Обжечь, чтобы остыли.
Схожы под кожей и в вазе
Кристаллы; до края развалин
Мира, все вены терзают,
Сколько бы не привыкали.
В волю солоно, едко,
С горечью. Повезло ли…
Где твоя нынче клетка?
Дай еще соли!
01.04.14
Сцена
«Весь мир – театр, а люди в нем актеры»
У. Шекспир
Эта сцена проста,
тихий шепот её едва различим и слышен.
После пьес остаются с листа пара емких фраз.
В тишине босыми парадными, вдоль. Не дышим.
И всегда что-то важное тут совершают за нас.
Эта сцена тиха, перерывами, как глотками
мы хватаем под занавес доли секунд легко.
Между пьес мы уже неподвижны и залы нами
до основания оглушены. Мы – никто.
На последних аккордах ролями мы красим залы,
но перестаем играть – замирает струна.
Хоть и пьесы, и залы гремят неизменно. Усталы
мы всегда заменяемы. Занавес. Тишина.
07.07.14
Птицы
Когда остывают дни, как осенний лед,
А вены внутри переносят разбитый стон:
Немыслимо дребезжит в перепонках солнце,
И весь его звон – это скрежет холодных волн,
И весь его свет – это пропасть земных болот.
И с трудом перелистывая страницы,
По номерам растеряны части глав.
Хочется просто верить, что наши птицы
Где-то в сердцах, побитые возле клеток,
Не разучились летать, бескрылыми став.
04.07.14
Птица под ребрами
Упреки… От них и стены чернеют. Мы же
Такими босыми кажемся на прицел.
Касанием линз, просвеченных светом, выжег
Мои океаны до пропасти/гари тел.
Простуженные города дымом гасят души
И сны обрушают тоннами до бела.
Ну, что остаётся под ребрами? Как быть нужной,
Среди обгоревшего множества лун до тла?
Потерями глупо мерить все сколы нынче,
Когда безвозвратно уходит тепло планет.