Зелёная скала. История брата и сестры

Зелёная скала. История брата и сестры
Олег Маркович Ледоколов

Писалась эта книга в специфической атмосфере. Я только начинал творить, параллельно читал «Как писать книги» С. Кинга. Тогда во мне парила философия т.н. «братосестринской» любви, не романтической, а родственно-глубокой. В этом духе и было создано это произведение, всё произошло само собой. Здесь часть меня. Можете быть уверены – написано не от всего сердца, нет. Написано самими сердцем.

Зелёная скала. История брата и сестры

Олег Маркович Ледоколов

© Олег Маркович Ледоколов, 2019

ISBN 978-5-4496-9086-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1

Глава 1

На Большую равнину спустилась ночь. Темнота окутала островки леса поодаль, пробегавшую в низине речку, поляну с шатрами. Ночное небо чёрным куполом накрыло долину, а остроконечный месяц старался пролить на землю хоть немножко света.

Около одного из шатров, расположенных по краю поляны, показалось какое-то движение. Кто-то ещё не спал. Из шатра выбрались двое: юноша и маленькая девочка – брат и сестра. Они перешёптывались и устраивались поудобнее на зелёной сочной траве. Девочка держала в ручонках какой-то фрукт, а её брат прихватил с собой нож и лук, который он недавно сделал себе сам. Сестрёнка протянула ему свою вкусную ношу и стала смотреть, как он режет ту на дольки. Юноша разделил плод на четыре части и две отдал девочке. Она взяла их двумя руками и стала откусывать по очереди – то слева, то справа. Ей нравились три вещи: семья, еда и небо. Доев, она прижалась к брату и подняла глаза. «Месяц – это улыбка», – подумала она, и, переведя взгляд, стала рассматривать звёзды. «А если они живые? Тогда они грустят, ведь им не досталось ни кусочка…» – озабоченно размышляла девочка, потирая о траву липкие пальцы. Потом её глаза широко раскрылись, и она повернулась к брату и подёргала его за руку:

– Афел, Афел, а ты смастеришь мне палатку? Смастеришь?

– Зачем тебе палатка?

– Из берёзовых веточек.

– Зачем?

– Я там буду жить. Я и звёздочка. Хочу себе звёздочку, – вздохнула маленькая мечтательница и прислонилась щекой к руке Афела.

Юноша взглянул на небо и задумался. Потом он улыбнулся и повернулся к сестре.

– Знаешь, мне отец рассказывал о звёздах. Говорил, что они только кажутся нам далёкими. Есть места, откуда гибкий лук и верная стрела смогут достать звезду. Представляешь?

Глаза девочки сияли от радости и предвкушения.

– Ты достанешь мне звёздочку?.. Афел, Афел!.. – шептала сестрёнка, дёргая брата за руку.

Юноша сделал жест молчания и внимания. Девочка выпрямила спину и вытянулась вперед, приготовившись слушать.

– Отец говорил, что со звёздами надо быть осторожным, а то и не иметь с ними дела вообще! – сестрёнка ахнула и приняла грустный вид. – Он рассказывал о том, что нельзя трогать звёзды, можно только смотреть, так как они очень опасны. Звезда – она как огонь. Начнёшь баловаться с ним, и он накажет тебя. Это ведь так, Налли?

Девочка покивала головой. Она знала, что огонь горячий и с ним нужно вести себя смирно и следить, чтобы он не натворил бед.

– Налли, Афел! – из шатра выглянула мать. – Ну-ка в шатёр! Засиделись вы, детки.

Мама тоже говорила шёпотом, дабы не разбудить мужа. Афел взял сестру за руку и повел в шатёр.

Наутро семья занялась привычными делами. Отец с сыном пошли вместе с другими мужчинами на охоту, мама тем временем рассказывала дочери истории из своей жизни и жизни её родителей. Налли любила слушать эти рассказы, они были увлекательными и интересными. Мама с дочерью хорошо коротали время. Разумеется, кроме этого, они занимались приготовлением пищи (Налли помогала, как могла, уж очень ей хотелось), резкой из дерева праздничных фигурок и многими другими делами, которыми женщины занимались с любовью и интересом.

