали Ивана и Васю. Иван только сейчас ощутил, в эту еще прохладную весеннюю погоду, насколько была мокрая его гимнастерка на спине. Спрыгнул на землю и вместе со стрелком пошел осматривать самолет.

Иван уважал этот самолет, он начал летать на нем еще до войны. Случилось так, что их, молодых военных летчиков, готовили к отправке на переучивание на тяжелые бомбардировщики и они должны были уезжать через час-другой с подмосковного аэродрома, где дислоцировался авиационный полк и обучали летать летчиков из спецшколы. Чтобы не было скучно да и не голодать, решили отправить гонца за покупками в городок, а так как никто не жаждал ехать туда, тянули спички, одна из девяти была сломана, и досталась она Ивану. Все шло хорошо, Иван закупился необходимыми продуктами и бежал на остановку, как вдруг увидел командирскую эмку, скрываться было поздно. Эмка остановилась, командир полка чуть привстал и раскатистым голосом пробасил:

– А что ты делаешь здесь, голубок? – Он всех офицеров называл голубками, помнил всех пофамильно и, не ожидая ответа, продолжал басить: – Ты же, Кекух, должен убыть в командировку, а ну, садись, – уже с раздражением произнес командир полка и пропустил Ивана на заднее сиденье.

В дороге он молчал, видимо, при водителе не хотел устраивать разнос Ивану. Только выехали за городок, как эмка вильнула вправо и остановилась.

– Что там у тебя еще? – повернув голову в сторону водителя, басил командир. Оказалось, пробито переднее колесо. Пока его меняли на запасное, а оно оказалось ненакачанным, пока насосом водитель и Иван поочередно накачали его, командированные убыли с аэродрома. Командир был зол, он хотел произнести напутственное слово перед отбытием молодых офицеров, а сделал это комиссар полка. Он уже собирался устроить разнос Ивану, но все увидели, как, поднимая пыль, в их сторону едет легковая машина. Командир полка надел фуражку, поправил гимнастерку и шагнул навстречу приближающейся машине. Оказалось, это директор местного авиационного завода приехал просить о помощи, ему требовался срочно летчик. Так и решилась тогда судьба Ивана, поменялась его жизненная дорога. Он оказался под рукой, как сказал командир, и был откомандирован на тот завод. А там изготовили первые штурмовики, и надо было их облетать, вот и потребовался военный летчик. С тех пор Иван и летает на «горбатых», как потом прозвали этот штурмовик за его фюзеляж. Если смотреть со стороны на самолет, то кабина летчика выступает как горб у человека, а когда добавилась кабина для стрелка, то кличка «горбатый» прочно закрепилась за самолетом, немало было придумано летчиками по этому поводу шуток, острот и даже легенд. Командировка у Ивана затянулась: то его заводские летчики обучали премудростям нового самолета, то он помогал облетывать самолеты, сделанные на заводе. А потом грянула война, и вскоре завод приказали перебросить подальше к Уралу. Дали всего десять дней на это непростое дело. Как прикомандированному пришлось Ивану включиться в выполнение ответственного правительственного задания. Изготовленные опытные самолеты он перегонял к Уралу, а дальше это стало его службой, только перегонять штурмовики уже к фронту. Первый такой полет он хорошо запомнил. Вылетел утром с заводского аэродрома на самолете, который только что выгнали из цеха, да недолго продолжался полет. Перестал слушаться самолет Ивана и начал медленно снижаться, что Иван ни делал, самолет снижался, а внизу лес, еще немного – и поминай как звали. Иван начал говорить с самолетом, нажимал на все педали и вдруг почувствовал, что снижение есть, но не такое быстрое, а впереди поле и дорога, туда и направил «горбатого» Иван, совершил посадку на брюхо. А потом искал способы и пути, как его доставить в армейские мастерские, и вместе с техниками восстанавливал там поврежденный самолет. Вот тогда он познал этот самолет и зауважал за его простоту в ремонте и надежность, но услышал и немало едких слов в адрес самолета, часто в разговорах проскакивало слово «гроб». Беззащитным он был перед немецкими истребителями, не мог им противостоять. «Вот бы для стрелка с пулеметом нашли место позади летчика», – с горечью говорили фронтовые летчики. И вскоре Иван перегонял и такие двухместные штурмовики. Просился он на фронт, доказывал, что самолет хорошо знает и управляет им отменно, но у директора завода были свои планы. Только в конце сорок второго, когда он пригнал очередной самолет на полковой аэродром, выяснилось, что экипажей в полку нет, а задача на вылет была поставлена в категорической форме. Тогда Иван и попросил разрешить сесть за штурвал уже снаряженного к боевому вылету штурмовика. Командир полка только рукой махнул:

– Давай выручай, лейтенант.

И Иван полетел в паре с командиром эскадрильи. Вернулся, приземлились на аэродроме, голова гудит, в горле пересохло, ступил на землю, от напряжения закачало. А когда обошел штурмовик, всем телом ощутил, что такое война: пробоин было не сосчитать, были пробоины и под кабиной, видимо, спасли жизнь Ивану установленные бронированные щиты. Только начал Иван успокаиваться, как снова поступил категорический приказ на вылет, и вылетели тогда все летчики во главе с командиром полка. Половина их не вернулось, а Иван снова был цел и невредим. Командир полка в тот же день доложил командиру дивизии, и тот разрешил оставить Ивана в полку, а вскоре он был зачислен в штат полка. Так снова разошлись пути-дороги в жизни Ивана, и летает он уже в этом полку почти полтора года, стал командиром звена, получил старшего лейтенанта и был награжден орденом.

