Под покровом угольной пыли

Слушая начальника ночной смены, Шаталов вдруг представил себе, как этот добродушный толстячок (судя по его же рассказу), в строгом пиджаке и при галстуке выходит на улицу с такими же, как и он сам чинными джентльменами. Как долго подбирают они себе безопасное место для стрельбы. Как сделав пару выстрелов, убирают за собой мусор. После чего, так же интеллигентно возвращаются домой. И ему вдруг стало, уж очень весело. Ведь картина та, наверняка выглядела совершенно иначе.

– Чего ты, всё лыбишься?.. – недовольно глянул на майора Сидоров. – …Ведь ни о чём смешном я ещё не начинал рассказывать.

– Да это я так, о своём задумался. Не обращай на меня внимания… – отмахнулся Сергей. – …Дальше-то, чего было?

– Так ведь я и подошёл к самому главному. Наверняка кто-то из соседей, увидев во дворе многоэтажки кучу пьяных мужиков, упражняющихся в стрельбе по пивным банкам, взял, да и стуканул в ментовку. Ой, извини. Случайно вырвалось. Я уж с тобой, как-то совсем по-свойски. Понравился ты мне, Серёжка…

– Дядя Саня, хорош извиняться по всяким пустякам. Продолжай-продолжай… – Шаталов дружески хлопнул собеседника по плечу. Причём, был этот жест вовсе не наигранным или показным. То ли под воздействием всё того же алкоголя; то ли по каким-то иным причинам, но майор воспринимал сейчас собеседника, вовсе ни как начальника смены, а действительно, как своего давнего товарища. Будто бы знал он Сидорова очень давно. И был он ему, чуть ли не ровесником.

Похоже, те же самые чувства испытывал ныне и его собутыльник. Потому как, своим следующим утверждением он и вовсе обратился к майору, как к самому закадычному другу.

– Ведь ты знаешь мою квартиру в станционном общежитии. Прямо с порога у нас начинается большая комната. В ней-то мы и справляли то самое день рождения жёнушки, там же располагался и праздничный стол.

А теперь прикинь. Сидим мы, значит, за тем столом, наливаем очередную рюмку, кто-то произносит тост. И только мы собираемся опрокинуть налитый алкоголь в себя, как выбитая входная дверь с грохотом падает на пол. В комнату врываются вооружённые спецназовцы, в бронежилетах и пуленепробиваемых касках.

Представь, Серёга, каковы были в то мгновения наши чувства, когда прямо перед нами по полу принялись картинно ползать и перекатываться через себя серьёзные люди. Они-то, наверняка ожидали застать за дверью, целую банду отморозков, потому и устроили данные манёвры. Тогда как мы, наблюдая за всем этим цирком, естественно ржали, как кони. Тут уж менты в конец озверели, и давай нас своими дубинками окучивать. В конечном итоге, всю нашу честную компанию забрали в отделение.

Как хозяину квартиры, мне пришлось взять всю вину на себя и выдать стражам порядка оружие. Вот и схлопотал я год. Правда, условный.

Теперь-то я, конечно же, знаю к кому мне обращаться если вдруг вновь меня повяжут. Как, Серёга? Старику не откажешь?

– Дядь Саша, ты вот, чего мне скажи… – проигнорировав последнюю, отчасти навязчивую просьбу, Шаталов предпочёл сменить тему. – …Почему тебя, с двумя судимостями, допускают к столь ответственной, если не сказать стратегической должности, как начальник смены котельного цеха? Ведь именно от тебя, по сути, и зависит благополучие тысяч квартир.

– Ха!.. – усмехнулся Сидоров. – …А тебе известно, что до пятьдесят третьего года, практически на всех объектах теплоэнергетики трудились исключительно зеки? Ведь условия труда здесь сродни «химии». По одиннадцатой цеховой отметки прохаживались вооружённые охранники и следили за работой уголовного контингента. Чуть что, могли и огонь на поражение открыть.

Старожилы рассказывали о вполне показательном для той эпохе случае.