Афел с отцом и охотниками шли к месту, где паслись таукварки. Крупные и сильные травоядные животные. Ходили обычно на четвереньках, но могли вставать на дыбы, чем напоминали голубого медведя. Маленькие головы с мощными челюстями, способными перекусить кость, скрывались в невысокой траве. Было видно только огромные туши на мускулистых ногах и длинные шеи, снующие в зелёных стеблях. Как всегда, они сбились в плотное стадо. Слух у них, по мнению охотников, был плох до невозможности. Если все охотники разом выстрелят в дерево, стоящее посреди стада, то не выдадут себя. Зато вопль сородича, получившего из лука в бок, мгновенно будит каждую особь от трапезного бдения. А тогда пиши пропало. Вмиг подымут свои шеи, увидят обидчика, заорут так, что ушам больно, и бросятся убивать. Кусать и топтать. Бежать бесполезно, охотники это знали. И умели этим пользоваться. Охотясь на быстрых копытных, они не старались их догнать или подстрелить. Просто охватывали местность полукружным строем и, крича, бросая камни и палки, загоняли жертву прямо в стадо таукварков. И тогда начиналось зрелище. Огромные таукварки видели опасность в любом существе, нарушившим их покой. Если это был неуловимый тиктунак, чьи копыта от быстроты своей резали траву, гиганты, разрывая воздух воплями, бросались за ним, настигали, и один из них, самый ближний к скакуну, выбрасывал вперед шею и хватал обидчика за голову. Хряск черепа не слышен от подобного грому топота мощных ног. Потом, тряхнув несчастного в воздухе, таукварк швырял его в сторону, под ноги своим сородичам. На то, что оставалось от бедного тиктунака, хладнокровно поглядит только самый бывалый охотник. Переломанные кости торчат из обмякшего тела, рот покривился, безжизненно свисает язык. Добычу накрывали шкурами, обвязывали верёвкой и тащили по земле в сторону племени, к разделывательному шатру.

Но охотиться можно и на таукварков. Когда-то это считалось невозможным. Очень давно. Люди не осмеливались беспокоить этих громадных зверей, хранителей равнин, как их называют и по сей день. Гиганты тихо паслись на своих пастбищах, а племена жили рядом, по соседству. Шатры люди ставили на возвышенностях, чтобы однажды разъяренные таукварки, преследуя нарушителей своего покоя, не растоптали их вместе с жителями. Всякий человек с благоговением и страхом смотрел на исполинов. Женщины и дети изготавливали из дерева, глины фигурки таукварков и закапывали в землю, на то место, куда намеревались поставить шатер. Доставали изделия и ставили их перед жилищем в особый праздник – День большого зверя, единственный день в году, когда гиганты спаривались и рождали потомство. (Беременность длится ровно два года и роды приходятся на семьсот тридцатый-семьсот тридцать первый день после сношения, после чего проходит год, прежде чем родившая самка снова забеременеет). Так люди как будто показывали хранителям равнин, что, мол, и у нас есть юный таукварк, новорождённый. Также это было знамением, свидетельствовавшим о будущем пополнении стада исполинов, о непременном появлении новых особей.

Но голод, как известно, беспощаден ко всему и всем. Сменялся климат, приходили болезни, гибли съедобные растения, покидали долину животные, на которых охотились люди. Выхода не было. Охотникам пришлось учиться добывать мясо этих почитаемых гигантов. А его в огромных тушах было столько, что племя могло смело забыть о недоедании. И они научились.

Орикир, отец Афела, дал товарищам знак: «в обход». Охотники окружали стадо. Орикир вел свою группу слева, глава племени – Тактарул – справа. Охотой сейчас руководил не вождь, хотя при загоне, ловле, стрельбе других животных именно он занимал эту должность. Сейчас была очередь Орикира. Такой был порядок. И только при охоте на таукварков. Так было заведено с первой попытки убийства исполина. Таукварки – очень почитаемые животные, поэтому руководить охотой на них можно было только по очереди, ибо не должно грузу убийства хранителей равнин накапливаться на одном человеке. Слишком тяжело будет таковому.

Орикир выискивал мишень – голову. Нужно найти таукварка, который стоит наиболее удобным для охотников образом. Необходимо по движению шеи в траве определить местоположение головы, отдать приказ навести туда луки и потом по звуковому сигналу – «хик!», что значит «питать», всем одновременно выстрелить. Мгновенная смерть не даст таукварку закричать и охотники не пострадают. Так и было сделано. Свист стрел, звук их проникновения в голову и ближайший участок шеи, медленно покачивающееся животное, в конце концов, падающее на землю. К тому моменту, когда туша рухнула, охотники лежали, распластавшись в траве, и так и не были замечены удивленными, испуганными и немного разозленными таукварками. Потом стадо засыпало на том же месте или уходило в другое. Охотники ждали этого момента, столько, сколько требовалось. Полежав неподвижно некоторое время, они осторожно вставали с земли, отходили к деревьям и наблюдали за стадом из-за них. Когда животные уходили, было проще. Никто не обступал мертвого зверя со всех сторон. Если же стадо засыпало, приходилось идти домой, а на следующее утро являться на место ночлега гигантов. Туда, где лежал убитый хранитель равнин. Хищники не могли за время отсутствия охотников попортить добычу. Потому что там, где жило племя, единственным хищником было оно само.

