Ошибка молодости. С хорошими людьми происходит хорошее. Роман

Оливер очнулся на борту брига. Над ним склонился загорелый молодой человек, с его длинных черных волос капала вода на лицо несчастного. Когда мистер Эшби открыл глаза, его спаситель мотнул головой и произнес на каком-то странном языке:

– Очнулся, бедолага! С воскрешеньем! Ну и дерьмовые шуточки у твоих друзей!

Черноволосый кинул злобный взгляд в сторону «Изумруда».

– Сэр, – прохрипел Оливер, – Спасибо вам!

– «Фенкью, фенкью», – передразнил его на ломаном английском спаситель Оливера, – таких друзей иметь и врагов не надо, – опять он заговорил на своем непонятном языке.

– Молодец, Питер, – крепкий невысокий человек хлопнул черноволосого по спине. – Надеюсь, этот парень стоит твоего поступка.

Спаситель Оливера встал во весь рост. Высокий, стройный, он медленным движением рук загладил свои мокрые волосы назад и сказал на английском языке с сильным акцентом:

– Знать бы наперед, кто из нас чего стоит… – он протянул руку Оливеру, обратившись к нему, – пойдем, тебе дух перевести нужно. Идти-то можешь?

Оливер поднялся и произнес:

– Да, сэр, конечно!

– «Сэр», – парень усмехнулся, – обопрись на меня, пошли.

Глава 10

Черноволосый молодой человек отвел Оливера вниз в кубрик. Мистер Эшби чуть дышал. Спаситель Оливера, снимая мокрую одежду, одной рукой открыл небольшой сундук. Он извлек оттуда сухую сорочку, и кинул ее мистеру Эшби.

– А к-как же вы, сэр? – спросил спасенный, видя, как черноволосый повесил свою мокрую рубашку на веревку гамака.

– Высохну, – буркнул он.

Оливер не знал, как начать разговор с этим мрачным на вид моряком. Странность – несмотря на неразговорчивость и не дружелюбность его спасителя, Оливер испытывал к этому человеку не поддающуюся объяснению симпатию. Он сделал еще одну попытку вовлечь в разговор парня, который уже влез в свой гамак и прикрыл глаза.

– К-к-как вас зовут, сэр?

– Вот заладил, «сэр-сэр», – пробормотал черноволосый на своем языке, садясь в гамаке. – Питер, Питер Кингли, мичман. Я через два часа заступаю на вахту. Мне нужно выспаться. – Молодой человек говорил по-английски медленно, как будто подбирая слова.

– П-п-простите, мистер Кингли, – попытался улыбнуться Оливер, – я доставляю столько хлопот. Меня зовут Оливер Эшби. Я вам чрезвычайно б-благодарен за свое спасение.

Взгляд мистера Кингли потеплел. Он протянул руку для пожатия Эшби.

– Вот и познакомились, только давай без твоих этих «мистер» да «сэр».

– Д-давай! – согласился Оливер. – П-прости, меня одолевает любопытство. Ты п-плохо говоришь по-английски и…

Питер лег в гамаке. Он прикрыл глаза и произнес:

– Учил английский на ходу. Я здесь всего полгода. Я – русский.

Оливер до сих пор знал только, что существует такая страна Россия далеко на Севере, что там холодно, что был русский царь Петр, который приезжал в Англию учиться корабельному делу. Вот и все его знания!

– П-прости, П-питер, я мало знаю про т-твою страну.

– Вот и хорошо, – посмотрел на своего собеседника Кингли. Он опять сел в гамаке. – Разумею, ты мне спать не дашь, пока свое любопытство не утолишь. Но так и мне интересно.

– Спрашивай, – с готовностью произнес Оливер.

– Ты как на «Изумруд» попал? Ведь ты не моряк, это сразу видно и хилый ты какой-то. Я знаю кто такая Грейс Моран. Это гром-баба, пиратка! Ей лучше под горячую руку и не попадать! – Питер опять перешел на русский язык. – Черт, как же мне тебе объяснить? Хреново…

Оливер заслушался. Ему нравилась страсть, с которой его товарищ говорит на родном языке, и повторил последнее слово очень мягко и как-то певуче:

– Хре-новоо! Красиво!

Кингли хохотнул.

– «Бьютефул»! Жестче надо говорить, с напором, Оливер! Чтоб душа зазвенела!

Оливер опять повторил и оба молодых человека засмеялись.

Так как первую часть своей эмоциональной тирады, Кингли сказал на языке Оливера, Эшби ответил, все еще улыбаясь:

– Я вынужден был бежать с Ямайки, П-питер. И в Англию мне д-д-дороги нет, вот и пришлось остаться с п-пиратами.

– А почему удрал?

Мистер Эшби вздохнул. Его снова обуяло раздражение от сознания нелепости ситуации, в которой он оказался.

– Мисс Лора к-красивая девушка, она мне нравилась, но я ей был не по вкусу. Она даже не разговаривала со мной, просто мисс Т-томпсон любила п-п-посмеяться. Но ее мать решила меня женить на ней, меня обвинили в изнасиловании. От от-тчаяния я и сбежал.

– Да! Попал, как кур в ощип! – проговорил тихо Питер по-русски и, видя недоуменное лицо товарища, добавил по-английски, – Везунчик!

– А к-какая у тебя история?

Кингли помрачнел. Он опять улегся в гамак.

– Давай спать, Олли! Мне вахту нести.

– П-прости, П-питер! Спи, конечно! – Оливер вдруг вспомнил о своих вещах, оставленных на «Изумруде», он хотел было сказать своему новому товарищу, но передумал.

Питер Кингли будто бы прочел его мысли.

– Завтра поговорю с капитаном. Останешься у нас на борту. Вещи заберем. Если замутит, в углу стоит ведро.

***

Гамак мерно, убаюкивая, покачивался и мичмана Питера Кингли, – Петьку – одолела дремота, но сон не шел. Разговор с его новым знакомцем воскресил мысли о Ксении Егоровне. Воспоминания травили душу, а осознание того, что он больше не увидит девушки, ставшей для него дороже жизни, сводило его с ума.

После того как ищейки Тайной канцелярии побывали в домике на Аптекарской улице, Егор Иванович стал уходить из дома с раннего утра до позднего вечера, вернувшись, ужинал, а потом запирался в кабинете и что-то писал.

Ксения Егоровна день-деньской пропадала в чуланчике. Молодые люди читали друг другу книги, весело разыгрывая диалоги героев, рассматривали атлас Кириллова, воображая себя путешественниками, а Петька рассказывал смешные истории о курьезных случаях на охоте с Емельяном Захаровичем. Ему нравился звонкий смех Ксении Егоровны и готов был из любого заурядного приключения сотворить забавный рассказ.