Заступили, значит, наши зеки на ночную вахту. Не прошло и часа, как на глазах одного из уголовников лопнула ведущая тяга, и ничего другого ему не оставалось кроме как удерживать обломок того рычага вручную. Ночь. Вокруг не души. Лишь «вертухай» по верхним перекрытиям бродит. Вот и кричит ему тот зек: мол, сбегай за помощью или сообщи кому следует об аварии. А у охранника свои инструкции и покинуть свой пост он не имеет права. Так и стоял наш уголовник всю смену, удерживая обломок трубы. Потом сутки не мог руки разжать, мышцы на его костях уж начали отмирать.

Как говориться: зек – сильной воли человек.

Вот почему нашего судимого брата и после смерти Сталина, было на тепловых станциях в преогромном количестве. Да и кто же согласиться на добровольную «химию»? По двенадцать часов в сутки угольную пыль глотать, да ещё и при столь низкой зарплате? Это в последние годы энергетика в почёте, а тогда всё было по-иному.

После моей повторной судимости, Ипатов, конечно же, пытался убрать меня из цеха. Ведь повод для этого был у него самый подходящий. Потому и перевёл он меня для начала в слесари. Однако не прошло и недели, как сам же и примчался ко мне: дескать, спасай вахту. Мол, не могут молодые справиться ни с котлами, ни с дисциплиной смены. Да, и ОНИ… – таинственным взглядом Сидоров вдруг указал куда-то наверх. – …Уж точно не допустят чтоб меня с таким-то опытом и стажем, кто-то посмел унизить до уровня слесаря.

Пожалуй, только теперь и стало понятно Сергею, о ком именно шла речь при упоминании слова: ОНИ… Даже своим нынешним затуманенным умом он быстро сообразил, что Сидоров имеет в виду руководство станции, либо региональное энергетическое управление. Правда, тотчас же в его голове возникла и масса кое-каких не состыковок, определённых несоответствий. К примеру, почему ИХ боялся тот же Волков и почему ОНИ должны были прийти на станцию той самой ночью?

Однако заострять своё внимание на подобных мелочах майор не удосужился. Не хотелось ему портить эту дружескую и бесшабашную обстановку, да напрягать понапрасну свой расслабленный алкоголем мозг. К тому же, он только что вспомнил о Волкове, о том самом парнишке, которого встретил вчера здесь же, перед самым началом смены. Потому и поспешил он со своим, давно вертевшемся на языке, вопросом.

– Дядь Саша, ты случаем не помнишь: некоего обходчика Волкова?

Заслышав эту фамилию, Сидоров как будто бы вздрогнул и чуть побледнел. Тем не менее, он очень скоро взял себя в руки.

– Если не ошибаюсь, то примерно год назад в моей смене работал один раздолбай с подобной фамилией.

«Ну, наконец-то… – с явным облегчением подметил про себя Шаталов. – …Хоть кто-то ответил мне по данному поводу положительно».

– И где ж он сейчас? – тотчас поинтересовался майор, не желая упускать казалось бы уже пойманную за хвост удачу.

– Волков-то?.. – переспросил Сидоров. – …Так он оказался случайным для нашей станции «пассажиром». Вышел на несколько вахт, после чего пропал. По-видимому, условия труда парня не устроили. Тут ведь на протяжении всей смены «пахать» нужно. Впрочем, он частенько к нам в цех заходит.

– То есть, как?.. – в удивлении вопросил майор. – …А охрана?

– Дыр в заборе полно, вот и шляется здесь всякий сброд.

Ну, а коль речь зашла о Волкове, так из всей нашей работы ему, похоже, понравилось лишь то, что наши ребята иногда позволяют себе посидеть с бутылочкой в хорошей компании. То есть то, чем мы с тобой, по сути, сейчас и занимаемся.

Он вообще, типичный представитель современной молодёжи. Всем должен, ото всех скрывается. Верит в некое внезапное обогащение. При этом, нигде не работает, постоянного места жительства не имеет. Потому и переночевать ему обычно негде. Вот и болтается парень черти где, иногда забегая к нам в цех на ночь подремать, да побухать на халяву.

– Помнится, Жителев говорил мне о том, что на ТЭЦ суровый «сухой закон».

– Пьяниц мы, конечно же, не держим, гоним взашей. Однако и трезвенниками мы так же не богаты. Хочешь, не хочешь, а здешние условия, нет-нет, да и вынудят опрокинуть стакан. Опять же традиции, прижившиеся со сталинских времён. Откуда, по-твоему, на станции чрезмерная любовь к чаю?.. Всё оттуда же, от зековского чифиря.

– Ну, а вчера был здесь Волков? – всё ещё натыкаясь на всякого рода несостыковки, вновь поинтересовался майор.

– Заходил, было дело. Да только послал я его куда подальше.

В это самое мгновение, в дальнем углу раздевалки скрипнуло что-то похожее на звук открывшейся двери, и как будто бы кто-то вошёл внутрь.

– Есть, кто живой? – выкрикнул вошедший. Из-за трёх плотных рядов шкафчиков, он оставался для Шаталова с Сидоровым невидим.

– Чё надо? – так же зычно переспросил начальник ночной смены.

– Там по телефону спрашивают какого-то майора Шаталова? – ответил «невидимый». – Случаем, нет тут такого?

– Уже иду… – вскочил с места Сергей и скоренько направился к выходу из раздевалки.

Шествуя по коридору в сторону рабочей комнаты, где находился тот злосчастный телефон, к которому и вызвали майора, Шаталов был полностью погружён в свои тревожные раздумья: кому это он мог сейчас понадобиться. Ведь по логике событий, если бы не Сидоров со своим алкогольным баром, он должен был уж давно покинуть территорию станции, как минимум пару часов назад. Потому и звонить сюда вовсе не имело какого-либо смысла.

«Это ж надо было, кому-то испортить такую задушевную беседу. Ведь мы так хорошо сидели, и на тебе. Интересно, кто может быть на другом конце провода? Пожалуй, всё тот же полковник, которой и звонил мне по этому самому телефону чуть ранее. Эх, чёрт. Походу, рано я расслабился, как и чересчур скоро присел я за стол. Теперь уж точно, жди неприятностей».

– Сергей Георгиевич, это Демченко… – уже через секунду услышал он в трубке.

– Что у тебя? – тут-то и вздохнул Шаталов с явным облегчением. Ведь его опасения полностью не оправдались. Звонил подчинённый. Он, похоже, ещё не был в курсе того, что дело по золоотвалу уж давно передано в более высокие инстанции.

– Я нашёл последнее место жительства Волкова. Он снимал комнату на Старой Московке. По словам хозяйки, около года назад этот самый Волков исчез, оставив в комнате все свои личные вещи. И где он находится в настоящее время ей неизвестно. Окружением Волков характеризуется, как достаточно импульсивный, неорганизованный и лишённый жизненных ориентиров молодой человек. Вот, собственно и всё, что я сумел по нему наработать.

Как не крути, а данная характеристика полностью соответствовала описаниям начальника ночной смены.

«Выходит, Сидоров был со мной абсолютно искренним. А ведь я поначалу собирался задержать его на пару суток, устроив ему интенсивный допрос. Теперь же, всякие подозрения с него, уж точно, могут быть сняты. А впрочем, о чём это я, о каких подозрениях и допросах? Ведь данное уголовное дело уже не в моей компетенции. И, тем не менее, всё равно приятно, что дядь Саша не имеет никакого отношения к тем чёртовым трупам».

– Спасибо, Володя, за информацию. Отправляйся-ка ты в отдел, в распоряжение капитана Кучеренко.

И только опустив трубку, Шаталов машинально глянул на циферблат своих наручных часов.

«Эх, чёрт. Уже семь!.. Время-то, как бежит. И на хрена теперь спрашивается, я отправил Демченко в отдел? Ему уж самое время быть дома или по пути к нему.

Шаталов, а ведь ты, похоже, прилично нажрался. Верка вновь обидеться. Так может, и не стоит мне спешить к домашнему ужину? Дождусь, пока супруга уляжется спать, после чего и прокрадусь тихо в квартиру. О том, что я могу сегодня задержаться она предупреждена. К тому же, Вера ещё вовсе не знает о моих предстоящих отгулах. Потому, если и соберётся супруга всё же побрюзжать, я сумею отмазаться. Дам ей честное слово провести ближайшие дни исключительно в семейном кругу».