Охотники должны притащить тушу к шатрам. Но она была такой тяжелой, что без специальных приспособлений ничего нельзя поделать. Для того чтобы доставить тело к поселению, охотники пользовались конопляными верёвками, отмоченными в горячем жире самих таукварков. Говорят, что первый таукварк был съеден людьми прямо на месте убийства, так как перетащить его возможным не представлялось. Верёвки после процедуры отмачивания становились очень гладкими и скользкими. Это помогало в транспортировке: их выкладывали дорожкой от места убийства до шатров.

Верёвки, чтобы зверя можно было сдвинуть с места, нужно протолкнуть под тушу. Их скрепляли с сужающимися к концу палками, вводимыми между трупом и землёй. Так и тащили, подбирая остающиеся позади верёвки, повторно смачивая их жиром и складывая перед телом.

Разумеется, охотники не утащат всего зверя. Кроме верёвок и ёмкостей с жиром у них были разрубатели – тяжелые обоюдоострые камни, прикреплявшиеся к длинным палкам. С их помощью охотники отделяли от грузного туловища передние и задние конечности, шею, хвост. Сначала оттаскивали их. Потом возвращались за туловищем (для него то и нужны скользкие верёвки), а тем временем женщины готовили мясо из уже доставленных частей тела.

Афел сидел, облокотившись о дерево, тяжело дышал. Туша была немыслимо тяжелой, расстояние до поселения – большим. Орикир сидел рядом. Могучая грудь охотника вздымалась и опускалась, руки слабо упирались в землю. Все устали и остановились на привал. Отец и сын молча наблюдали за группой охотников, распластавшихся на траве неподалеку. Они что-то негромко обсуждали. Вероятно, не могли не упомянуть в разговоре то, что на этот раз туша особенно велика. Но никто не сожалел, что зверя не выпотрошили. Нельзя. Хватает того, что на таукварков ведут охоту. Оставшиеся от жертвы скелет и внутренности закапывали в землю после разделки недалеко от поселения. Абсурдная идея закопать внутренности на месте убийства никому и в голову не приходила. Послышался голос Тактарула – пора подниматься. Охотники преодолели только две трети пути.

Мужчины взялись за верёвки. Потащили. Часть охотников собирала веревки позади туловища таукварка и, смочив жиром, выкладывала перед жертвой.

– Идут, идут! – Маленькая Налли, подпрыгивая у шатра, указывала рукой вдаль. Алхана, её мать, улыбаясь, торопливо вышла, и приложила руку ко лбу. Солнце спускалось с зенита на запад. Стадо на этот раз ушло от убитого сородича к новым пастбищам. Поэтому уже вчера охотники доставили малые части тела гиганта, а сейчас возвращались с туловищем.

Орикир, кряхтя, обратился к сыну:

– Афел, погляди вперед! Что ты там видишь?

– Сестрёнку и маму, – с ноткой радости ответил Афел улыбающемуся отцу.

Охотники почти дошли. Тактарул велел поворачивать немного влево, чтобы дотащить тулово до намеченного места. Женщины уже столпились там, высматривая мужей и сыновей, держа в руках мокрые прохладные шкурки. Алхана с дочкой были там же. Налли переводила взгляд с отца на брата и наоборот. И особенно задерживала взгляд на Афеле. Ей не терпелось ему что-то сказать.

– Отпустили, – приказал Тактарул. – Расходимся по семьям. Викафил, собери верёвки, – обратился он к тут же стоящему сыну. – Сложи их в мой сундук.

Мальчик отошел от матери и принялся выполнять поручение. Вождь обратился к жене:

– Всё ли готово?

– Да. Пусть к вечеру старшие охотники собираются у главного костра.

Все разошлись по шатрам. Орикир хорошо обтерся прохладной шкурой, смочил в воде, передал сыну, лег. Афел расположился рядом. Они устали. А Налли всё не сводила с брата глаз. Охотники лежали с сухими глотками, они хотели пить, но слишком измотались, чтобы о чем-либо думать, даже о жажде. Алхана набрала воды в глиняные чарки и поставила у изголовья мужа.

– Попейте.

Орикир приоткрыл глаз. Он не спал. Перед собранием у главного костра это не положено. Он взял чарку и, пронеся её над собой, передал сыну. Тот привстал, облокотившись на левый локоть, пригубил, отпив половину, случайно посмотрел на сестру. Она глядела на него в упор. «Ну что ей надо?..» – закатив глаза, подумал Афел. Он поставил чарку на землю и снова улегся. На правый бок. «Похмурься, маленькая…» – подумал он с улыбкой. Но у Налли выражение лица не менялось. Она тихо сидела да ждала. Подходящего момента.

– Пора, – раздался голос Алханы. Орикир сел. Залпом осушил чарку. Молча вышел из шатра.

Охотники собирались у главного костра. Вождь приходил туда первым. Когда все явились, Тактарул стал говорить.