Хранительница. Обретение мира людей

– Конечно вожак, – воскликнул Смотритель, – только у вожака такая огромная роговая пластина на морде, у других она вырастает по мере… —

– Простите, Смотритель, – максимально вежливо, но настойчиво перебила его Ина, зная, что придерживаясь политеса ей придется выслушать целую речь в отношении любимых Смотрителем толстобрюхов, да впрочем, как и любой живности населяющей Гармоничный мир, – я помню как растет роговая пластина на морде толстобрюха. Какая же у него проблема, – осторожно вернула Ина старика к теме.

– Он пропал, – выкрикнул взбудораженный Смотритель.

– Как пропал, – не поняла Ина. Свирепый толстобрюх – очень громко сказано для вполне флегматичного и миролюбивого животного. Но и в Гармоничном мире случались казусы и толтобрюхи, покой которых нарушался неосторожным вторжением добывателей тростника на их территории, бывало, выходили из себя. Для этого и существовал Смотритель. Старик был просто одержим безмерной любовью к животным, и мог найти общий язык с любой животиной, но, как всегда, ситуации бывали разные и иногда даже требовали вмешательства Ины, например, как сейчас. Ина пристально всматривалась в тростниковые заросли. Да, всё стадо здесь, самки, подросшие толстобрюхи и все до единого детеныши здесь, а Свирепого нет. Она уже начала волноваться, что могло произойти такого из ряда вон выходящего, что заставило вожака оставить свою семью. Неожиданно в самых дальних зарослях раздался привычный рев и Свирепый собственной персоной своей толстой мордой с роговой пластиной нарисовался, раздвигая огромной тушей густые заросли, ломая ногами-тумбами хрупкий тростник. Стадо замерло, временно, как по команде, перестало жевать тростник и все, от самого маленького толстобрюха до следующего претендента на звание вожака, повернули свои флегматичные морды в сторону ревущего Свирепого, своим ревом подтверждающего законные права на роль вожака стада, словно приветствовали ушедшего по необходимым делам родича, а потом также неторопливо продолжили свое дело, ничем не выражая своего недовольства или удивления в связи с его отсутствием.

– Фу, – выдохнул смотритель, худыми пальцами прикладываясь к груди, сдерживая биение своего разошедшегося сердца.

– Вот видите, а вы паниковали, – впрочем, с явным облегчением произнесла Ина.

– Последнее время он стал чаще пропадать в этих дурацких зарослях, – поторопился объяснить ей успокоенный и даже довольный старик, – но, самое странное, я теряю связь с ним. Во время его пропаж я не слышу его вибраций. Хранительница, боюсь Свирепый болен.-

Ина бросила взгляд на присоединившегося к стаду вожака сорвавшего приличную охапку тростника и флегматично, как все толстобрюхи отрешенно от окружающего мира, перемалывающего ее своими огромными плоскими зубами.

– Да ладно, – пожала плечами Ина, – вы же знаете, если он уходит в глубокий сон, вибрации практически неуловимы. В следующий раз его пропажи зовите меня. Я уж точно разыщу этого ленивца.-

– Какой все-таки Смотритель ответственный, даже трепетный, – подумала Ина, открывая глаза, на дороге к Заветной роще и скрещивая привычно пальцы, чуть склонив голову треугольником у лба в жесте благодарности. Ина посмотрела на солнце. Она могла не спешить. Время созревание плода рождения только началось и Ина, не торопясь двинулась по пыльной дороге проложенной в поле среди зеленой травы ногами жителей из окрестных селений и колесами их тележек, которые этим путем направлялись в столицу обменять плоды своего труда на что-нибудь нужное или просто навестить родственников. Ласковое солнце привычно светило в высоком голубом небе, цвели в зеленой траве простые разноцветные цветы, беззаботность заполнила душу, наполняя ее блаженной негой бытия текущего дня жизни Гармоничного мира.

Заветная роща встретила Ину привычным шелестом листьев. Деревья перешептывались между собой, касаясь друг друга ветвями. Хотя это только казалось Ине, и просто ветер играл в свои игры среди гибких ветвей. Ина шла приметной тропой к центру рощи. Ковер мироздания мерцал черно-белыми светящимися ворсинками, ежесекундно хаотически вспыхивая непонятными мозаиками картинок. Деревья в обычном их понимании здесь заканчивались. В центре голыми, без единого листочка, кряжистыми ветками тянулись к голубому небу черные, как жирная земля на ухоженных грядках в огороде Амы, сильные деревья. Их толстые крепкие ветки необычными мостами перекидывались друг к другу, соединяя в хороводе этот абсолютно безветренный тихий странный лес, словно своей тишиной отсекающий все звуки извне, охраняющий малейшее проникновение ненужного пустого в тот миг, который определен самим ходом планет вселенной, миг зарождения живой энергии, миг рождения новой жизни. Ина с легкостью запрыгнула на самую нижнюю ветку и, прислушиваясь, аккуратно шагнула по мостикам из черных ветвей. Она осторожно перешагивала с одной ветки на другую, иногда задерживая дыхание, прислушиваясь к окружающему. Наконец почти в центре скопления мостиков она оглянулась. Да, она не ошиблась. Характерный звук легкого хлопка повторился. Чуть наклонившись, она осторожно заглянула под один из сводов. Как раз на расстоянии полета стрелы висело, мерцая, что-то похожее на фрукт. Только бы это был не фантом, эти ложные светящиеся пустоцветы утомляли ее. Нужно было все начинать сначала. Прошлый раз Ина бродила по висячим черным мостам почти до темноты, и Смотритель рождения получила насказанное наслаждение, любуясь созданием светящегося кокона в ночи. Но Ине было от этого не легче, ей не очень хотелось повторить прошлый опыт и рухнуть без чувств от усталости в свою кровать, когда багровая полоска над горизонтом возвестила о начале наступления нового дня. Ина сосредоточенно, но совершенно спокойно достала из колчана стрелу и, присев на корточки, упершись ногами в ветку, уверенно натянула тетиву лука. Стрела просвистела свой путь, разрезая ножку соединяющую плод с деревом. Ина довольно улыбнулась, видя, как падает плод и, слыша звук его удара о ковер мироздания – значит это не фантом, лопающийся мыльным пузырем с характерным треском, это действительно плод рождения. Ина насторожилась, прислушиваясь, не оборачиваясь. Чужие вибрации проявились очень четко. Странно, тот, кто должен появиться на краю Ковра мироздания, наблюдает за ней, прячась где-то внизу. Ина уверенно поднимается и привычно забрасывает лук на плечо.

– Дай мне плод, – громко говорит она тому, кто прячется в деревьях. Внизу из-за широкого черного ствола появляется молодой парень, одетый в форму стражей. Ина легко перешагивает по мостикам вниз и спрыгивает с нижней ветки. Страж высок. Ине приходится поднимать голову, чтобы разглядеть его. Он, чуть усмехнувшись, с легким поклоном, прямо смотря ей в глаза, преподносит плод.

Ина строга и собрана как всегда в такой момент, но что-то не так. Что-то вдруг смущает ее в этом чуть насмешливом взгляде. Совсем не так смотрят на нее жители Гармоничного мира, оказываясь на ковре мироздания, а этот…

«Что он здесь делает», – напрашивается в голове, – «этот… красавчик», – добавляет вдруг про себя, хмурясь, Ина.

– Плод черный, как сама мать-земля и он готов к рождению, – отгоняя от себя непонятные ощущения, мешающие сосредоточиться в самый ответственный момент, торжественно, строго следуя установленной традиции Хранителя, говорит Ина слова, повторяющиеся каждый раз в момент вручения плода.

– Ну да, первый раз вижу яблоко черного цвета, оно хоть не протухло на лету.-

Ина недоуменно подняла бровь. Может быть она ослышалась или ей почудилось… Вообще-то страж смиренно должен был слушать ее слова с трепетом внимая им. Она помнит других жителей. Одухотворенно-сосредоточенные лица, осмысленно пришедшие на Ковер мироздания, готовые свершить самое важное действо в их жизни – отдать себя в руки другому и принять участие в создании энергетического кокона… А этот… Его ухмылка уже начинает выводить Ину из себя. Она, продолжая древний ритуал, топает ногой. На ковре мироздания хаотические огоньки ускоряют свое движение, приближаясь к ногам Ины, складываясь в яркие черно-белые полосы светящихся дорожек и, наконец, у ее ног вспыхивает очертание единорога.

Значит время пришло.

– Иди, сделай шаги по кругу, зажги Ковер мироздания, выбери свою матильду и вручи ей созревший плод, знак вашего вечного союза, – тем не менее, торжественно объявляет Ина, возвращая плод стражу. Всё, ее миссия закончена, она с легким сердцем может, наконец, уйти с глаз почему-то смущающего ее стража. Она вдруг без особой необходимости поправляет на плече лук и обходит, не сводящего с нее смеющегося взгляда, парня.

– Ты уходишь? —

Вопрос, прозвучавший вслед, заставил застыть на месте. Ина резко обернулась и с недоумением глянула на стража: – моя работа закончена, разве я не буду лишней при рождении светящегося кокона новой жизни? —

С недоумением ушло смущение и уже совсем привычно, без лишних эмоций, она развернулась и направилась к тропинке, которая привела ее к черным деревьям.

– Смотритель рождения присмотрит за вами, – громко добавила она не оборачиваясь, – будь уверенней и все получится.-

«Такой огромный и так волнуется», – пронеслось в ее голове, когда из-за деревьев рощи показался ее маленький белый домик с соломенной крышей на противоположном холме, прямо напротив Заветной рощи. Сразу забылись все странности этого дня. Она так любила свой маленький уютный мир, наполненный мамиными заботами. Аккуратно побеленные Амой глиняные стены и крыша из соломы. За небольшими деревянными лавочками с ажурными резными спинками огромные кусты, сплошь усыпанные благоухающими кистями фиолетовых и белых цветов. Аккуратные клумбы с разнообразными цветами, а за домом небольшой огород, на котором трудится чаще всего Ама, да и Ина в свободное время не прочь покопаться в теплой, пряно пахнущей земле. Сад круглый год приносящий различные плоды. Ина уже совсем в приподнятом настроении спускается в ложбину, перепрыгивает через чистый ручей, бьющий из-под корней больших деревьев с гибкими ветвями, и пересекает зеленый луг с густой мягкой травой. Она, не торопясь, поднимается по другому склону ложбины по тропинке, проходя мимо колючих кустов со сладкой ягодой, посаженных Амой в прошлом сезоне и уже усыпанных созревающими ярко-красными гроздьями. Пройдя еще чуток, огибает угол своего дома.

– Ина, слава звездным богам, я услышала твои вибрации, – у порога дома встречает ее мама. Ина вопросительно смотрит на мать. Глухой балахон – накидка, прячущий даже руки, в такую жару! Красивые еще золотые мамины волосы убраны под белоснежный платок, открывая высокий умный мамин лоб. Она очень красива, ее мама.

– Иди, переоденься – у нас гостья, – говорит ей мать, многозначительно заглядывая в глаза. Ина широко улыбается. Понятно. Раз переодеться – значит в гостях Смотритель растений.

– Я быстро, – говорит она Аме, чмокая ее в щеку.

Смотритель растений – весьма колоритная дама, обычно не делает замечаний, но очень неодобрительно смотрит на Ину, встречая ее в привычном походном наряде.

Лишь один раз она не выдержала и, оглядев строгим взглядом, сверху до низу, появившуюся на пороге дома из очередного похода Ину, как бы ненароком, заметила, обращаясь к Аме.

– Матильды такие жеманницы, только и мечтают о стражах. Мне неудобно стало бывать в городе. Неловко чувствую себя в своем балахоне среди этих модниц в непристойных нарядах выставляющих напоказ свое тело, а особенно хвосты. Уж так гордо они носят их, обвивая им руку, демонстрируя его всем без надобности. Уж столько браслетов со сверкающими разноцветными камнями на них нацепляют и не боятся, что хвосты поотвалятся…, – и после многозначительного молчания, поджав губы, строго добавила, – зачем вот Хранительнице такой фривольный стиль, ведь при служебных делах всегда… —

Ина тогда так и замерла с вытянутым от изумления лицом, глядя вслед удаляющейся по дорожке в сад Смотрителю растений, даже не найдя нужных слов для своего оправдания.

– Не обижайся на нее, – улыбнулась тогда Ама, когда они с чашками наполненными горячим напитком из листьев ароматного дерева любовались, устроившись на лавочке, на падающее за Заветную рощу, только начинающее багроветь, солнце.

– Ты же знаешь, это тяжкое бремя, которое добровольно взваливают на свои плечи жители Гармоничного мира. Смотритель навсегда отказывается от права создать искрящийся кокон и вынянчить свое потомство. И неизвестно, что хуже стать Смотрителем или тенью, у которой имеются хоть призрачные, но перспективы возродиться в Запретном лесу и возможно продолжить там свой род, – красноречиво покосилась мать на Ину.

– Мы не знаем, что происходит с тенями в Запретном лесу, – пробурчала все еще недовольная Ина, – конечно с такой фигурой и внешностью только Смотрителем и быть, и носить совершенно бесформенные вещи, – не выдерживает и язвит она.

Мама выразительно смотрит на нее.

