Зелёная скала. История брата и сестры

– Дети! – Алхана всплеснула руками. – Вот умеете вы исчезать. Налли! Прячешься где-то и брата за собой таскаешь. Подошло время обедать. Идите в шатёр.

– Я сыт уже, – Афел почесал затылок.

– Ты-то – я знаю. Сестре мяса наложи, – Алхана сложила в сеть постиранные одежды и двинулась к месту сушки за немного опередившими её женщинами.

– Афел, ну что? – семенившая рядом сестра подёргала брата за руку.

Он не отвечал. Она какое-то время держала его за руку и смотрела ему в лицо. Увидев, что Афел её не замечает, она отпустила его и отвернулась, недовольно фыркнув.

Брат и сестра зашли в шатёр. Отца не было. Афел глазами поискал миску Налли и место, куда мама сложила мясо. Присел, наложил сестре еды и протянул ей миску, сказав одно слово: «таукварк». Налли кивнула. Она сложила под собой ноги и взяла обед. Стала есть. Брат внимательно посмотрел на неё. Потемневшие от воды пряди ложились на одежду. Влажные ресницы вверх и вниз скользили над умными глазами. Зеленого цвета. Он протянул руку и поправил ей волосы. Она подняла на него глаза. От удивления. Неловко улыбнулась и вернула миске свой сосредоточенный взгляд. Она хорошая девочка. Маленькая красавица. Афел сидел, улыбаясь, и сам удивлялся своей ласке. Хорошая девочка. Вот хитрая только. После проявленной братом этой весьма неожиданной ласки в детских глазках девочки поселилось коварство. Хитрая. Он укоризненно покачал головой и задумался. А где отец?

Он посмотрел на Налли, а она на него. И по его выражению лица и положению тела девочка определила его намерения.

– Я и сама докушаю. Можешь идти, куда тебе нужно.

Афел иногда дивился ей. Она то как дитя, то как взрослая. Чудо на ножках. Он вышел. Обогнул шатёр и пошёл в центр поселения. Там сидели охотники и что-то горячо обсуждали. Среди них был Орикир. Афел прислушался. Нет… Невероятно. Ну что за напасть!

– Я говорю вам, есть такой среди моих предков, – Говорил один из сидевших, который постарше. – Он пошел на Зелёную скалу…

Охотник указал вдаль. Афел повернулся и увидел невысокую возвышенность в восьми, а то и в девяти поселениях от племени. Сверху каменистая и остроугольная, снизу покрыта травой и мелким кустарником.

– …забрался на самое высокое место, направил в небо лук и выстрелил, несчастный.

– И что было? – спросил Орикир.

– Он-то не просто стрелял. Это вам не обычная охота. Он намотал на стрелу длинную конопляную верёвку. Тоньше тех, которые мы под таукварка убитого кладем. А какую длинную! Мой глаз не разглядит ее дальнего конца.

– И зачем он взял верёвку? – спросил один из охотников.

– Да как зачем? Вы думаете звезда – пташка? Стрельнёшь в неё, и она тебе мёртвая в руки свалится? Нет, не так всё. Примотал он один конец к стреле, потуже узел затянул, а другой конец вокруг тулова обернул и тоже закрепил. Лук свой гибкий направил прямо на звезду. Натянул тетиву сильно и отпустил стрелу роковую. Полетела она, гадина, вонзилась в треклятую звезду и повисла в небе. Предок же мой стал дергать веревку. Раз, два… Оторвалась звезда от места своего. Потащил. Тянет, тянет, руки свои на дело гиблое утруждает. Звезда-то не падает, со своего места снята будучи. Её тянуть надо. Она, скверная, будто сопротивляется, как зверь, который в нору бежал, охотник стрелой с верёвкой пронзил ногу, а тот все тащится в убежище, скребя землю лапами. Так и она. Вот тянет он её, вот берёт рукой стрелу. Смотрит на звезду, а та, мерзость, светится. Невелики они, звезды, а видим мы их хорошо. Это потому, что на небесах они свет сильнее дают, а по приближении к земле тускнеют. Так если б он только глядел на неё, как мы с вами! Он, горемыка, взял её рукой и снял со стрелы. Надвое переломил стрелу. Одной рукой за звезду взялся, а другой за наконечник. И снял. Пробил-то насквозь! Иначе не притянешь.

– И что же стало с ним?

– Ой, друзья. И вспоминать горько. Исчез.

– Как исчез?

– Куда?

– Ушёл?

– Пропал куда-то. А куда, не знает никто. Только через два дня из племени женщина пропала. Молоденькая. Никто не видел вора. Криков тоже не было… Это он сделал, друзья, уверяю вас.

Установилось молчание. Охотники размышляли. Афел прислонился к шатру. Он знал, что в нём никого не было. Старый рассказчик жил один. Афел взглянул на небо и вздохнул. Потом нахмурился и стоял так, в раздумьях.

Тишину прервал один из охотников.

– Ты столько рассказал нам. А откуда ты это всё знаешь?

– Не скажу.

– От чего же?

– А дюже много хохотать будете.

– Ну если на то велик будет повод, – сказал Орикир, потягиваясь. Старый охотник сурово посмотрел на него. Орикир сделал движение, как бы говоря: «помягче, помягче». Сказал:

– Не будем, – он повернулся к остальным. – Не будем, друзья.

– Хорошо, – сказал старик, оглядев присутствующих. – Он сам говорил мне.

– Кто это – сам?

– Кто рассказал тебе?

Орикир поёжился, догадываясь. Старик, хмурясь, промолвил:

– Он. Он говорил со мной. Не помню я имени его. Предок мой! Стреляка!..

Все так и отшатнулись. Как такое возможно? Охотники были потрясены. Один из них сказал:

– Но ведь ты говорил, что этот человек не твой отец. И не дед. И даже не прадед!

– Что ты такое говоришь?

Старик вздохнул.

– Он приходил ко мне во сне.

Послышался свист. Кто-то хлопнул себя ладонью в лицо. Орикир покачал головой.

– Тут дело не в смехе, а в вере. Твоим словам. Сны – это не то место, откуда надо знание черпать.

– А ты, гляжу я, ведаешь, кто да где знание положил.

– Прости нас, друг, но все, что ты рассказал, можно теперь ставить под сомнение.

– Да как ты смеешь! – вспылил охотник. – Я знаю, что говорю. Поспрашивай у древних племени сего, и они тебе скажут, что в моем роду есть стреляющий в небо.

– Но ведь это простой сон… – сказал самый молодой из сидевших. Старик было раскрыл рот, чтобы поставить на место мальца, но позади раздался голос:

– Сны простыми не бывают.

Два охотника расступились, освобождая место для вождя.

– Спокойно, добрый рассказчик. Я верю тебе. Я думаю, что тот, кто пришел в твой сон, говорил правду.

Тактарул многозначительно окинул взором присутствующих. Старик тихо сказал: