Мортус

– Не слабо. А гарантии? – Лех поднял глаза на генерала.

– Что не обманут? У них это не принято. Да и прецеденты были. Полтора столетия тому назад из трех самураев один оказался шустряком-победителем и выбрал золото. Описание этого боя сохранилось в путевых заметках сопровождавшего самураев ученого слуги, не лишенного некоторого литературного таланта. Мне сделали перевод нужного отрывка из его записей. Должен заметить, что при прочтении довольно живописная картинка предстает перед глазами…

На большом плоском камне посреди горного ущелья сражаются узкоглазый мужчина в самурайских одеждах, вооруженный двумя катанами (длинными самурайскими мечами) и монах-воин в черно-оранжевой одежде с парой прямых мечей в руках. Монах сверкающим кругом вращающихся клинков теснит самурая к краю камня. Самурай высоким двойным сальто вперед выпрыгивает за спину противника и молниеносным ударом катаны обезглавливает его. Голова подпрыгивает и, вращаясь вместе с развевающейся косой, исчезает в пропасти. Самурай мощным пинком сбрасывает обезглавленное туловище с камня и по тропе направляется к выстроившимся на горе монахам в кашаях шафранового цвета. Трое из них на вытянутых руках держат золотые статуэтки Будды, обернутые полосками красной шелковой ткани.

– Больше поражений монахов не случалось, хотя недостатка в желающих пополнить золотой запас монастыря не было, – Егорыч поднял глаза от тарелки. – Правда, семь лет назад был еще особый случай. Несколько монахов-воинов уж не знаю, по какой причине, перешли в другой монастырь. Потом сами вышли на бой и победили. И взяли приз в виде чая. Неплохие чаевые, да? – Генерал лукаво усмехнулся. – Папа у них приобрел по случаю щепотку этого чая и с тех пор одержим желанием пить его на постоянной основе.

– А, интересно, почем купил?

– Чего не знаю, того не знаю, но думаю, что весьма не дешево.

– А призовое золото какой пробы?

– Думаю, что высокой. Не ниже девятисотой. Но нам в любом случае металл брать не стоит, – мотнул головой Егорыч, окуная кончик мельхиоровой ложечки в стеклянную баночку с горчицей и старательно размазывая пекущую янтарную массу по кусочкам мяса.

– Как будто нам его уже предлагают… И почему не стоит? Это ведь пятнадцать кило золота.

– Общая стоимость статуэток вряд ли превысит миллион долларов. А заказчик хочет именно письменное обязательство монастыря на двенадцать лет и платит за него три лимона баксов, плюс триста тысяч безвозвратно авансирует на расходы.

– И какой конкретно расклад?

– За доставленный «чайный сертификат» – миллион лично тебе, полмиллиона напарникам. Полтора мне и начальству. Ну, и тебе еще дополнительные бонусы. Орден от Папы. Он все-таки глава дружественной державы. Плюс звание полковника для тебя выбьем. А там подсадим в мое кресло. Глядишь, и до генерала дослужишься.

– Да мне, при наличии лимона, и полковника хватило бы, – хмыкнул Лех.

– Плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом! – Егорыч назидательно выставил палец.

– Ага… Или иначе, но точнее: Лох тот солдат, кто мечтает стать генералом! – усмехнулся Лех.

– Как, как? Лох? – оглушительно захохотал Егорыч. – Сам придумал? Молодец. Рассмешил! Ну, давай, юморист, вздрогнем.

Сотрапезники, подняв стопки, чокнулись и выпили.

Закусив, Лех бросил мимолетный взгляд на свое запястье, где из- под манжеты серой рубашки блеснул циферблат Ролекса в золотистом корпусе. Это не прошло мимо внимания Егорыча.

– Спешишь?

– Да, в общем-то нет…

– Ответ неуверенный, – генерал насквозь прострелил сотрапезника проницательным взглядом. – Значит, таки куда-то еще настропалился сегодня… Так?

– Ну, есть одно дельце, – не стал отнекиваться подполковник.

– Дельце лучше, чем бездельце, – хитро усмехнулся Егорыч. – Ладно, будем заканчивать. Вопросы по повестке ужина еще имеются?

