Преодоление времени. Эпизод 1. Классическая механика четвертого измерения

Блеснула молния, ударил гром, пошел дождь. В голове мелькнул вопрос.

«Почему?» – подумалось неандертальцу. – «За что? В чем я виноват?»

«Зачем?» – спросил себя кроманьонец. – «Что делать?»

Неандерт придумал себе высшие силы, абстрактные понятия и философию.

Кроманьон изобрел тайм-менеджмент и план действий.

Время шло, и в какой-то момент кроманьон заметил, что даже самый отчаянный тайм-менеджмент не мешает его планам проваливаться с оглушительным треском.

«Тайм-менеджмент скребет по поверхности», – догадался кроманьон. – «Глубинные причины важнее поверхностных следствий».

Он подумал еще и решил:

«Есть стратегия, и есть тактика. Хорошая стратегия побеждает даже при посредственной тактике. Великолепные тактические преимущества не спасают провальную стратегию».

Так кроманьон изобрел ценности, коллективное бессознательное и смысл жизни.

Прошло время. Кроманьоны стали собираться во все более многочисленные коллективы. Когда-то их назовут корпорациями, для которых придумают «vision & mission – видение и миссию».

Советы директоров и executive boards станут выезжать на «off site seminars – семинары за городом», чтобы придумать «видение и миссию» для своей компании. На природе думается лучше, смысл бытия и глубинный смысл существования компании запрыгивает в головы топ-менеджеров легко и непринужденно.

Директора стараются. «Видение и миссия» должны превратить жажду дополнительной прибыли в огонь страсти в неисчислимых ордах рядовых сотрудников и менеджеров среднего звена, которые сами себя обозвали «офисным планктоном».

«Это – стратегия!» – говорили кроманьоны. – «Важно приставить лестницу к „правильной“ стенке, чтобы не оказалось, что взбираешься не туда, куда следует, и воюешь не на „той“ войне. Медленно переставлять ноги в правильном направлении – лучше, чем быстро бежать „не в ту“ сторону».

А еще кроманьоны придумали тактику и тактические приемы: технику продаж, цели по SMART, позитивное мышление, отрывной календарь и ежедневник со страницами, разлинованными по часам.

«Это – тактика!» – радовался древний человек. – «Если идешь в правильном направлении, то лучше это делать быстро и эффективно: проходить максимум расстояния до цели за минимум времени».

Теория и практика тайм менеджмента сложилась очень давно. С тех времен мало, что изменилось. Главные темы и ключевые моменты оставались неизменными. Менялся дизайн орудий тайм-менеджмента.

Остап Бендер, великий комбинатор, говорил о своем понимании настоящего и видении будущего:

«Железный конь идёт на смену крестьянской лошадке».

Человек никак не может оставаться на месте в состоянии покоя.

«Я научился покорять пространства», – говорил себе древний человек. – «Мне надо совладать со временем».

До сих пор никак не получается.

«Время, которое у меня есть, – это деньги, которых у меня нет», – говорит современный человек.

Освоение времени и стремление к эффективности продолжается.

Считается, что кроманьонцы были ребятами более сообразительными, чем неандерты. Благо, что их стоянку обнаружили во Франции. Дух территории силен. Наверное, уже тогда потомки будущих галлов крутили в голове идею «art de vivre – искусство жить».

«Мы работаем для того, чтобы жить», – говорит современный француз. – «Мы не живем для того, чтобы работать»[26 - С 2002 года во Франции самая короткая рабочая неделя в Европе – 35 часов, знаменитые «trente-cinq heures – трант санк ер». Последней администрацией, которая пыталась сказать, что следовало бы работать побольше – было, кажется, правительство Саркози. Он напрочь растерял свою популярность к концу правления. Больше попыток увеличить «35 часов» не предпринималось. Art de vivre!].