– А зацепил нас немец, смотри, Вася. – Конец левого крыла был продырявлен.

– Ничего, командир, это быстро залатают, – улыбаясь констатировал Вася, и они направились к командиру эскадрильи и другим экипажам.

– С возвращением, Ваня, мы уже заждались, – протягивая руку, приветствовал Ивана комэска капитан Березкин.

– Карулин вот еще не вернулся, куда он отвернул после штурмовки, ты не видел?

Они начали обсуждать этот боевой вылет. Он был не совсем удачным, это чувствовали все, кто вылетал на боевое задание. Развеселил немного экипажи рассказ Ивана об атаке мессеров.

– Два истребителя на один штурмовик – это много. В рубашке ты родился Ваня, – подвел итог комэска.

Молча еще минут десять стояли, ожидая, не послышится ли звук «горбатого». Так и не дождавшись экипажа лейтенанта Карулина, пошли к землянке. Иван шел не спеша, тело немного подрагивало, и чувствовалась усталость, но настроение было жизнерадостным, все вокруг говорило – жив, и он с радостью рассказывал, как ушел от мессеров.

Ужин в столовой летного состава проходил в молчании. Этот день для полка был неудачным. С боевых заданий не вернулись два экипажа. Случай с экипажем Ивана несколько менял картину, получалось, и самолет спасли, и сами вернулись, да еще выяснилось, что один из мессеров в том бою был подбит. Ивану пришлось до ужина рассказать не меньше трех раз, как помогли ему родные овраги немцев перехитрить. Ужин уже подходил к концу, когда вдруг комэска, который сидел рядом, хлопнул Ивана по плечу и восторженно произнес:

– Повезло тебе, Иван, сегодня, должно еще повезти. Ты говорил, что здесь недалеко твоя родная деревня, пойдем к командиру полка просить, чтобы отпустил тебя слетать домой на один день. Мало кому выпадает, чтобы наши пути-дороги проходили рядом с родным домом.

Командир полка, уставший и раздраженный неудачными вылетами, без энтузиазма встретил предложение командира эскадрильи отпустить Ивана к родным. Молчали все, кто был на командном пункте. Конечно, такое бывает редко, что проходишь дорогами войны недалеко от своих родных мест. Но бывает. Что значит слетать за сто верст? Куда, зачем, с какой надобностью, когда каждый экипаж на счету, а тут надо отпускать на целые сутки. Такие мысли были в голове многих, кто сидел рядом с командиром полка. Иван уже собрался уходить, но встретил взгляд командира и почувствовал перемену в его настроении.

– Начальник штаба, а может, отпустим, пусть слетает на воздушную разведку и доложит потом, что и как там.

– На воздушную разведку можно, – в тон ответил начальник штаба, и все вокруг заулыбались.

– Пиши приказ, а ты готовь самолет, – кивнул косматой головой в сторону комэска, – определи ему маленький У-2.

– Можно там посадить такой самолет? – уже по-деловому, взглянув на Ивана, спросил командир полка.

– Так точно, товарищ подполковник, можно.

– Давай лети, завтра в четырнадцать ноль-ноль доложишь. И смотри не подведи, не посмотрю, что орденоносец.

Назавтра Иван на маленьком, по сравнению со штурмовиком, У-2 вылетел в сторону родной деревни. Лететь было недалеко, на тихоходном самолете около часа. Стояла облачная погода, поэтому полет проходил на малой высоте. Иван не получал вестей от родных с начала войны и теперь с тревогой думал о встрече. Вылетая на боевое задание или возвращаясь, сколько раз видел внизу горящие деревни, да и сам сколько сбросил на землю смертоносных бомб! Падали они и на дома, в которых, возможно, были люди. Только тогда об этом не думал, там бой, стреляют отовсюду, и отовсюду тебя может настигнуть смерть. Да и о смерти не думал, трудно вспомнить, о чем думал, когда стрелял из пушек, пулеметов и сбрасывал бомбы. Прицеливаешься, управляешь самолетом, в то мгновение тобой совершаются действия, тебе неподвластные.

Пора снижаться, определил Иван, похоже, впереди внизу – районный городской поселок. Самолет снизился, и можно было рассмотреть сверху улицы, по которым пробегал или проезжал на телеге в те годы, когда был подростком. Здесь, можно сказать, определился его жизненный путь. Приехал он в район после школы искать свое пристанище в жизни, хотелось сделать что-то необычное, а получилось вначале, казалось бы, совсем худо. Засмотрелся по сторонам, читая вывески на дверях, и налетел на молодого мужчину, разлетелись по сторонам свертки на проезжую часть дороги, Иван сразу хотел кинуться убегать, да остановило его что-то. Стал он помогать тому мужчине собирать разбросанное и все говорил, что не хотел так. А мужчина не закричал, не зашумел, а когда собрали все, вдруг спросил:

– А звать тебя как? – и руку протянул.