– Разве, что один. Почему Папа к нам обратился, а не к тем ренегатам-монахам, что чай ему продали? Они же доказали свое мастерство.

– Он пытался их нанять, но получил отказ. Так что теперь решил сделать ставку на нас. Ну, что скажешь? – Егорыч вопросительно глянул на Леха.

– Заманчиво, но стремно… – задумчиво протянул Горецкий.

– Да, это не обычный мордобой, – согласно кивнул генерал.

– Давай так. Я переговорю со своими и мы решим, возьмемся ли за это дело. – Лех положил столовые приборы на опустевшую тарелку.

Егорыч вытер рот салфеткой и жестко взглянул на него:

– Хорошо. На окончательный ответ сроку тебе две недели. Бои проводятся только два раза в год: в апреле и октябре. А заказчик до осени ждать не намерен.

***

Черный джип с включенным ближним светом медленно прокатился вдоль магазина с мерцающей светодиодной вывеской «НАТАЛИ. Салон модных меховых изделий». Лучи фар прорезали хоровод крупных пушистых снежинок, густо падающих на слабо освещенную уличными фонарями асфальтовую дорогу, и выхватили из полумрака припорошенный снегом внедорожник, припаркованный на тротуаре рядом с дверью салона. Джип проехал еще сотню метров и остановился у поворота в конце квартала. Сидящий за рулем автомобиля Лех заглушил мотор, откинулся в водительском кресле и прикрыл глаза.

Дошел до ручки… Слежу за собственной женой. Что меня сюда привело: желание узнать правду и понять, почему она так изменилась, или банальная ревность? Пожалуй, все же второе… Да, ревность – колыбель страсти и могила любви… А я могильщик. Мортус, как выразилась Таша. Звучит благозвучнее, как имя малоизвестного древнеримского бога, а суть то та же – дурно пахнущая… Ведь что я сейчас собираюсь сделать? Угробить свою любовь и, подцепив ее холодеющее тело ржавым багром, отволочь для сжигания на зловонную свалку… Она права, я могильщик. Ну, и пусть. Мучиться от неизвестности и сомнений все равно больше не хочу…

Лех нагнулся вперед и решительно нажал кнопку на устройстве дистанционного прослушивания, из динамика которого тут же послышались голоса.

Сначала незнакомый напыщенный мужской:

– Тебе было хорошо?

Затем чуть хрипловатый, до боли знакомый женский:

– Еще бы, ты сегодня разошелся…

И снова уже глубоко ненавистный мужской:

– Так почти неделю не виделись…

***

Сидящий на диване высокий грузноватый мужчина лет сорока пяти в клетчатых серых брюках и расстегнутой белой рубашке с длинными рукавами, с пресыщено-довольным выражением на лице взял в руки откупоренную темно-зеленую бутылку, украшенную этикеткой в виде щита с кудреватой надписью «Dom Perignon», и наполнил почти до края пузырящейся жидкостью один из двух высоких тонконогих узорчатых бокалов из резного богемского стекла, стоящих на расположенном рядом журнальном столике.

– Будешь еще шампанское? – обратился он к полураздетой Наташе, натягивающей на себя бежевую блузку.

– Плесни немного, – ответила она, приступая к застегиванию перламутровых пуговичек.

Мужчина налил игристое золотистое вино во второй хрустальный фужер и потянулся толстыми пальцами к открытой коробке бельгийских шоколадных конфет. Ухватив сразу две присыпанные толчеными орехами темные овальные кругляшки, он отправил их в рот, мгновенно прожевав, проглотил и с заметным удовольствием запил шампанским. Затем, пробежавшись сытым взглядом по все еще оголенным ногам Наташи, рисуясь произнес:

– Может, повторим?

– Для жены силы прибереги, Серж, – язвительно проронила Наташа, надевая колготы.

– Не называй меня так! – сразу же вскипел Серж.

– Как скажешь, Сереженька. Но ты же не возражаешь, когда Элла тебя так называет, – притворно-покорным голосом отозвалась Наташа.

– Достала она меня! И Сержем тоже! – недовольно буркнул мужчина. – Но она жена шефа… Ну ничего, скоро я сам в Думе буду. – На его лице появилось мечтательно-горделивое выражение.