Дорога в небо. Книга четвертая. Спокойствие космических дорог

Вы же конечно знаете, что на Лунных базах и здесь в Лагранже принят скользящий график смен? То есть новых космонавтов привозят раз в три месяца, а длительность вахты – полгода. Это, чтобы передача рабочих мест была плавной, и всегда рядом трудились более опытные товарищи.

Транспортная цепочка для Лагранжа выглядит так:

Межорбитальная «Федерация-Л», то есть лагранджская, а вовсе не лунная, какой она была спроектирована лет тридцать назад так, чтобы в ней вольготно разместились восемь пассажиров. На Луну же сейчас летает большой транспортник на двадцать пять человек! Правда, в смене лунных баз всего восемнадцать космонавтов, но его на вырост построили, когда «штатный состав лунтиков достигнет запланированной численности» – это нас так учил Левон Ашотович Оганесян. Ну, так вот, «Федерация» постоянно висит пристыкованная к центральному блоку станции. Это чтобы, если что, набить ее, как консервную банку, шестнадцатью космонавтами и до земной орбиты довезти бедняжек.

Раз в три месяца космический челнок отправляется с восемью закончившими смену космонавтами к Земле, где на низкой орбите пересаживает их в «Таксишку». Этот толстопузый космический самолет садится на аэродром рядом с космодромом «Восточный». «Такси» отправляют на профилактический ремонт, а его копия, оседлавшая такую же толстопузую ракету «Лену», отправляется на орбиту. Там новенькие космонавты пересаживаются в «Федерацию-Л» и отправляются трудиться сюда.

Такая вот схема. Почти та же, что и для Луны. Только с Земли на орбиту и обратно лунтиков возит не «Такси», а «Маршрутка». Она побольше, на восемнадцать человек рассчитана. Но и это – мелочь. Я слышала, что наши заканчивают проектирование «Автобуса». В него будут упихивать больше сорока пассажиров! Больше, чем китайский челнок «Тианти зогхе» берет!

Вот так я сюда и попала четыре дня назад.

Что я делала все это время? Отходила от навалившихся впечатлений: старта, невесомости, космического перелета. Обживалась на станции. Слушала уже наизусть зазубренную инструкцию по пользованию скафандром, потом в этот самый скафандр, изученный мной на Земле во всех деталях и многократно надеванный, залезала и перепроверяла его оборудование…

В общем, я уже чуть ли не выть начала от нетерпения.

И вот, наконец-то, работа!

Первые четыре смены будут укороченные, чтобы мы постепенно втянулись, а потом начнем по четыре часа в сутки трудиться в открытом космосе. Ух!

Мы зависли метрах в пятидесяти от края каркаса.

Я остановилась далеко в стороне от Кости и Егора, и пришлось опять включить движки, чтобы приблизиться к товарищам.

Все-таки мне предстоит долго тренироваться в полетах, пока смогу хоть немного сравниться с Феликсом. Нет, я не о Дзержинском говорю, и вообще не о человеке. Феликс – это наш искин. Одной из его функций, кроме приятного общения с людьми и управления оборудованием, является координация взаимного расположения всех объектов комплекса Лагранж.

Вот видите, какими заумными канцелярскими фразами я говорю? Это последствия долгого промывания мозгов в академии.

Я сейчас, между прочим, тоже этот самый объект, и летаю себе свободно до тех пор, пока траектория моя не пересечется с какой-нибудь железякой, то есть титанякой. А уж если это произойдет, то управление возьмёт на себя искин и спасет меня, неумеху дурную.

Но главная забота искусственного интеллекта – не дать станции, реактору, строящемуся заводу по переработке реголита и нашему каркасику расползтись в разные стороны и слишком удалиться от точки Лагранжа. Потому что именно в ней гравитация Земли и Луны уравновешиваются, а сползешь к одному из этих астрономических тел, и начнешь падать.

Со станцией и реактором все просто: они снабжены двигателями ориентации. А вот что делать со стройками?

Что делать, что делать?! Ёжиков цеплять!

Нет, я не сошла с ума, не надейтесь.

Ёжик – это такая полусфера сантиметров пятнадцать в поперечнике, из которой во все стороны торчат узенькие трубочки-сопла. В сфере сжатый кислород и куча клапанов.

Ёжиков этих целая толпа рассажена по каркасу. Ну, не толпа, но с десяток обитает на нем. Феликс отслеживает движение конструкции и, если надо, дает команду кому-нибудь из ежиков дунуть в нужную сторону сжатым газом.

Я и сейчас, если пригляжусь, могу увидеть наросты на сверкающих чистым титановым сплавом «ВТ6» балках.

Так, всё, безделье кончилось!