– Осуждение другого – один из смертных грехов, это закон Гармоничного мира. Я не слышала твоих слов, – строго произнесла она…

Ина переодевается в длинный глухой, завязывающийся у самого горла, балахон с капюшоном и выходит в сад за домом. Там некрасивая, с грубыми чертами лица и горбатым большим носом, высокая, крупная Смотритель растений с сердито поджатыми губами в одном из своих бесформенных темных балахонов и шляпе с широкими полями, хмурясь, рассматривает цветы. Да это был не Смотритель животных. Смотритель растений всегда одинаково спокойна. Она даже нерадех-матильд, которые плохо, по ее мнению, ухаживали за обязательным садиком у дома, отчитывала не меняя выражения лица и голоса. Вот и сейчас совершено невозможно было понять, нравится ей то, что она созерцает в саду Амы или это раздражает ее.

– Они красивы, – наконец резюмирует она.

– Мама ухаживает за ними, – после того вечера Ина чувствует себя немного виноватой и старается быть исключительно вежливой и доброжелательной в общении со строгой, но ответственной Смотрителем.

– Молодец, Ама, – широкие поля шляпы довольно кивают вместе с головой Смотрителя растений, – вчера я отчитывала матильду Очарование, – многозначительно смотрит она на внимательно слушающую ее Аму, – ее белые цветы совсем не растут, она их плохо поит и не дает им дышать, не рыхля вокруг землю. Она конечно Очарование, но она так занята своим хвостом в ожидании стража, что это уже пугает меня.-

– Смотритель, – Ама берет ласково под руку колоритную тетку, – у меня зацвел настоящий Голубой цветок.-

– Самый настоящий, – недоверчиво восклицает Смотритель.

Ина улыбается. Смотритель кажется проявила эмоцию – удивление. Еще бы, в Гармоничном мире цветение Голубого цветка – целое событие. Голубой цветок – весьма большая редкость и очень капризен. Ина знала, скольких трудов и хлопот стоило Аме вырастить это растение.

– Самый настоящий, – заверяет Ама Смотрителя, заглядывая ей в глаза, – он там за деревьями с оранжевыми плодами, ему там лучше расти, самые хорошие условия для роста и развития цветка, – объясняет Ама, утаскивая, кивающую полями шляпы в ответ на ее объяснения, Смотрителя. Ина улыбается. Цветы Амы действительно прекрасны, их разноцветные шапочки с множеством лепестков сплошь закрывают землю на квадратной клумбе у дома, обложенной белым искрящимся камнем и от этого смотрятся еще прекрасней.

– Ина, детка, догоняй нас, – звучит уже из глубины сада голос матери.

Зазевавшаяся на разглядывание Ина, торопится вслед. Она делает шаг вперед, отрываясь от изучения клумбы… и тут же застывает, не в силах сдвинуться с места. Еще блуждающая улыбка постепенно исчезает, превращая лицо в маску, на которой лишь взмывают вверх черные ресницы над округлившимися глазами от, моментально поглотившего все ее существо, возмущения, вымывая из сознания все остальные эмоции, только что наполнявшие Ину. Пытаясь адекватно воспринять увиденное, Ина лишь глотает судорожно воздух, не находя нужных сейчас слов.

На миниатюрной скамеечке, на которой Ина так любила беседовать с Амой под звездами, прямо у невысокого порожка перед деревянной дверью ее чистенького белого дома вполне вольготно устроился страж. Он, вытянув длинные ноги в узких черных штанах и опершись могучей спиной на резную спинку скамеечки, грозя просто разрушить хрупкое кружево дерева мощью своего тела, с отстраненным и вполне невинным видом, перебирал узкие лепестки сорванного им по дороге белого цветка.

– Ты что тут делаешь, – только и могла прошипеть Ина, почти задыхаясь, возмущение ощутимо давило горло, скручивая его в тугой комок, – ты же должен быть сейчас в Заветной роще на Ковре мироздания.-

Внутри горячая волна чуть отпускает, и это буквально срывает Ину от клумбы, у которой, застывшей статуей, охваченная возмущением, она все еще стояла. Ина подлетает к стражу и выхватывает из рук сорванный цветок. И в этом страж нарушил закон Гармоничного мира, сорвав цветок просто так, походя, а не для обмена, лишая своей прихотью гармонию сосуществования живого.

– Да? – словно для него это откровение, вполне искренне, страж удивленно сжимает губы, в его глазах вдруг загорается огонек, а дальнейшие слова основательно загоняют Ину в полнейшее непонимание, усиливая неприятие происходящего, – а я пришел посмотреть на тебя, – и он без малейшего стеснения откровенно с ног до головы осматривает ее. Ину просто потряхивает от пришедшего на замену возмущению ярко выраженного желания подойти поближе и привести в чувство нерадивого стража, совсем крохотной искры голубой пульсирующей энергии будет вполне достаточно…