В тайм-менеджменте важно определить направление стратегического удара. Пред тем, как делать, надо подумать. Мысль определяет поступок. ВИдение в голове формирует мир вокруг. Идеалисты – носят свой идеальный мир в голове. Они появились очень давно. Наверное, одновременно с первыми кроманьонцами.

А приземистые, коренастые неандерты – тормозили. Они были привязаны к земле, а сельскохозяйственный труд не подразумевает спешки. Это – как марафон, в котором важно правильно рассчитать силы.

Наверное, это про них в учебниках истории для средней школы пишут, что «древние люди обожествляли силы природы». Древний человек воспринимал мир так же, как пишут сейчас в корпоративных контратаках по слияниям и поглощениям: «as is – как есть». Что есть, то и покупаете, за то и платите. Ничего ломать не будем, но и ремонтировать – тоже не станем.

– А можно купить ночной столик? – спрашивает арендатор квартиры.

– Хотите, покупайте, – говорит хозяин. – Любой каприз за ваши деньги.

Так говорили и говорят материалисты.

«Деньги правят миром», – говорят сейчас многие, но материалисты безнадежно проигрывают идеалистам. Да и что такое деньги? Деньги утратили материальность. Миром двигают идеи.

«Деньги – это только идея», – эти слова приписывают кому-то из ранних Ротшильдов. Электронная форма существования финансов и прогрессирующая дигитализация с информатизацией подтверждают, что материальное сдает свои позиции медленно, но неуклонно.

Возможно, что так происходит потому, что в нашем геноме (полном наборе наших генов), только несколько процентов от неандертов, а все остальное – от будущих жителей Франции. Может, поэтому «опять хочется в Париж», который – «праздник, который всегда с тобой», и в любом случае он «стоит мессы».

Феномен Парижа причудливо переплетает идеальное и материальное. Отметим три момента.

Первое. В анекдоте про «опять» – показана цикличность психологического времени. Герой сетует, что «опять хочется в Париж», его спрашивают – «уже были?», он отвечает – «нет». Повторяется только желание, поэтому «хочется опять».

Ницше предупреждал об опасности спутать «вечное возвращение» (человек, как колесо) и зацикленность, когда человек «крутится» без всякого толка.

«Хавель хавелим – суета сует», – сетует Екклесиаст. – «Аколь хавель – Все суета».

Однако, суета хороша тем, что вызывает к жизни идею тайм-менджмента.

Второе. Книга Хемингуэя о его жизни в Париже называется «Праздник, который всегда с тобой». Однако, сам Хемингуэй книгу так не называл. Авторская версия названия – «A Moveable Feast – Передвижной пир». Нам всегда лучше знать, что хотел сказать автор? Текст живет своей собственной жизнью…

Ну, и третье. Когда этого требуют обстоятельства, идеалисты ведут себя, как вполне себе материалисты.

«Paris vaut bien une messe, – сказал Генрих Наваррский. – Париж стоит обедни».

Он был протестантом, но очень хотел стать королем католической Франции. Для этого надо было перестать быть протестантом и начать быть католиком. Варфоломеевская ночь, во время которой погибли тысячи протестантов, была всего за 20 лет до этого.

Моральный компромисс?

«Pourquoi pas, pourquoi pas», – поет Михаил Боярский в фильме про трех мушкетеров. – «Почему бы нет? Почему бы нет? Коль жизнью рискнуть сумеешь… Хитри, отступай, играй, кружись… Сживая врага со свету. А что же такое жизнь? А жизнь – сплошная дуэль со смертью».

В итоге Генрих Наваррский становится королем Франции Генрихом IV Бурбоном. Успешный бунт превращается в революцию, а компромисс становится историческим решением.

«Победителей не судят!» – становится крылатой фразой.

Победители сами кого хочешь засудят.

Кроманьонцы вытеснили неандерталов, но их «культурное наследие» осталось. То есть не их самих непосредственно, а их потомков. Гены-то перемешаны!