Вот Петя тащит к нам охапку уголков.

То есть не Петя, а аватар, которым управляет четвертый член нашей бригады.

Андроид гораздо лучше приспособлен для того, чтобы перевозить четырехметровые несущие уголки и еще более длинные поперечины. Издалека аватар похож на трудолюбивого муравья, тащащего связку соломинок. Но это издалека, потому как соломинки эти – титановые уголки. Самые толстые из них массивные и тяжелые. Если кому интересно, то семьдесят на семьдесят, на семь. Такое вот счастливое число. Слишком тоненькие для несущей конструкции станции пятидесятиметрового диаметра, раскрученной так, что центростремительное ускорение равно земной гравитации? Да нет, конструктора говорят, что даже много. Запас по прочности огромный. Тем более что сверху этот каркас будет обшит сверхпрочным полимером.

Но до этого еще куча времени.

Вот вы сами подумайте, сколько сил и труда надо приложить, чтобы всего четыре человека построили гигантскую космическую станцию?! Вот-вот. И шесть лет, через которые станция должна будет вступить в строй, покажутся слишком маленьким сроком.

Почему нас так мало?

Так ведь японцы нам первое колесо не резиновым сделали! Всего на шестнадцать человек. А ведь для управления станцией требуется минимум четверо. И восемь человек трудятся на строительстве комбината. Там работы побольше, чем у нас.

Нет, конечно, можно было бы и ускорить процесс. Тех же аватаров вместо живых монтажников использовать, как это японцы делают. Недаром наше колесико они всего за четыре года собрали. Правда, из готовых сегментов, что на Земле изготовляли. Но мы продолжаем исповедовать принцип ограничения роботизации. Если работу может сделать человек, то пусть ее и делает. Ну, если она, работа, не нудная и скучная, вроде перекладывания бумажек и составления отчетов. Тут уж искина задействовать – самое то. Но отдавать железякам такую прелесть, как монтаж в космосе новых станций или исследование далеких планет нельзя!

А Петин аватар уже рядом.

Блики Солнца яркими искорками блестят на металле. Это так красиво на фоне бархатной черноты космоса.

Красотень!

Балки в невесомости легкие, как пушинка? А об инерции забыли?

Медленно, подрабатывая двигателями ориентации, тащу длинную титановую дуру к Константину, который уже скручивает болтами специальную крокозябру, фиксирующую поперечину и несущий уголок. Детали будущей станции ровные и гладкие, без каких-либо дырок, и чтобы их предварительно соединить, приходится использовать специальные зажимные приспособления.

Мне вот непонятно, почему нельзя было придумать какие-нибудь хитрые рычаги-защелки? Нет, все сделано по старинке и крепится обычными болтами и гайками. Это, наверное, чтобы нам работы добавить для пущей романтики.

Наша задача на сегодня – собрать «табуретку». Это четыре толстых уголка и одна тэ-образная балка, соединенные по одному краю, а по боковым граням укрепленные диагональными поперечинами. На самом деле это похоже не на табуретку, а на строительные козлы. Кривенькие такие. Это потому, что все уголки немного изогнутые. Мы ведь бублик собираем, а он круглый.

И, если вы думаете, что это совсем простая работа, то ошибаетесь! Знаете, как сложно ориентироваться в невесомости?! А управлять скафандром? Тут ведь на Феликса не положишься!

И не особо помогают сотни часов, проведенные в виртуальном тренажере. Да, невесомость в нем очень правдоподобная и вообще моделирование на высшем уровне, но в реальности все по-другому.

Руки быстро устают от движений в громоздком скафандре, чуть изогнутые титановые уголки норовят вырваться из неуклюжих перчаток, гайки, благо, что в обойму набраны и не могут разлететься, но не так-то просто их закрутить.

Хорошо хоть сегодня от нас не требуется особая точность. Все равно завтра и послезавтра мы будем тщательнейшим образом вымерять углы и осторожно-преосторожно сваривать уголки между собой.

Ну, а фиксаторы раскрутим, и на новой секции применим.

Два часа в космосе это оказывается очень много! Я-то думала: «Какая ерунда!» После моей работы на заводе, после стройки Улу-Юльсклого комбината, после изнурительнейшей учебы и тренировок в Академии.

Санаторий.

Ага-ага.

Руки ноют от усталости, пот, несмотря на прекрасный кондиционер в скафандре, стекает по лицу. Его так хочется отереть. Я даже пару раз себя перчаткой по пластику шлема стукала, забывшись.

А мозги скручиваются в трубочку, как те гайки, что я кручу.

Опять я слишком сильно надавила на уголок и меня ведет в противоположную сторону!

– Вэ-семь-два! – командую.